Читать книгу "Парижское приключение - Элизабет Эштон"

— Non, — отрывисто сказал он, — за ne va pas.[23]— Он нетерпеливо отбросил выкройки. — Тут должно быть вот так. Обыкновенные прямые складки в классическом ключе.

Он развернул рулон атласа и набросил ткань на плечи Рени, уронив концы к ногам. В дверь постучали и вызвали портниху.

— Allez[24]. — воскликнул Леон, щелкнув пальцами. Женщина вышла, оставив их одних. Он какое-то время молча смотрел на атлас, затем подошел к Рени, собрал ткань в складки и опустившись на колено у ее ног, стал расправлять их. Сердце Рени заколотилось; она вспомнила, как он стоял перед ней на коленях; это было так давно, там, в танцевальном зале «Эрмитажа», когда начиналась ее карьера. Она смотрела на его гладкие темные волосы, и глаза ее светились любовью и желанием. Неожиданно для нее он поднял голову, и их глаза встретились.

— Я у ваших ног, Рени, — произнес он серьезно. — Я преклоняюсь перед вами, как преклоняюсь перед всем прекрасным.

У Рени перехватило дыхание. Она поднесла руку к горлу, и на пальце блеснуло кольцо, подаренное Барри. Она с трудом выговорила.

— Вы ведете себя очень по-французски, месье. Но… Я думаю, что уже становится поздно.

Он поднялся и стал отряхивать колени, а Рени, опасаясь, что выдала себя, тревожно ждала, что он скажет ей. Но ОН лишь сказал.

— Eh bien, отложим до завтра.

Сердцебиение отступило, и Рени почувствовала себя разбитой и подавленной. Его слова ничего не значили, это был всего-навсего один из его экстравагантных комплиментов, и он не заметил ее волнения.

— А чем вы занимаетесь по вечерам? — небрежно спросил он. — Полагаю, вы уже осмотрели город?

— Я нечасто выбираюсь из дому. Обычно чувствую себя слишком усталой для этого. Но мы с Джанин побывали в нескольких местах. Париж очень красив.

Она поспешно произносила расхожие слова, желая преодолеть свою взволнованность. Он легонько потрепал ее по щеке.

— Вам нужен свежий воздух, ваш румянец блекнет. Давайте сходим куда-нибудь сегодня вечером. Я сегодня на машине.

— Как, сейчас? — запинаясь от волнения, спросила Рени.

— Как только вы будете готовы.

— Это было бы чудесно.

В комнату вошла портниха, рассыпаясь в извинениях — ее вызывал продавец, так как клиентке потребовалась подгонка. Простит ли ее месье?

— Bon. Jepars maintenant[25], — Он снял с плеч Рени атлас и скатал его в рулон. — Через десять минут, у бокового выхода, — сказал он Рени по-английски.

Рени помчалась, чтобы взять жакет и шляпку. Она была в полном смятении. Когда она ворвалась в гардеробную манекенщиц, брови Джанин удивленно поползли вверх.

— Ты что, уже освободилась? Я думала, ты застрянешь там до ночи. Как ты смотришь на то, чтобы сходить вечером в Булонский лес? Говорят, там неплохо.

Рени, подкрашивая губы, извинилась.

— У меня свидание.

— Ого! Какая неожиданность! Можно ли узнать, с кем? Или это секрет?

— Совершенно верно, секрет, — улыбнулась Рени. Ей почему-то не хотелось рассказывать Джанин о приглашении Леона.

Она надела дымчато-голубой пыльник поверх платья, в котором ходила на работу — оно было очень удобно для постоянных примерок, легко снималось и надевалось, — и голубую соломенную шляпку. Как только она вошла в мир высокой моды, ей постоянно твердили, что без шляпы и перчаток костюм женщины не может считаться завершенным; но сегодня было слишком жарко, и она держала в руках свои белые лайковые перчатки, не надевая их. Она сбежала по черной лестнице, выскользнула на улицу, и воздух, горячий, как раскаленная пустыня, обжег ее лицо. Леон ждал ее в дальнем конце аллеи, сидя за рулем знакомого ей черного автомобиля. Заметив ее, он открыл дверцу, и она оказалась рядом с ним в машине. Она была удивлена его необычным нарядом: поверх рубашки он накинул серебристо-серую куртку, отделанную металлом, с поперечными темными полосами на груди. Он поймал на себе ее взгляд, и направляя машину в стремительный уличный поток, объяснил:

— Это мой новый костюм, его придумал для меня Морис. Обычно я одеваюсь достаточно традиционно. Видите ли, для ведущего кутюрье я слишком молод, а я хочу, чтобы коллеги принимали меня всерьез, но сегодня вечером мне нравится быть молодым, вот я и надел его.

— Мне нравится, — просто сказала Рени, отметив про себя, что в нем он действительно выглядит моложе и доступнее, чем в деловом костюме.

Леон резко затормозил, увидев, что прямо перед ними поперек дороги встал автобус.

— Кретин! — пробормотал он. — Морис утверждает, — продолжал он, — что разработка моделей для мужчин имеет серьезные перспективы. Уже есть магазин мужской модельной одежды «Адам», и похоже, он будет процветать. Он хочет, чтобы и я занялся этим. И что вы, девушки, будете делать, когда вместо вас я наберу красивых молодых мужчин?

Он бросил в ее сторону озорной взгляд и помрачнел, заметив выражение отвращения на ее лице.

— Вы думаете, мужчинам не пристало работать манекенщиками? — предположил он. — В основном этим занимаются безработные актеры. А может, вы считаете, что и я занимаюсь немужским делом, разрабатывая женскую одежду? Но в школе я играл в футбол, и я служил в армии.

— Нет! — воскликнула Рени. — Я считаю вас великим художником!

— Чтобы оправдать меня? — сухо сказал он. — Но сами продолжаете думать, что это немужское занятие? Ma chere, в прежние времена мужчины чванились своими шелковыми рубашками и атласными панталонами гораздо больше, чем женщины. Вы, женщины, вторгаетесь в наши сферы, так что и вам не стоит обижаться, когда мы захватываем ваши. А кроме того, лучшими портными, поварами и модельерами всегда были мужчины.

— Да, — согласилась Рени. — Боюсь, что мы, бедные, навсегда останемся существами второго сорта.

— О нет, не нужно так говорить. Вы просто другие. Вы несете в жизнь изящество и нежность, и ни один мужчина не может в этом соперничать с вами. Вы учите нас терпению и бескорыстию, без которых не смог бы существовать ни один мужчина. Должен вам признаться, Рени, что если бы я создавал одежду для молодых мужчин, я не получил бы того удовлетворения, какое получаю сейчас, создавая ее для вас… и для Юланды, для остальных девушек, — запоздало добавил он.

К этому времени они выехали из города и оказались в пригородах с многочисленными оптовыми рынками, которые словно напоминали о том, что Париж — это еще и деловой центр, а вскоре их обступили деревья Венсенского леса.

— Куда мы едем? — спросила Рени, хотя это было совершенно несущественным, если рядом был Леон.

— В Фонтенбло. Это довольно далеко, но для моей машины лишние километры пустяк. Сейчас мы едем не по главной дороге, но этот путь мне больше нравится. Сейчас мы проезжаем Марне.