Читать книгу "Одна во всей вселенной - Эва Киншоу"

От возмущения Люси издала какой-то кошачий звук.

– Это вовсе не бред, Винс Клементи!

– Я и не настаиваю. Просто так видят это остальные, включая твою собственную мать. Ты ставишь меня в двусмысленное положение, только и всего.

– Мама не могла говорить обо мне в таких выражениях, – возразила Люси, хоть и не была абсолютно уверена в логике Моники. – Просто ты опасаешься, что пострадает твой имидж в части отношений с женщинами!

На Винса ее слова не произвели ни малейшего впечатления.

– Как-нибудь переживу, – невозмутимо ответил он. – Во-первых, это наша родня. А во-вторых, они осведомлены не полностью.

Люси мгновенно вспомнила о поцелуях мужа, на которые отвечала очень охотно, хотя вполне могла высвободиться из объятий. Она поморщилась с досады, затем процедила сквозь зубы:

– Знаешь что? Я иду спать и собираюсь запереть дверь на ключ, потому что ты по-прежнему продолжаешь свои хитроумные игры!

Винс на миг крепко стиснул ее плечо.

– Можешь оставить дверь открытой, дорогая. Я не собираюсь сегодня забираться в твою башню из слоновой кости. Но нам следует кое-что прояснить. Я честен с тобой, а ты в отношении меня – нет. Если желаешь меня так, как я тебя, по крайней мере признай это. Если нет – ты величайшая актриса! – Он отпустил плечо Люси и сделал шаг назад.

Люси ахнула, словно от удара. Затем бегом бросилась в свою комнату и все-таки заперла дверь.

Вторую половину следующего дня Люси провела в больнице с Терезой, которой сделали операцию.

Они с Винсом не разговаривали. Тот принес матери букет кремовых роз, которые поставил в изящную вазу.

Люси смотрела на него и с трудом верила, что этот заботливый человек и чужак, беседовавший с ней вчера вечером, – одно и то же лицо.

Вечером уходивший ужинать и вернувшийся в палату Адриано велел сыну отвезти Люси домой.

– Ты неважно выглядишь, детка, – заметил он. – Отправляйся отдыхать. Спасибо тебе за все: и за вчерашний день, и за сегодняшний.

Люси неуверенно покосилась на Винса.

– Поедем домой, – спокойно произнес тот.

– У тебя в самом деле изможденный вид. – Они только что вошли в квартиру, и Винс положил ключи на столик в прихожей. Затем он снял пиджак и галстук и вновь взглянул на Люси. – Есть хочешь?

– Нет… не знаю…

– Послушай, я не собираюсь культивировать между нами враждебность. Ступай в гостиную, сядь, положи ноги на журнальный столик, а я принесу тебе поесть. И… спасибо, что была добра сегодня с моей матерью.

Люси молча отправилась в гостиную и сделала, как советовал Винс. Через некоторое время он присоединился к ней, поставив перед на столик поднос, на котором лежали на тарелочке сандвичи с сыром и стояла полная чашка, источающая тонкий аромат чая.

– Возьми сандвич, – предложила Люси.

– Спасибо, я ел с отцом. – Винс направился к креслу и устало опустился в него. Подождав, пока Люси подкрепится, он произнес: – Между прочим, есть известия из Лэнгса. Туда благополучно прибыли Моника и Стив. А Дасти скучает по тебе. С момента расставания с тобой он не сжевал ни единого башмака.

Люси улыбнулась и отпила глоток чая.

– Может, пес просто взрослеет. Или прежде я оказывала на него дурное влияние. – Постепенно ее улыбка увяла, а во взгляде появилась грусть.

– Дасти тоскует по тебе, в этом все дело, – убежденно произнес Винс. – Когда у моей матери здоровье пойдет на поправку – надеюсь, это будет скоро, – ты сможешь вернуться на ранчо. Да и между нами за это время все уладится. Глупо продолжать вооруженный нейтралитет.

– Ладно, – медленно произнесла Люси. Затем допила чай и добавила: – Но сейчас я отправлюсь в постель, не возражаешь? Что-то я в самом деле устала…

– Конечно. – Винс с некоторым беспокойством вгляделся в бледное лицо жены. – Спокойной ночи, дорогая. Желаю приятных снов. В конце концов, ничего особенного не происходит.

Для тебя – возможно, мысленно ответила Винсу Люси, скрывшись в спальне и прислонившись спиной к двери. А я чувствую себя так, будто по мне прокатился каток для укладки асфальта. Я уже сама себя не понимаю. Но что для тебя смех, дорогой мой, для меня слезы…

На следующий день Терезу перевели в палату интенсивной терапии, потому что у нее начались послеоперационные осложнения. Прошло четыре ужасных дня, прежде чем стало ясно, что угрозы для жизни нет.

– Если хочешь, возвращайся в Лэнгс. Тем более что скоро туда прибудет новая группа туристов, – однажды предложил Люси Винс. Они сидели в коридоре, рядом с дверью палаты. – А позже…

– Неужели ты всерьез думаешь, что я сделаю это? – прервала его Люси.

Винс выглядел так, будто разом постарел на десять лет. В уголках его рта пролегли вертикальные линии, от постоянного недосыпания лицо посерело.

– Я, собственно…

– Винс, – произнесла Люси гораздо более мягким тоном, – Молли, Китти, моя мать и Стив прекрасно справятся с приемом туристов. А я останусь здесь. Кстати, думаю, тебе следует отправиться домой и хорошо выспаться. Обещаю, я позвоню тебе, если будут какие-то перемены.

– Папа… – начал было Винс. Но Люси вновь его прервала:

– Я буду сидеть с ним возле кровати твоей мамы.

Еще через два дня Терезу перевели в обычную палату, и Люси с Винсом впервые смогли вернуться домой вместе.

Пока она готовила ужин, Винс просто стоял на их широком балконе, глядя на море. Быстро вечерело, от воды потянуло прохладой.

Когда все было готово, Люси подошла к мужу и легонько тронула за плечо. Тот не обернулся, лишь ниже пригнул голову.

– Я так боялся, что она может умереть, не дождавшись внуков, появления которых так жаждала. Мне показалось, что это конец…

– Ты не поверишь, но меня одолевали те же мысли, – прошептала Люси.

Винс покачал головой.

– Нет, дорогая. Это часть нашей культуры. Ты должна быть итальянкой, чтобы понять подобные чувства.

– Даже мне ясно, что ты чудесный сын. Тереза тебя обожает.

– Временами она сводит меня с ума, особенно когда пытается управлять моей жизнью. Однако, потеряв мать, я был бы… Это трудно выразить словами.

– Понимаю, хоть Тереза мне и не мать, – мягко заметила Люси. – В ней есть нечто такое, что не может не нравиться. Столько добродушия, естественности… Тереза принадлежит к числу тех людей, знакомство с которыми делает жизнь приятнее.

Винс тяжело вздохнул и хрипло произнес:

– Благодарю.

В эту минуту будто что-то сломалось в душе Люси, какая-то ненужная перегородка. Стало совершенно ясно: что бы ни произошло в дальнейшей жизни, она никогда не будет любить Винса больше, чем в эту минуту. Может, потому, что Люси прежде никогда не видела его столь беззащитным? Или потому, что вдруг обнаружилась настоящая, трогательно эмоциональная сторона Винса – едва ли не впервые за все время их знакомства?