Читать книгу "Сладкое безумие - Ширл Хенке"

Он арендовал небольшой дом на Плам-стрит у пожилой вдовы, решившей вернуться в Каскаскию и жить со своими взрослыми детьми. Здание было деревянное, построенное на французский манер, когда распиленные бревна смотрят распилом внутрь, дощатый пол натерт воском, а стены побелены. Комнаты были просторные, с высокими окнами, но дом состоял всего лишь из гостиной, столовой и кухни, а также спальни наверху. Тихий и уютный, он тем не менее не шел в сравнение ни с великолепным особняком Шуто, ни даже с вместительным обиталищем семейства Куиннов.

Мысли полковника невольно переключились на главную деталь обстановки – огромную кровать наверху, которую он приобрел, как только снял дом. Узкое ложе, которым пользовалась мадам Сулар, не могло вместить крупного мужчину. Пришлось купить матрац шести футов в ширину и семи футов в длину и установить его на специальной раме. Сэмюэль живо представил себе Оливию сидящей в центре громадной постели. По бледно-золотистым плечам, прикрыв грудь, рассыпались густые волосы цвета меди, тонкие руки пылко протянуты ему навстречу.

Черт! От одной мысли, что он сможет ею обладать, Сэмюэля бросало в жар. Надо успокоиться и подумать о чем-то другом. Иначе он потеряет голову и сорвет с нее одежды, едва она войдет в дом, забыв о кровати наверху. Полковник отпил еще бренди и задумался над превратностями судьбы, избавившей его от Летиции и давшей взамен Оливию.

Конечно, от Летиции всегда можно было ожидать любой пакости и она была способна на предательство, так что о ней жалеть не приходится. А в чем, собственно говоря, разница между ней и Оливией? Того же поля ягода, если верить ее опекуну. Однако можно ли ему верить? Над этим вопросом бился Сэмюэль весь вечер, ожидая прихода девушки. Можно ли доверять такому негодяю, как Эмори Вескотт? Если человек, взявший опекунство над чужой дочерью, готов ее продать, можно ли верить столь беспринципному человеку, когда он говорит о достоинствах и недостатках девушки? А не может ли так случиться, что этот мерзавец обманным путем заставит прийти сюда невинную и простодушную девушку и отдаст ее на поругание против ее воли? Ответа на этот вопрос Сэмюэль пока не нашел.

Он словно сейчас видел глаза Оливии, широко раскрытые и доверчивые, какими они были тогда, в брошенной лачуге, и потом, после страстного поцелуя в саду у Шуто. Какая-то наивность, трогательная неловкость и неумелость ощущались в том, как Оливия отвечала на его ласки. Неужели Вескотт лжет и Оливия на самом деле невинная девушка, от которой решил избавиться ловкий мошенник, лишенный дальнейшей возможности зарабатывать на ней на скачках?

«Ладно, – решил Шелби. – Прежде всего нужно успокоиться и выяснить правду, когда Оливия появится. Вместе и подумаем, что делать, если выяснится, что оба оказались жертвами заговора». Решение было принято, и дело оставалось за малым – не было полной уверенности, что удастся совладать с собой, когда Оливия придет. Проблема состояла в том, что их влечение было взаимным и девушка не оказывала никакого сопротивления его ласкам. Сэмюэль не знал, как поведет себя, когда они встретятся вновь. Он мог поддаться соблазну, чувствовал это и терзался. В одном полковник был твердо убежден: жениться на Оливии он не собирался. Никогда!

Содержать любовницу тоже непросто. Но о жене не может быть и речи. Даже если посчастливится встретить женщину, с которой готов прожить жизнь и вырастить детей, он не может себе этого позволить, слишком опасная у него работа. Так или иначе, скоро разразится война, и сейчас нужно помнить только о долге и свято выполнять задания Джеймса Мэдисона.

Мысль о близкой войне заставила вспомнить Вескотта и снова призадуматься над тем, почему все же тот так стремился соединить Шелби с Оливией. Возможно, и опекун и девушка связаны с англичанами. Идея, конечно, бредовая, но отвергать ее легко не следует. Нужно все хорошенько обдумать и осторожно расспросить мадемуазель Оливию Сент-Этьен, когда она появится.

Сэмюэль взглянула на старинные часы на каминной полке. Полночь. Оливия серьезно запаздывала. Полковник встал, направился к входной двери и выглянул наружу. Стояла прохладная ясная ночь, небо усыпано яркими звездами. Вокруг тишина, что неудивительно в районе, где живут благопристойные люди, рано ложащиеся спать. Куда же, черт побери, подевалась Оливия?

* * *

Батист Лакруа жестоко страдал с перепоя, но это бы еще ничего. Беда была в его напарнике Сильвестре Робаре. Батист обнаружил, что тот мертв. Видимо, великан-лодочник перестарался вчера в драке с двумя охотниками из французской части Канады.

Батист тупо глядел на валявшееся в сточной канаве тело Сильвестра. Нижняя челюсть у напарника была практически оторвана, ухо отгрызено, и на щеку свисал выдавленный глаз.

– И что прикажешь мне теперь делать, дружище? – заплетаясь языком, спросил у трупа Батист. – Ведь я обещал месье Лисе подыскать члена команды, а ты, гад, взял и помер. Придется найти тебе замену, а то не видать мне денежек. Черт побери! Мари с меня шкуру спустит, если я не раздобуду монету, чтобы оплатить обратную дорогу в Новый Орлеан.

Батист обхватил руками голову, готовую вот-вот расколоться от боли, и попытался сосредоточиться. Возможно, какой-то выход подвернется с рассветом? Первые лучи восходящего солнца уже посеребрили широкие просторы прерий Иллинойса на противоположном берегу реки. Батист подполз к телу напарника, поднатужился, взвалил его на плечо, встал, пошатываясь, и побрел к зарослям кустарника в четверти мили от берега. Он счел своим долгом унести Робара подальше от того места, где пьяные лодочники могут надругаться над трупом или его переедет грузовая телега.

Оливия осторожно продвигалась по прибрежному району, направляясь к горам звериных шкур, видневшимся у пристани в конце Маркет-стрит. В предрассветной дымке стоявшие возле берега килевые суда казались низкорослым зимним лесом – мачты торчали, как голые деревья. Все пространство вокруг больших посудин заполняли более мелкие – плоскодонки и каноэ, готовые, казалось, в любой момент сорваться с места и доставить путника в любую точку вниз или вверх по реке.

Многие из этих судов со временем отправятся в Новый Орлеан, где живет Шарль Дюран, брат матери Оливии. Когда родители девушки приехали в Америку, он не пустил их на порог, как и все семейство матери во Франции, которое отреклось от нее после ее брака. Помнится, отец плюнул на крыльцо особняка Дюрана и поклялся, что никогда не станет ничего и ни у кого просить. Тогда Оливия гордилась поступком отца, но сейчас была вынуждена искать у дяди помощи.

Теперь она не могла себе позволить такой роскоши, как гордость. Шарль должен ее принять, иначе ей просто некуда будет деться, и об этом даже не хотелось думать. На мгновение в памяти всплыли магические губы Сэмюэля Шелби и его белозубая улыбка, но Оливия решительно тряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, впредь она никогда не поддастся обаянию его улыбки и не ответит на его страстные поцелуи, потому что Сэмюэль оказался предателем. И она никогда не разделит с ним постель в той роли, которую он ей уготовил, – в роли игрушки, которую, пресытившись, можно выбросить.

В данный момент нужно решить, как преодолеть огромное расстояние до Нового Орлеана вниз по реке. Одинокой женщине нечего и помышлять о путешествии в обществе грубых мужчин, да и оплатить проезд все равно нечем. Покидая дом Эмори Вескотта, Оливия всерьез подумывала о том, не украсть ли у опекуна деньги в отместку за то, что он выменял ее на кобылу, но вспомнила, как он заботился о ней раньше, хотя и не обязан был этого делать, и решила уйти с пустыми руками. Кроме того, если бы он обнаружил пропажу денег, то мог заявить судье и Оливию стали бы разыскивать как воровку, а уж в этом случае Шарль Дюран имел бы все основания полагать, что его племянница пошла по стопам своего непутевого отца.