Читать книгу "Ложь и любовь - Хейли Норт"

Паркер встал, подошел к Гасу и поздоровался с ним за руку, как со взрослым. После одного быстрого взгляда на дядю Гас стал смотреть прямо перед собой, не выдавая никаких признаков эмоций.

– Садитесь, – распорядился директор. Он явно рассчитывал дирижировать ходом разговора.

– Нет! – возразила Мэг, вскакивая с кресла. – Мы здесь не задержимся. Благодарю вас, но мы торопимся, нам нужно как можно скорее вернуться в Новый Орлеан.

– Жюль Огюст-четвертый никуда не уезжает. – Директор заговорил тем же резким тоном, что и с Гасом.

– Нет, он поедет с нами, – твердо возразила Мэг.

Некоторое время Паркер смотрел на нее так, будто сомневался, не сошла ли она с ума, но потом его губы медленно раздвинулись в улыбке. Поставив нетронутый стакан на поднос, он повернулся к директору:

– Мэг права.

Тот поднялся с кресла.

– Ни один учащийся не покидает школу до конца семестра.

– Не беспокойтесь, счет будет оплачен полностью, – заверил его Паркер. – Гас, иди за вещами.

Мальчик посмотрел сначала на директора, потом на Паркера, потом на Мэг. Она затаила дыхание, ожидая его реакции. Несмотря на синяк под глазом и воинственную позу, Жюль казался совсем маленьким и беззащитным. Мэг представила себя на месте Гаса: она бы подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но все равно не переставала бы надеяться.

Мальчик снова перевел взгляд на Паркера и опять на Мэг, а потом, глядя на директора, сделал неприличный жест, выставив средний палец.

– Дядя Паркер, если вы и правда забираете меня домой, мне отсюда ничего не нужно.

Глава 9

«Мне отсюда ничего не нужно».

От этой фразы у Мэг защемило сердце. Покидая кабинет директора, все трое молчали. Пройдя по коридору, они вышли в вестибюль, миновали дежурного ученика, который с завистью проводил их глазами, и открыли парадную дверь.

Как будто по молчаливому уговору все трое шли быстро. Хотя директор, явно потерпевший поражение, остался в кабинете со своим графином, они спешили, словно боялись, как бы он не остановил их.

Лицо Паркера выражало сосредоточенность, возле рта залегли складки. Он целеустремленно шел вперед, не глядя по сторонам. Мэг наметанным глазом определила, что Паркер держится как человек, наконец отдавший давний долг.

Все трое одновременно вышли из здания и зашагали по подъездной аллее. Мэг пыталась найти слова утешения для мальчика, но не находила. Ей ли не знать, каково ребенку оказаться в заведении, где вся жизнь подчинена нормам и правилам, не имеющим никакого отношения к детским страхам и радостям.

Мэг так и не решила, что сказать, когда Гас остановился, повернулся к административному зданию и закричал:

– Можете морить меня голодом, бить, заставлять танцевать с девчонками, но я больше не вернусь в этот гадючник! – Он усмехнулся, повернулся на сто восемьдесят градусов и сказал: – Ого, дядюшка, как вижу, вы притащились на дедовом катафалке! – Еще раз повернувшись к школе, Гас сделал неприличный жест рукой, потом вдруг прошелся колесом по зеленой траве газона и побежал к «инфинити».

Паркер и Мэг переглянулись.

– Есть какие-нибудь соображения по поводу второго акта? – спросил Паркер.

– Предлагаю «Уолмарт» и «Макдоналдс». Или, может быть, в обратном порядке.

Гас рванул форменную куртку на груди, одна латунная пуговица отлетела и, блеснув в лучах заходящего солнца, покатилась по траве.

Паркер усмехнулся.

– Начать с кормежки – мудрая мысль, но обязательно в «Макдоналдсе»?

– Посмотрите на это с точки зрения десятилетнего ребенка. По-моему, есть только два варианта: или «Макдоналдс», или пиццерия.

– А когда мы расскажем ему про Жюля?

– После того как покормим и оденем. – Мэг пожалела, что не наделена той мудростью, которую ей приписывает Паркер. – Мне кажется, что так будет лучше всего. Но мы должны обязательно сделать это до того, как поедем обратно.

– Почему?

Мэг слегка поежилась.

– Мне неприятно это говорить, но вдруг он захочет остаться в школе?

– Вы ставите меня в тупик. Только что в кабинете директора вы вдохновили его на побег из тюрьмы. У меня сложилось отчетливое впечатление, что, по-вашему, для Гаса остаться в этой школе – участь страшнее… – Паркер запнулся, на его лицо набежала тень, – страшнее, чем смерть.

Мэг споткнулась на ровном бетоне подъездной аллеи.

– Это трудно объяснить, но иногда что-то отвратительное, но знакомое, кажется безопаснее и потому предпочтительнее нового и неизвестного.

Паркер негромко повторил ее слова.

– Мудреные рассуждения, но, пожалуй, в них есть свой резон. Но вы ведь не думаете, что Гас в самом деле захочет остаться?

– Нет, но, возможно, он почувствует себя лучше, если мы предложим ему самому сделать выбор. Я твердо уверена, что в некоторых вопросах у детей должно быть право выбора. Не во всех, конечно. Поскольку именно в этой школе Гас жил последнее время, а дома его не ждут ни отец, ни мать, по-моему, существует вероятность, пусть и очень малая, что он захочет остаться в школе.

Они пошли дальше, но неожиданно Паркер снова остановился.

– Родная мать его дома не ждет, это верно, а как насчет мачехи? – спросил он с любопытством.

– Но вы ведь, кажется, говорили, что она в Сан-Франциско?

Паркер тронул Мэг за плечо.

– Вероятно, трудно привыкнуть к мысли, что вы мачеха ребенка, о существовании которого даже не подозревали.

– О, вы имели в виду меня? – Мэг посмотрела на Гаса. Мальчик сосредоточенно кромсал форменный пиджак перочинным ножиком, который, по-видимому, был у него где-то припрятан. – Я… вы… вы правы. Я все еще не думаю о себе как о мачехе Гаса. Мы с Жюлем были женаты так недолго, что мне трудно привыкнуть к этой мысли.

– Сколько часов вы были женаты?

– Не часов, а дней. Мы были мужем и женой несколько дней.

– Забавно, миссис Понтье. – В тоне Паркера снова послышалось недоверие. – Большинство новобрачных способны назвать время, прошедшее с тех пор, как один из них сказал другому: «Я тебя люблю», или с тех пор, как священник сказал: «Можете поцеловать невесту», с точностью не то что до дней, а даже до часов и минут. Но не вы. Я начинаю думать, что вы не очень романтичная натура.

– Да, я такая, мое второе имя – мисс Прагматик.

Мэг попыталась отшутиться, хотя прекрасно поняла, что Паркер имел в виду. Бывало, она отмечала годовщину их с Тедом первого поцелуя, первого признания в любви, первой ночи, когда они занимались любовью. Когда родились дети, все это забылось, Тед почти все время работал, и их разговоры сводились в основном к бытовым темам: у кого режутся зубы, кого похвалили в школе и все такое. Но Мэг помнила нежность, которая рождалась в ее душе от тех романтических воспоминаний. Она даже попыталась возродить прежнюю романтику их отношений, но это очень трудно, когда мужчина ничего не замечает и не отвечает на чувства.