Читать книгу "Крысоlove - Ева Пунш"

– Сильно изменилась?

– Взрослая такая стала. Прическа гладкая, костюм дорогой, тихая, вежливая, немногословная.

– Не кутила, не смеялась?

– Совсем нет. Очень приличная такая девушка стала, прямо официальная.

– Тоже водку пили графинами?

– Что вы! Пили только вино, скромно очень – бутылку за ужин, ну иногда коньяк к десерту или херес, и все.

– Максим Александрович тоже пил скромно? – уточнил Виктор.

– Ну да. Я же говорю – бутылку вина на двоих. Но вино всегда выбирали дорогое. Максим Александрович – гость капризный, официантов гонял.

– А она?

– Она сидела тихой скромницей, ему в рот смотрела, как примерная ученица. Ни на кого другого внимания не обращала.

– А Макс? То есть, Максим Александрович, он с ней как?

– Ну он и сам с ней как с ученицей себя вел, разве что салфетку не поправлял, и все время указывал – как и что правильно, и заказ делал за нее...

И вот еще... Тут Миша замялся, но Виктор тут же переспросил:

– Что еще?

– Обычно, когда сомелье вино открывает – то пробует сам, а после этого предлагает главному гостю за столом. Но Максим Александрович велел ей пробовать и рассказывать подробно. А потом проверял. Если был с ней несогласен – сердился немного, а она улыбалась виновато.

– Часто они тут бывали?

– Частенько... Максим Александрович с нашим директором дружен, у них общие дела были – как раз по алкоголю. Какие-то закупки шли через него. По делам он один приходил, но если ужинать, то вот с ней.

– Миша, слушай, а ты уверен, что это одна и та же девушка была?

– Знаете, я сам сначала сомневался. Совсем другая стала, вот на улице в жизни бы не признал. Или на фотографии.

– Так может, это разные люди совсем? С чего ты решил-то? – Виктор уже начал раздражаться. Миша опять замялся.

– Собачка при ней была.

– Какая собачка?! – раздражение у Виктора как рукой сняло, слишком часто в этой истории стала фигурировать какая-то «собачка».

– Маленькая такая, беленькая.

– Какой породы?

– А черт ее знает! Я таких и не видел никогда раньше, да и позже не видел. Вроде на фокстерьера похоже, но гладкая и покрупнее. Видно, что породистая, но что за порода – я не знаю.

– Вся белая?

– Нет, было пятно одно черное.

– И почему ты решил, что одна и та же собака?

– Понимаете, у нас тут часто с собаками бывают. Конечно, не во всякий ресторан животных пускают, но мы вот при охотничьем клубе, к нам можно. Но эта очень приметная была, я и запомнил.

– А ты уверен, что одна и та же собака была?

– Да, девушка ее несколько раз звала, когда та от стола отбегала.

– И как звала?

– Крошка. Крошка Цахес. Или просто Цахес.

– Во дает! – воскликнул Виктор, он и не представлял, что собаку можно так назвать.– А саму девушку как звали?

– Вот этого я сказать не могу, не знаю.

– А что, ни Николай, ни Макс ее ни разу по имени не называли?

– Так она же от стола не отбегала, чего ее звать, она все время при них была.

– Нда...– Виктор расстроился. Собачка по кличке Крошка Цахес – это, конечно, особая примета, но как ее искать, совершенно непонятно. Если хотя бы имя владелицы...

– А она в клубе, конечно, не состояла? – на всякий случай поинтересовался он у официанта Миши.

– Нет, точно нет.

– А больше ты ее нигде не встречал? Ну хоть на улице?

– Почему же на улице? – вдруг обиделся Миша.– Она к нам и сейчас иногда заходит, только уже с другим мужчиной.

– Ах вот как! – Виктор оживился.– И теперь она какая?!

– О! теперь она такая стала, вот действительно – дама. Такая, женщина-вамп,– Миша непонятно почему тоже оживился.

– В смысле?!

– Ну такая, горячая штучка, каблуки, красное платье.

– А что пьет, что ест? Как вообще себя ведет?

– Ну тут как обычно, что ее спутник заказывает, то и она.

– А он что пьет? Водку или вино?

– Почему же сразу водку или вино! У нас алкогольная карта широкая. Текилу он пил, только аньехо, выдержанную, коньяк пил, виски иногда.

– И она?

– Ну да, и она то же самое пила.

– На столах не плясала?

– Этого нет, но танцевали иногда.

– Вдвоем?

– Ага, танго.

– Хм, Миша, ты извини, но я опять переспрошу, а ты уверен, что это она же была?

– Так я же вам говорю, собачка при ней была. Маленькая беленькая с черным пятном. Звали Крошка Цахес. – Миша уже как-то всерьез обиделся, и было похоже, что он себе в уме прикидывает, стоит ли его словоохотливость обещанных собеседником ста долларов, при условии, что собеседник такой тупой. Раз ему по три раза одно и то же повторять приходится.

– Извини, последний вопрос.

– Да.– Миша стал краток, видимо, решил, что на сто долларов он уже наговорил.

– С кем она в последнее время появляется? Ты его знаешь.

– С Сергеем Коновальцевым,– ответил Миша и отвернулся.

XVI

В качестве эпиграфа:

– Пух! Когда ты просыпаешься утром,– сказал наконец Пятачок,– что ты говоришь сам себе первым делом?

– Что у нас на завтрак? – ответил Пух.– А ты, Пятачок, что говоришь?

– Я говорю: «Интересно, что сегодня случится интересное?» – сказал Пятачок.

Пух задумчиво кивнул:

– Это то же самое,– сказал он.

А. Милн

У меня на глазах происходит волшебство – я слила спирт со сливы и засыпала бутыль доверху сахаром. Перемешивать не стала – сахар постепенно оседает, тает – как апрельский снег, прямо на глазах – а уровень благоухающей наливки – возрастает. С утра была пара капель на донышке, а теперь уже – полбутылки.

Сейчас слива отдаст сиропу весь алкоголь, который она взяла из спирта, отдав тому аромат и вкус.

Ну не прямо сейчас – а недели за две-три – и станет мне неинтересна.

Бутылка из-под виски (хахаха! знали бы представители Johnnie Walker, вручившие мне диплом, как я использую их бутыли) – она на качелях, 4,5 литра.

Наливка на качелях – стоит посреди комнаты, когда я прохожу мимо и задеваю ее платьем – бутылка слегка покачивается, тогда сахарный снег начинает быстрее оседать – как в песочных часах.