Читать книгу "Ныряльщица за жемчугом - Анна и Сергей Литвиновы"

Надя вспыхнула — и вовсе не потому, что Золотой предложил сниматься обнаженной. Куда обидней оказалась параллель с полотнами «богатыря русской живописи». У нее, конечно, имеется лишний вес, но не настолько ведь лишний?

А Золотой — тоже мне, доморощенный психолог! — авторитетно произнес:

— Комплексуешь. И очень зря. Говорю как знаток: тощие селедки на брачном рынке давно не котируются. А у тебя даже не полнота — просто приятные формы. Знаешь, как наш брат любит, когда есть за что подержаться? — И, не чинясь, шлепнул ее по бедру.

Митрофанова шарахнулась в сторону. Толстяк немедленно убрал массивные ладони за спину, констатировал:

— Еще и девственное создание. Совсем замечательно! Готов сам на тебе жениться. Пойдешь?

Насладился изумленным Надиным лицом и уже серьезно проговорил:

— Ладно, прочь шутки. С деньгами у тебя как?

— Ну, так… — замялась Митрофанова. — Я в библиотеке работаю.

Полуянов ее, конечно, наставлял, что нужно соглашаться на любую цену, какую назовет великий мастер. Но только вольно Димке указания раздавать, деньги-то из их общего семейного бюджета.

А Золотой окончательно пришел в восторг:

— В библиотеке?! Да ты что?! Вот это экземпляр! Вот это песня! Слушай, а у тебя подружки там есть? Это ведь можно целый проект замутить! Календарь! Обнаженные юные нимфы в окружении древних фолиантов! Такие фотки с руками оторвут — хоть в «Менс Хэлс», хоть в «Пентхаусе».

И столько энтузиазма и убежденности в голосе, что у Нади перед глазами сразу возникла картинка: книгохранилище, суетятся ассистенты, гримеры. На подиуме под софитами принимает соблазнительные позы обнаженная Катюха из отдела каталогов. А их начальница — пожилая, ученая, крайне нудная дама — прямо тут и падает с инфарктом.

Золотой же продолжал искушать:

— Соглашайся, красавица. Сразу известной станешь! Фотки бесплатно получишь! Да еще и денег заплачу!

— Послушайте, — решительно прервала Надя пылкую речь, — я пришла к вам сделать пару обычных снимков! В одежде!

— Вот скукота, — поморщился Золотой. — Не тоскливо тебе жить, когда вся такая правильная? Ладно, пойдем тогда в студию. Посажу тебя на стульчик, руки на коленочках. Примерная Маня, сидит, ждет трамвая. — Он поднялся, небрежным жестом закинул на плечо фотокамеру и велел: — Давай, пока причесывайся, лицо рисуй. Только не злоупотребляй, а то как матрешка получишься.

Надя, признаться, ожидала, что у фотографа экстра-класса имеется, как минимум, ассистент. А уж гример и стилист — так наверняка. Однако ничего подобного — помогать ей «создать образ» никто не бросился. Пришлось краситься самой, и Митрофанова была почти уверена, что левый глаз у нее получился ярче, чем правый. Впрочем, Золотой ей в лицо даже не взглянул. Махнул на неудобный круглый стульчик, пребольно ткнул в спину:

— Не сутулься! — Подправил поворот головы, руки, ноги и рявкнул: — Теперь ровно минуту сиди абсолютно смирно. Не шевелись, рот не криви и не моргай.

Не стирая с лица снисходительно-презрительного выражения, сделал от силы десяток кадров и, тут же переставив флешку в лэп-топ, позвал Надю:

— Иди, любуйся.

Она почти не сомневалась, что получилась полная ерунда. И удивилась чрезвычайно, когда увидела на экране элегантную, яркую, стройную, практически с улыбкой Джоконды, девушку. Себя саму — только улучшенную настолько, что никакому фотошопу не снилось.

— Это… я? Послушайте… да вы гений просто! — потрясенно взглянула Надя на фотографа.

— Ерунды не говори, — поморщился он. — Ни страсти, ни изюминки. Обычный лубок. Может, хоть легкую эротику снимем?

«Может, согласиться? А Полуянову скажу, как он мне: «Извини, дорогой, работа»?»

Но только и без того страшновато было — в огромном доме, отделенном от прочего мира высоким забором и рвом. А если она еще и разденется — будет чувствовать себя совсем беззащитной.

Хотя Золотой, со всеми его шуточками-прибаутками и даже шлепками по попе, совсем ее не пугал. Встречала она подобный типаж среди читателей исторической библиотеки. Болтают много, Казанов из себя строят заправских — а на самом деле мирнейшие люди.

— Я подумаю над вашим предложением, хорошо? — как можно мягче ответила Митрофанова.

— Да нужна ты мне тысячу лет, еще уговаривать тебя! — фыркнул Золотой. — Я, слава богу, не девятиклассник!

Он всем своим видом показывал, что разочарован в своей модели. Надя же, наоборот, стала смотреть на толстяка совсем другими глазами. Ничего себе смешной человечек дает! Всего несколько кадров сделал, и даже свет не выставлял, а какой поймал ракурс. Не то что Димка Полуянов — раз тысячу, наверное, ее фотографировал, и все время она — то напряженная получается, то с закрытыми глазами, сутулая или толстая.

— Послушайте, — с искренним интересом обратилась она к Золотому, — а у вас есть какой-нибудь профессиональный секрет? — И поспешно добавила: — Вы не думайте, я не конкурент, просто интересно!

— Тебе мой метод не подойдет, — фыркнул толстяк. — Он только для мужчин годится. Нужно представлять, что твоя модель — на пороге оргазма. Через секунду — закричит, забьется в конвульсиях. И твоя задача — поймать это последнее мгновение спокойствия. Секунды жизни перед пучиной смерти.

И вдруг — протянул руки и схватил ее за горло. Не больно, но крепко.

— Ой, — пискнула Надя.

— Да не бойся ты. Умные бабы сами в очереди стоят, чтоб не в поденщине участвовать — как ты сегодня! — а в настоящих, серьезных проектах. Ты их видела, кстати?

Что ж, вот разговор сам и вырулил на нужную Полуянову тему.

— Да, конечно, да! — торопливо отозвалась Надя. — Я на вашем сайте видела серию «Женщины-цветы». Особенно мне «Леди в черном» понравилась. Они там все такие роковые! Зловещие. — Она внутренне напряглась и выдала заранее подготовленную фразу: — Мне даже показалось, что там несколько мертвых. По-настоящему мертвых.

И внимательно посмотрела прямо в глаза Золотому. Однако фотограф не смутился ни на секунду, отмахнулся небрежно:

— Глупости. Просто специальный грим. — И неожиданно добавил: — Хотя я и post-mortem делаю тоже. Но только на заказ. И в открытый доступ никогда не выставляю.

— Э… а что такое — этот «мортем»? — Надя практически вжилась в роль необразованной глупышки.

— Посмертные фотографии, — объяснил Золотой. — Чрезвычайно интересный жанр.

— Это, что ли, когда покойники? — ахнула Надя. — Прямо в гробу?!

— Ну, все, смешала божий дар с яичницей, — поморщился фотограф. Но все же объяснил: — В деревнях, конечно, до сих пор и похороны снимают, и гробы. Только это никакой не пост-мортем, а банальная любительщина. А я работаю по заказу серьезных людей.

— Но зачем вашим серьезным людям фотографировать смерть? — спросила Митрофанова, искренне не понимая этого.