Читать книгу "Шелковые узы - Нэн Райан"

Его ответ был инстинктивным и немедленным. Застонав, Джонни продлил поцелуй, его губы широко открылись, язык глубоко проник в ее рот. Крепкие руки сжали ее миниатюрную фигурку, поднимая и прижимая к его напряженному твердому телу, как только он дал себе волю в горячей сладости поцелуя.

Когда наконец Джонни оторвал свои горящие губы от Невады, они оба дрожали и не могли перевести дух, и Джонни на мгновение допустил мысль, что надо увести ее в полутемный гостиничный номер, сорвать розовое шелковое платье с ее привлекательного тела и наслаждаться им так, как он только что наслаждался ее губами.

Невада видела, как в нем борются противоречивые чувства, и молилась, чтобы его страстная натура победила. С тревогой она прижалась открытыми губами к его смуглому горлу чуть выше жесткого белого воротника.

— Да, Джонни. Да, — произнесла Невада.

— Нет! — Он резко отодвинул ее. — Нет! Черт побери, нет!

Джонни выпустил ее плечи, развернулся и пошел прочь по застланному ковром коридору, вниз по лестнице, в душную влажную ночь.

Вздыхающая Невада вошла внутрь, спокойно разделась в комнате, которую она делила с мисс Анабел, и долго не могла заснуть, тоскуя по большому смуглому мужчине, чьи губы она все еще ощущала на своих губах.

Джонни, также тоскуя, направился прямиком в самый дорогой и роскошный публичный дом во всем Новом Орлеане. Он поднялся на ступени освещенного кирпичного особняка и через несколько минут был наверху, в просторной спальне, с великолепной рыжеволосой молодой женщиной в черном атласном вечернем платье.

Она назвала себя Белиндой. А его она назвала своим смуглым поклонником. И когда она поцеловала его влажными красными губами, Белинда позволила своим рукам скользнуть между их сплетенными телами, ловко расстегнула его облегающие черные брюки и засунула руку внутрь, чтобы исследовать готовность его внушительного органа.

— О-о-о, мой смуглый поклонник! — воскликнула она. — Неужели это все мне?

— Кому же еще? — ответил Джонни Роулетт.

Глава 14

Звуки музыки, стук фишек. Каждый вечер, каждую ночь. Пышные игорные залы с алыми муаровыми стенами, мраморными полами и зеркалами в золоченых рамах. Господа в темной вечерней одежде и пышно одетые леди в алмазах и жемчугах.

Мир Джонни Роулетта.

Волшебная жизнь игрока. Тысячные ставки на карту, бросок игральных костей, поворот колеса рулетки. Непроницаемые лица, сдержанные манеры, небрежные позы. Ускоряющийся пульс, сжимающееся горло, учащающееся дыхание.

Фортуна, Шанс. Судьба. Случай. Неожиданность. Удача. Везение. Вот слова, чаще других слетающие с губ каждого игрока — от молодого новичка, бросающего кости в переулке, до невозмутимого бывалого ветерана, играющего в карты в роскошном клубе. И в полутемном переулке, и в освещенном люстрами зале волнение, рождаемое азартной игрой, одинаковое. Что-то вроде изощренной пытки, чувства полноты жизни, предвкушения несметного богатства. И в то же время — чувство опасности, упоительное чувство угрозы разорения. Только истинный игрок может оценить муку и экстаз азартной игры.

Джонни Роулетт был одним из них. Он жил за счет игры, но это означало больше, намного больше, чем просто добывание средств к существованию. За игорными столами он нашел свое место в жизни. Свое призвание. Свой дом.

Если некоторые игроки переживали чувство вины и отчаяния, клялись, что никогда больше не посмотрят в сторону карт, игральных костей или лошадей, Джонни был совершенно удовлетворен своим выбором. Он был, как он сообщал любому, кто интересовался, игроком. Это было его занятием, его специальностью, так он собирался провести всю свою жизнь. Он никому не отчитывался, кроме самого себя, и любой, кто не одобрял его профессию, мог убираться ко всем чертям.

Именно игра заставляла его каждый сезон приезжать в Лондон. Игра с высокими ставками, которая привлекала лучших игроков со всего мира. Игра, в которой победитель получает все, проводилась каждую осень на расстоянии полета стрелы от дворца королевы.

Джонни, как и многие игроки, любил приезжать за несколько недель, чтобы к началу большой игры хорошо отдохнуть после плавания через океан и привыкнуть к британской влажности и дождливому климату. В этом году он должен был привыкнуть также к присутствию в Лондоне Невады и мисс Анабел.

Одеваясь в оперу в их второй вечер в Новом Орлеане, Джонни застегивал золотые запонки на своей рубашке. Его мысли были заняты предстоящей в Лондоне игрой, когда Невада постучала в закрытую дверь его спальни.

— Джонни, мисс Анабел и я готовы. Когда мы выходим? Джонни хмуро посмотрел на свое отражение в зеркале. Во что он ввязался? Повесил себе на шею двух женщин. Одна — молодая и безрассудная — уверена, что влюблена в него. Другая так добра и деликатна, что он чувствовал себя обязанным везти ее в оперу, хотя в действительности он хотел побыстрее добраться до игорного стола.

— Я сейчас иду, Невада, — крикнул Джонни. Он достал из гардероба красного дерева черный пиджак, надел его и поправил рукава на запястьях, чтобы показалась необходимой ширины полоска манжет, и вышел в гостиную.

Мисс Анабел сидела выпрямившись на синем полукруглом диване и выглядела весьма симпатично, подумал Джонни, когда она улыбнулась ему. На ней было новое платье из бежевого фая, купленное только сегодня днем в маленьком дорогом магазине в квартале на Джексон-сквер.

Джонни настоял, чтобы она и Невада купили себе туалеты для выхода в оперу. Это было первое новое платье мисс Анабел за последние годы, и она гордо показала его Джонни, возвратившись из увлекательной прогулки по магазинам. Невада отказалась показать свое, говоря, что хочет сделать ему сюрприз.

— Вы выглядите прекрасно, мисс Анабел, — сказал Джонни, подходя к стройной светловолосой женщине, глаза которой светились от волнения.

— Спасибо, капитан, — ответила она. Ее улыбка слегка померкла, когда она добавила:

— Подождите, сейчас вы увидите Неваду.

Мисс Анабел подняла свои тонкие брови, и Джонни уловил тень строгого осуждения в ее глазах.

— Где она? Я думал, что она готова.

— Я здесь, Джонни, — сказала Невада, появившись в гостиной во всем блеске, чувствуя себя взрослой и красивой, как никогда в жизни.

Джонни обернулся, оглядел ее и чуть не лишился сознания. На ней было платье из алого атласа, которое напоминало нечто, что девочки из «Подлунного игрока» отвергли бы как слишком смелое. Плотный корсет так затянул ее стан, что грудь почти вываливалась из непристойно низко вырезанного лифа. Сверкающий атлас так обтягивал ее бедра, зад и ноги до колен, что она едва могла шагнуть. Лицо было накрашено. Над ярко-алым, подобным луку Купидона, ртом была приклеена черная мушка. Другая виднелась на груди чуть выше низкого выреза. Ее черные волосы были уложены в высокую прическу и украшены дешевыми фальшивыми бриллиантами.

— Что ты скажешь, Джонни? — спросила она, медленно поворачиваясь вокруг.