Читать книгу "Летние обманы - Бернхард Шлинк"

За аперитивом мы обменивались незначительными репликами, за ужином смотрели разные фильмы. Ничто не подготовило меня к тому, что он обратится ко мне после того, как в салоне выключат общий свет:

— Вы очень устали? Я понимаю, что не вправе вам навязываться, но если бы вы согласились выслушать мою историю… Это не займет много времени. — Он запнулся, снова тихо хохотнул. — Впрочем, нет — времени это займет много, но я был бы вам очень благодарен. Понимаете ли, до сих пор мою историю рассказывали средства массовой информации. Но это была уже не моя, а их повесть. Моя новость еще не сложена. Мне еще предстоит научиться ее рассказывать. А разве можно для этого придумать лучший способ, как поведать ее тому, кто о ней еще ничего не знал, — страннику в ночи.

Я не принадлежу к числу тех людей, которые в самолете не могут спать. Но я не хотел его обидеть.

Вдобавок и том, как он упомянул о страннике в ночи, звучала какая-то скрытая нежность, она-то меня и подкупила, введя в соблазн.

2

— Эта история началась перед войной в Ираке. Я получил должность в министерстве экономики и был приглашен присоединиться к кружку молодых коллег из министерства внутренних дел, иностранных дел и университета. Кружок был читательский и дискуссионный: в то время в Берлине снова вошли в моду литературные салоны. Мы собирались раз в четыре недели в восемь часов, проводили время в дискуссиях за бутылкой-другой вина, а в одиннадцать к нам иногда присоединялись наши дамы, заходившие по пути с концерта или из театра — посмеяться над нашими книжными увлечениями и спорами, жаркий конец которых они обыкновению заставали.

Иногда наши дипломаты приглашали нас па свои приемы — не па серьезные встречи, а на вечера, куда приходили писатели и художники. На первых порах мы с моей приятельницей держались общества тех, с кем были знакомы. Потом почувствовали, что остальные рады, когда мы с ними заговариваем. Конечно, там встречались лица настолько значительные, что мы для них не представляли интереса, попадались и люди, которые только изображали из себя значительных особ. Но это в виде исключения. Я и не знал, что на приемах может быть так интересно.

Я мог бы заметить это и сразу… Я заметил, что атташе кувейтского посольства флиртует с моей подругой. Надо ли мне было прекратить с ним отношения?

Он флиртовал как бы не всерьез, скорее выражая восхищение ее красотой, чем стараясь ее завоевать. Так и я флиртовал с понравившейся женщиной, для того чтобы показать ей свое восхищение, а не для того, чтобы ее добиться. Моя подруга в ответ тоже флиртовала; она не то чтобы поощряла его, а просто давала понять, что ей приятны его комплименты.

Рассказывая, он опирался на подлокотник. Сейчас откинулся на спинку.

— Она была изумительно хороша собой. До чего же я любил ее белокурые волосы! То, как они переливались более светлыми и темными прядями, как волнами ложились на ее плечи, то сияние, которым они окружали ее лицо. «Ангел мой, — так и хотелось мне повторять, — ангел мой». А фигурка! — Он снова засмеялся тихим смешком. — Вы же знаете, с какой злой придирчивостью сами женщины иногда на себя смотрят. Может быть, ее икры и впрямь были толстоваты. Но мне они нравились. Они придавали ее белокурой красоте какую-то почвенную укорененность. Это хорошо согласовывалось с тем, что ее дедушка был крестьянин, отец — железнодорожник, а сама она — энергичная докторша. Мне нравилось также, что расстояние между носом и верхней губой по какому-то капризу природы получилось у нее коротковатым, из-за чего рот у нее часто бывал чуточку приоткрыт. В такие минуты выражение лица у нее приобретало какое-то сказочное очарование, как у ребенка, который с удивлением смотрит на мир. Но в сосредоточенные моменты, когда она сжимала губы, лицо ее выражало всю свойственную ей решительность. Ну а походка! Знаете французский шансон со словами «Elle ne marche pas, elle danse»?[14]Он тихонько напел мелодию.

— Напрасно мы приняли приглашение кувейтского атташе! Но моя подруга любила путешествия в дальние страны, а я, вовсе не любя путешествовать… Ну скажите, что за помрачение на меня нашло? Ведь я не любил путешествовать и в тот раз тоже предпочел бы никуда не ездить, а согласившись тогда, теперь вот вынужден путешествовать, чтобы спасти свою шкуру. Словом, я вообразил, что ради моей подруги обязан принять приглашение и радовался, что мы, по крайней мере, отправимся не в дурацкую туристскую поездку, а поедем по личному приглашению туда, где нам обеспечено пристанище и в случае чего есть к кому обратиться. Никто нас не предостерег, да и с какой стати кому-то было это делать! Мы приняли приглашение и на Пасху отправились в гости.

Поселили нас в отеле, а не в комплексе домов, дворов и садов, где проживал атташе со своим кланом. Я считал, что он и без того проявляет о нас достаточную заботу. Он все время куда-то нас возил, иногда мы ездили также с его братьями и друзьями. Мы побывали в пустыне, на нефтяных промыслах, выходили с рыбаками в море, ходили на экскурсию в университет и парламент, сделали ставки и выиграли на верблюжьих бегах. Это было не то что съездить куда-то наугад — мы отдыхали, как богачи! Инфраструктура там как во Флориде, в ресторанах предлагают французскую кухню, на пикниках ставятся столы, накрытые скатертью, едят на них с фарфоровой посуды, пользуясь серебряными приборами, возили нас на больших автомобилях. Это впечатляло, но, возвращаясь вечером в наш люкс, я вздыхал с облегчением. Вдвоем с нею мне было как-то уютнее, например когда мы утром, сидя на балконе, любовались восходом солнца. Будь то на Средиземном море или на Северном, мы не раз видели, как солнце садится в море, но ни разу не наблюдали, как оно из моря восходит.

3

Он дотронулся до моего локтя:

— Вы очень терпеливы. Выпьем по бокалу красного? Вы пробовали бордо, но пино нуар из долины Рашен-Ривер[15]лучше.

Он позвонил, не дожидаясь ответа, и уговорил стюардессу оставить нам всю бутылку. Голос у него был веселый — рассказ о прошлом привел его в оживленное настроение.

— Однажды утром выяснилось, что за нами не могут заехать, и мы хотели заказать такси. У подъезда к нам обратились два господина, которые занимали соседний столик и с которыми мы как-то обменивались газетами. Они спросили, не подвезти ли нас до города? Мы сели в машину, моя подруга на переднее сиденье, я — на заднее, поехали, и на одном перекрестке, пока горел красный свет, водитель попросил меня опустить в почтовый ящик письмо. Вы спросите, почему он не попросил другого господина или не вышел сам? Другой господин прихрамывал, я на это сразу обратил внимание, а водитель сидел слева, тогда как ящик стоял с правой стороны и находился от меня чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Итак, я вышел, на светофоре загорелся зеленый свет, и машина тронулась. Машин было много, и я подумал, что водитель поступил так, чтобы не задерживать движение, он объедет вокруг квартала и через минуту вернется.