Читать книгу "Солнце любви - Нэн Райан"

Опасения сменились настоящим страхом, когда братья силком потащили ее из дома. Она почти не обращала внимания на камешки, по которым приходилось ступать ее босым ногам, — все ее чувства вытеснил слепой, панический ужас. Она чутьем угадывала, что Луис попался им в лапы, что они задумали как-то навредить ему. Зачем они ведут ее к Тонатиу, если прежде они хотели только одного — держать их врозь?

Эми содрогнулась, когда в рамке ворот, на фоне красного закатного неба увидела прекрасного гордого юношу, которого любила: сейчас он висел, беспомощный и истерзанный, на перекладине высоких белых ворот ранчо Орилья.

Когда она подошла к нему достаточно близко, чтобы разглядеть кровавые зигзаги у него на спине, первым ее побуждением было закричать и броситься к нему, обвить руками его шею и поклясться, что она спасет его от новых мук. Но у нее хватило ума сдержать этот порыв.

Эми всегда знала, что братья ненавидят Тонатиу, но даже вообразить не могла, насколько же сильна эта ненависть. Ей и в голову не приходило, что они способны пойти на такое злое дело. Она пыталась собраться с мыслями, понимая, что подлое действо еще не кончено и что они могут убить Тонатиу, если она попробует за него заступиться.

Они обвели ее вокруг, так что она оказалась лицом к лицу с Луисом. Она сразу же увидела, что на его шее нет оберегающего Солнечного Камня.

— Почему, Бэрон?.. — Вот все, что она выдавила из себя. Огромным усилием воли она держала свои чувства в узде, и ее синие глаза остались сухими, когда их взгляд встретился со взглядом Луиса. Он смотрел на нее в упор. И в первый раз его обсидиановые глаза сверкнули глубоким чувством… что сразу же было отмечено наблюдательным Бэроиом.

— Почему вы это с ним сделали? — спросила Эми, томясь одним страстным желанием — прильнуть к нему, стереть кровь с изрезанного лба Тонатиу и капельки пота с его темных ресниц.

— Мы, Салливены, умеем защищать наших женщин и нашу землю. Мы больше не допустим, чтобы какой-нибудь полукровка смел протягивать свои грязные лапы ни к тому, ни к другому, — заявил Бэрон. Пристально наблюдая за лицом сестры, пока она смотрела на Луиса, он спросил: — Ты любишь этого наглого краснокожего?

Вопрос был опасным, и Эми это понимала. Если она признается, что любит Тонатиу, они его выгонят навсегда, и даже, может быть, убьют. Если не признается, последствия могут оказаться такими же. Эми приходилось соображать быстро. Если Бэрон поверит, что Тонатиу не занимает в ее сердце очень уж важного места, он наверняка будет усматривать в юноше меньшую угрозу для своих планов. И будет меньше лютовать. Она взглянула Бэрону прямо в лицо и спокойно произнесла:

— Нет. Вовсе нет. — Ее взгляд снова обратился к Луису. — Этот индеец ровным счетом ничего для меня не значит. — Она пожала плечами, улыбнулась и беспечно добавила: — Я просто развлекалась с дикарским Богом-Солнцем.

Бэрон внимательно изучал ее лицо. На нем не отражались никакие чувства: она казалась совершенно безмятежной. Затем заботливый братец перевел взгляд на Луиса. Тот казался потрясенным, словно бессердечные слова Эми ранили его куда больнее, чем любой кнут. Бэрон усмехнулся, стащил кнут с шеи Луиса и протянул его сестре:

— Докажи.

Комок, стоявший у нее в горле, едва не задушил ее: сердце, бившееся часто-часто, не давало достаточного количества кислорода. Но Эми согласно кивнула, взяла кнут и обошла вокруг связанного Луиса. Колени у нее дрожали и подгибались, но она сделала несколько шагов, остановилась и повернулась так, что белая кружевная нижняя юбка вихрем закрутилась вокруг босых ног. И, словно от души забавляясь всем происходящим, она улыбнулась, высоко подняла кнут и с размаху хлестнула им по окровавленной бронзовой спине Тонатиу.

Когда тело возлюбленного непроизвольно содрогнулось, его боль отдалась в ее собственном сердце так, словно ее поразила молния. И тем не менее внешне она сохраняла полное самообладание и продолжала играть свою роль весьма убедительно. Настолько убедительно, что у нее и сомнений не оставалось: Тонатиу будет ненавидеть ее до конца своих дней.

Лучше его ненависть, чем его гибель.

Братья посмеялись и наградили сестру аплодисментами за хорошее поведение. Подойдя к ней, Бэрон освободил ее от тяжелого кнута, одобрительно похлопал по плечу и объявил:

— Малышка, я неверно судил о тебе. Я думал, что ты, чего доброго, привязалась к этому грязному полукровке. — Он встряхнул белокурой головой. — Черт побери, я могу понять, что такое телесный голод. — Он искренне расхохотался. — Стало быть, ты пару раз повалялась в сене с дикарем. Ничего страшного. За мной тоже этот грешок числится: уж я-то немало пошалил со служаночками-мексиканочками.

— Да и я предпочитаю шлюх из мексиканок или индианок, — поддержал беседу Лукас.

— Нет, нет, Эми, мы тебя не осуждаем, — успокоил ее Бэрон. — Хотя… — Тут его улыбка исчезла. — Я вот что еще не решил. По-моему, мы должны прикончить краснокожего за то, что он набрался наглости дотронуться до нашей миленькой беленькой сестрички.

Сердце у Эми бешено заколотилось. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Нужно что-то предпринимать, и как можно скорее.

— У меня есть предложение получше, — возразила она, неторопливо сменив позицию, так чтобы оказаться не за спиной у Луиса, а перед ним: она надеялась, что сумеет улучить возможность взглядом подать ему какой-то сигнал. Но такой возможности не представилось — Бэрон стоял вплотную к ней.

Как бы продолжая дразнить беспомощного юношу, Эми наклонилась, подняла из дорожной пыли золотой медальон и взглянула на него с презрительной усмешкой. Она подумала было о том, чтобы глубоко засунуть медальон в карман брюк Луиса. Но поступила иначе: передала его Бэрону.

Приблизившись к Луису, Эми вызывающе повела своими плечами цвета слоновой кости, так что узенькая лямка сорочки соскользнула с плеча. Она высокомерно вскинула голову, заставив свои длинные распущенные волосы рассыпаться по спине и груди, и угасающее солнце зажгло красновато-золотой ореол в этих блестящих прядях.

Высунув кончик языка, она облизнула пересохшие губы, а потом посоветовала:

— Отправьте-ка этого изнеженного, избалованного полукровку туда, где ему положено находиться! — Задрав подбородок, она взглянула прямо в черные глаза, полные муки.

— Это куда же, Эми, душенька? — не понял Бэрон.

— Да за границу, в старую Мексику… пусть обретается там в скудости и нищете среди себе подобных!

Едва прозвучали эти холодные разящие слова, как солнечный диск скрылся за горизонтом. На западном крае неба еще горел закат, освещая темное лицо и гладкую грудь ее гордого ненаглядного ацтека.

Опасаясь, что у нее вот-вот вырвется рыдание, Эми отвернулась. Она знала, что облик Тонатиу — такой, каким она видела его сейчас, с озаренной розовым светом бронзовой кожей и смертной мукой в глазах — будет неотступно стоять перед ее внутренним взором днем и ночью до конца ее жизни.