Читать книгу "Отложенное самоубийство - Алексей Макеев"

— Я думаю, от них сейчас мало что осталось. Прошло двадцать лет.

— Вы правы, но родителям важно наконец-то похоронить своих детей по-христиански. Они смогут оплакивать их, навещать могилки. Это Бавария! Мы все здесь добрые католики. Наверное, знаете, что даже папа римский отсюда родом?

Вот уж не думал, что Крюкль так сентиментален, по его виду этого не скажешь.

— Что вы думаете делать дальше, герр Росс?

— Попытаюсь найти некоего Харуна. Кальт утверждает, что Харун может подтвердить его алиби.

Коротко пересказываю Крюклю слова Кальта о Харуне, Наджие, Густаве Гоншореке.

Крюкль дотошно выспрашивает все детали разговора и напоследок доброжелательно каркает:

— Советую вам для начала позвонить в Лейденский университет. Спросить там про этого врача Гоншорека. Может быть, он знает, где найти Харуна.

— Спасибо, так я и сделаю.

На этом разговор заканчивается. «Чюсс! — Чюсс!»

В спальне появляется Лана. Розовая богиня, завернутая в банное полотенце. Или удовлетворенная кошка?

— Вставай, лежебока! Будем завтракать!

Встаю. Машинально поднимаю рольставни.

Глава 9

Фаршированные перцы закончились. Окончательно и бесповоротно. Роюсь в холодильнике, ищу там обед. Напрасно ищу. Без паники! Если в холодильнике обеда нет, значит, его нужно купить. Логично?

С минуты на минуту за мной заедет Федя. Нам предстоит увлекательная поездка на «шрот». После завтрака Лана доставила меня домой, чмокнула в нос и умчалась. Лана привезла, Федя увезет — передают из рук в руки, как посылку. И не забыть про велосипедное колесо! Я не хочу, чтобы крепкая мужская дружба Лукаса и Джейсона дала трещину.

Пока Феди нет, можно созвониться с Мариной. Узнать, как там Наташа, жива ли еще? Колеблюсь. Конечно, прошедшей ночью были нарушены все мои принципы и идеалы. Но у меня, как у большинства мужчин, сердце состоит из множества отделений. В одно отделение помещаются чувства только к одной женщине. Постепенно сердце заполняется. Сколько еще есть незанятых отделений, я не знаю. Но точно есть. В общем, Марина — это жена Марина, а Лана — это распутная кошка. Они в моем сердце не пересекаются. Это правда, пусть даже женская половина человечества мне не поверит.

Видеозвонок в Казахстан. На этот раз у компьютера собрались все наши: Марина, Саша, Лукас. У них день, ближе к вечеру. Разница во времени с Баварией пять часов.

— Привет! Как дела?

Марина слабо улыбается мне. Лукас с Сашей приветственно машут руками.

— Привет, дорогой! Дела у нас не ахти.

— Как Наташа?

— Радоваться нечему. Пока дышит, вот и все, что можно сказать хорошего. Чаще в беспамятстве, чем в сознании.

— Мне очень жаль.

Марина переводит разговор на другое:

— Как ты? Что у тебя нового?

Коротко рассказываю ей про предложение Крюкля, визит Райнеров, признание Кальта.

— Ты будешь искать могилу детей? — интересуется Марина.

— Сначала нужно доказать, что Кальт действительно никого не убивал. Если он говорит правду, за что тогда его лишают свободы? Потом можно попробовать найти место захоронения Ханса и Гретель. Боюсь только, что это окажется невозможным. Если Беа ему не сказала, то…

С той стороны экрана слышны какие-то жалобные шумы. Там срочно требуется участие Марины. Она поспешно заканчивает разговор и отключается. Я тоже выключаю компьютер. Сейчас приедет Федя.

Некоторое время еще сижу и бессмысленно смотрю в темный монитор. Загадка смерти Ханса и Гретель начала всерьез волновать меня. Встреча с Бернхардом и Гудрун Райнер превратила давно забытое ужасное прошлое в мучительное настоящее. Оказывается, рядом со мной живут люди, которые страдают до сих пор. Для которых не существует срока давности их горя. Может быть, я смогу им помочь? Мое нелепое существование, незаметное, как серый слон у бетонной стены, неожиданно наполняется смыслом. Вот только времени у меня немного. Завтра останется полмесяца до намеченного мной ухода. Значит, нужно сосредоточиться на странном деле «Баварского монстра», маньяка, которого не было.

Звонит Федя. Он подъехал и ждет. С вещами на выход! Нагружаюсь мешком, пакетами, коробками с мусором и, раскачиваясь и оступаясь, ползу по лестнице вниз.

Пейзаж опять состоит из дождя. А что вы хотите — середина октября! Федя сидит в своем белом внедорожнике весь на взводе — красный, возбужденный и злой.

— Что случилось? — спрашиваю родственника, пожимая ему руку.

— Да какая-то турецкая курица на «Ситроене» полчаса назад въехала мне в зад! — взрывается он как торпеда. — «Мерс» взят в кредит. Еще не успели расплатиться, а нам его уже помяли! Хорошо, Дженнифер пока не знает. Будет вой! И откуда эта гопотелка на своей помойке с фаршем взялась на мою голову? Я аккуратно затормозил перед светофором, смотрю в зеркало заднего вида — летит фугас! Только и успел сказать: «Аутч!» Все, приехала, лошара безграмотная!

— И что дальше? Как развивалась трагедия?

Федя резко трогается и, пока мы едем на «шрот», всю дорогу возмущается. Я не перебиваю. Надо же человеку выпустить пар.

— Тут такие движняки начались! Вызвали полицию. Эта подруга отказалась признавать свою вину. Приехали два деятеля. Вот уж действительно: «Как надену портупею, все тупею и тупею!» Турчанка, как только их увидела, так начала с ходу доказывать, что, мол, я сам виноват, слишком резко затормозил!

— А ты?

— А что я? Корректно заметил, что ей не машину, а ишака нужно водить. За веревку.

— А она?

— А она своему адвокату стала названивать. Тоже турку. Сам знаешь, тут же под каждым кустом адвокат! Как в России под каждым кустом партизан! Неизвестно еще, что хуже. Эти адвокаты, дай им волю, повесят тебя на твою веревку и с твоим же мылом!

— И что теперь?

— Да ничего особенного. Наш адвокат через суд получит компенсацию с ее страховой конторы. Ремонт кузова страховка покроет. Эта турчанка тоже ничего не потеряет. В общем, я ее успокоил. «Ладно, — говорю, — фрау. Не бери в голову».

Заезжаем на «шрот». Это целый комплекс зданий, отделенный от Нашего Городка высоким железным забором. Чтобы мусор не разбежался. Минуем пропускной пункт с апатичным толстяком-охранником и попадаем на внутреннюю территорию. Народу немного — несколько легковушек и микроавтобусов выгружают привезенные сокровища. Медленно едем вдоль различных контейнеров: для фарфора и фаянса, для одежды, для электробатареек, для лампочек, для пластика, для металла… Федя время от времени останавливает машину, выбрасывает наши «хурды-мурды» в соответствующую емкость и, привычно матерясь, трогается дальше. Вокруг суетятся работники «шрота» в желтых жилетах. Все, выброс хлама закончили. Осталось поискать колесо для велика.