Читать книгу "Благородный дом. Роман о Гонконге - Джеймс Клавелл"

— А как же ваше начальство?

— Я хотел бы их тоже включить, но пусть это будет лишь для ваших ушей.

— Почему?

— У нас есть основания полагать, что винтовки предназначались кому-то из компании «Струанз».

— Кому? — резко спросил Данросс.

— Между нами?

— Да. Кому?

— Что вам известно о Линкольне Бартлетте и Кейси Чолок?

— На него у нас есть подробное досье. На неё — нет. Хотите? Могу предоставить копию при условии, что это тоже останется между нами.

— Конечно. Это было бы очень полезно.

Данросс нажал клавишу интеркома.

— Да, сэр? — послышался голос Клаудии.

— Сделайте копию досье Бартлетта и передайте суперинтенденту Армстронгу, когда он будет уходить. — Щелчком Данросс выключил интерком.

— Мы не займем много времени, — заверил Армстронг. — Вы всегда заводите досье на потенциальных клиентов?

— Нет. Но нам нравится знать, чем они занимаются. Если сделка с Бартлеттом состоится, это будет означать миллионы для нас, для него, тысяча новых рабочих мест для Гонконга — фабрики здесь, склады, весьма значительное расширение — вместе с равноценными рисками. В бизнесе все составляют конфиденциальные справки о финансовом положении. Возможно, мы делаем это чуть более основательно. Ставлю пятьдесят долларов против сломанной шляпной булавки, что у него такая же справка составлена на меня.

— А там не упоминаются какие-либо криминальные связи?

— Мафия? — встревожился Данросс. — Что-то вроде этого? Боже милостивый, нет, ничего подобного. Кроме того, если бы мафия пыталась проникнуть сюда, то вряд ли это был бы десяток винтовок М-14, две тысячи патронов и ящик гранат.

— Черт возьми, вы прекрасно информированы. Даже слишком хорошо. Мы распаковали все это час назад. Кто ваш информатор?

— Вы же знаете, в Гонконге нет секретов.

— Ну, времена: нельзя доверять даже собственным копам.

— Мафия наверняка прислала бы оружия раз в двадцать больше, и это были бы пистолеты, в американском стиле. Но здесь мафия обречена на провал, что бы она ни предприняла. Ей никогда не удалось бы вытеснить триады. Нет, ни за что не поверю, чтобы это была мафия, — всего лишь кто-то из местных. Кто дал вам наводку об этой отправке, Брайан?

— Полиция токийского аэропорта, — сообщил Квок. — Один из их механиков проводил обычный осмотр — ты же знаешь, какие они дотошные. Он доложил своему начальству. Их полицейские позвонили нам, и мы попросили их пропустить самолёт.

— В таком случае свяжитесь с ФБР и ЦРУ, пусть проверят весь маршрут до Гонолулу — или до Лос-Анджелеса.

— С полетным планом вы тоже знакомы?

— Конечно. Это очевидно. При чем здесь кто-то в «Струанз»?

— И тот, и другой преступник показали… — Армстронг вынул записную книжку и справился в ней. — Был задан вопрос: «Куда вы должны были доставить эти свертки?» Оба ответили, сформулировав это по-разному: «На пятнадцатый товарный склад. Мы должны были сложить свертки в задней части секции семь». — Он поднял глаза на Данросса.

— Это ни о чем не говорит. У нас самые большие складские площади в Кай-Так, и только то, что они доставляют груз на один из наших складов, ничего не доказывает — кроме того, что голова у них соображает. У нас проходит столько товаров, что без труда может проскочить чужой грузовик. — Данросс на миг задумался. — Пятнадцатый прямо у выхода: прекрасное место. — Он взялся за трубку: — Я прикажу службе безопасности заняться этим прямо сей…

— Прошу вас на какое-то время воздержаться от этого.

— Почему?

— Наш следующий вопрос, — продолжал Армстронг, — был: «Кто вас нанял?» Конечно, последовали вымышленные имена и описания, и они все отрицали, но скоро эти молодчики станут более сговорчивыми. — Он мрачно улыбнулся. — Один из них тем не менее сказал, когда мой сержант немножко покрутил ему ухо — не в буквальном смысле слова, конечно… — Он зачитал из записной книжки: — «Оставьте меня в покое, у меня очень важные друзья!» «У тебя нет друзей в этом мире», — сказал сержант. «Может быть, но у Досточтимого Цу-яня и у Благородного Дома Чэнь есть».

Молчание затянулось и нависло тяжелой пеленой.

«Черт бы побрал эти винтовки», — в ярости подумал Данросс. Но лицо его оставалось спокойным, и голова соображала ясно.

— У нас работает более сотни Чэней, состоящих в родстве и нет. Чэнь — такое же распространенное имя, как Смит.

— А Цу-янь? — спросил Брайан Квок.

Данросс пожал плечами:

— Он один из директоров «Струанз», но входит также и в совет директоров «Блэкс», банка «Виктория» и более сорока других компаний, один из богатейших людей Гонконга, и его имя в Азии может притянуть наудачу любой. Как и имя Благородного Дома Чэнь.

— Ты знаешь, что существуют подозрения, будто он занимает весьма высокую ступень в иерархии триад, а точнее, в триаде «Зеленый Пан»? — спросил Брайан Квок.

— Все влиятельные шанхайцы состоят на подозрении. Господи боже, Брайан, ты ведь знаешь, что много лет назад триады предлагали Чан Кай-ши в обмен на поддержку его военной кампании против северных милитаристов[46]отдать им Шанхай, чтобы там заправляли только они. Разве «Зеленый Пан» не остается более или менее официально тайным националистическим обществом?

— Как ты думаешь, Иэн, на чем Цу-янь сделал первые деньги? — спросил Брайан Квок. — Свое первоначальное состояние?

— Понятия не имею. Тебе лучше знать, Брайан.

— Он сделал его во время Корейской войны, поставляя коммунистам через границу контрабандный пенициллин, прочие медикаменты и бензин — главным образом, пенициллин. До Кореи у него не было ничего, кроме набедренной повязки и ломаной рикши.

— Это все слухи, Брайан.

— «Струанз» тоже заработали целое состояние.

— Да. Но было бы очень неразумно — во всеуслышание или в частной беседе — утверждать, что мы заработали его на контрабанде, — спокойно проговорил Данросс. — Действительно весьма неразумно.

— А разве это не так?

— Когда компания «Струанз» начинала свою деятельность сто двадцать лет назад, она имела некоторое отношение к контрабанде, как утверждает молва. Но это было почитаемое занятие, и мы никогда не нарушали британских законов. Мы законопослушные капиталисты и торговцы с Китаем и оставались таковыми в течение многих лет.

Брайан Квок уже не улыбался.

— Ещё больше слухов ходит о том, что по преимуществу его пенициллин был плохой. Очень плохой.