Читать книгу "Искусство любовной войны - Марта Кетро"

Через пять лет они с недоумением будут разглядывать свои фотографии, пытаясь понять, что же отравило их лучшие годы, но при этом точно так же станут себя грызть из-за новых примет возраста. И ещё через пять лет ситуация, естественно, повторится — «лучшие годы» для них всегда позади, примерно лет с девятнадцати.

Но потом что-то произойдёт. Самооценка обретет второе дыхание, и женщина вдруг поймёт, что она очень даже ничего, и это будет безусловно позитивная перемена. Прекрасно чувствовать себя уверенной, радоваться отражению в зеркале и не стесняться своего тела. Наряжаться, выбирая вещи необычного кроя, благо юношеское безденежье давно в прошлом; выискивать редкий винтаж на блошиных рынках всего мира; покупать handmade-украшения работы интересных мастеров. Её образ становится всё ярче и ярче, иногда она позволяет себе такое мини, которого не надевала с семнадцати лет, с тех пор, как вбила себе в голову, что у неё толстые коленки.

Вот тут бы и хорошо остановиться. И даже не потому, что за последнюю четверть века коленки лучше не стали. Просто слишком очевидно движение маятника: насколько нездорово было её прошлое самоуничижение, настолько же избыточно нынешнее восхищение собой. Норма была где-то пять сантиметров назад, если мерить длиной юбки. Со стороны становится понятно, что самооценка, в общем-то, и не поправилась, просто недовольство теперь заглушается разудалым купеческим воплем «ааааа, однова живём, гуляй напоследок!»

Зря она так. Зря мы так. Нет ещё ничего «последнего», впереди много лет здоровья, бодрости и красоты. Юная свежесть, увы, не вернётся, но будет вполне эстетичная зрелость. Нужно только научиться правильно смотреть в зеркало. Придётся признать, что это отражение — твоё. С животом, втянутым под рёбра, долго не простоишь. Свет не будет всё время падать сзади и чуть сбоку, подчеркивая скулы и милосердно маскируя линию подбородка. Нет, всё видно.

Но чтобы не закрываться от этой очевидности возрастных примет, нужно особое мужество, которое есть далеко не у всех. И тогда появляются сильно отретушированные фотографии в социальных сетях: «Девочки, ну правда же мне не дашь сорока?», «Ведь совсем незаметно, что я вешу сто килограммов!», «Я же всё равно красивая, правда?» И добрые «девочки» радостно отвечают, что, конечно, да, столько лет и килограммов дать невозможно, максимум тридцать восемь и девяносто пять, и она в любом случае совершенно прекрасна. Правда, могут прийти злые девочки и всё испортить, но в основном все понимают, что эта толстенькая дама, втянувшая щёки и причудливо изогнувшаяся на фото, не хвастает, а просит о поддержке, и не помочь ей — свинство.

Правда, мы все помним феномен Саманты Брик. Интернет обошла история англичанки, которая отправила в газету «Дейли мейл» свои фотографии, сопроводив их рассказом о том, что она невероятная красотка и ей все завидуют. Догадываетесь, что было дальше? Она потом говорила, что утро после выхода статьи было самым паршивым в её жизни. Потому что тысячи женщин сочли необходимым написать, как обстоят дела на самом деле: что она немолода, некрасива, а проблемы у неё не от зависти ближних, а из-за неоправданного высокомерия и неадекватности самооценки. Я думаю, это были те же самые женщины, которые регулярно пишут своим подругам «ты прекрасна!», но в данном случае они наконец-то получили возможность наплевать на вежливость и высказать немножко правды.

Люди, в принципе, добры, достаточно вспомнить, какое умиление вызвала толстая неюная Сьюзан Бойл и её серебряный голос. Её некрасивость только подчеркнула контраст между внешним несовершенством и восхитительным даром. В 49 лет она победила на конкурсе народных талантов и начала новую жизнь, став профессиональной певицей и всеобщей любимицей. Множество людей поддержали её от чистого сердца — точно так же, как от чистого сердца они пожелали уничтожить самооценку Саманты. Секрет, я думаю, в том, что женщины невольно сравнивали себя с этими дамами — и да, быть некрасивой, но доброй застенчивой Золушкой они согласны, а самовлюблённой до слепоты — нет, не хотели. Слишком многие обнаруживали себя «в двух шагах от Саманты Брик», чтобы её выступление не вызвало раздражения. Осуждая её, каждый в глубине души предостерегал себя.

Надеюсь, ни с кем из нас ничего плохого не случится: те, кому не повезло вляпаться в этот кризис, переживут его с честью и минимальными потерями; два-три детских платьица, которые в какую-то странную минуту показались подходящими для взрослой дамы, можно передарить племяннице; хвастливые фотографии в соцсетях легко убрать из общего доступа; а лампу перед зеркалом сделать поярче и позлей. И не позволяйте маятнику слишком далеко качнуться в обратную сторону, не впадайте опять в преждевременную старость. Современная косметология действительно творит чудеса, а когда она перестанет справляться с натиском возраста, у вас останется ваша внутренняя сила, жизненная мудрость и красота духа — если вы успеете их наработать, конечно.

«Трамвай, метро, не знаю что там»

Долго искала в Сети ролик, где Алла Борисовна поёт «Не отрекаются любя» сильным ещё голосом, пересмотрела десяток, потому что песня для меня знаковая. Я как услышала её в детстве, так и носила, как шапочку из стальной сетки, которая по мере увеличения головы врастала в мозг. Я думала, любовь — это вот.

Но, что самое интересное, теперь, когда я, взрослая, пересматривала ролики с женщиной в кукольном платье или в балахоне, с подтянутым лицом или с уставшим, с волосами розовыми и золотыми, я сообразила, что моя любовная модель до сих пор ровно та же. С маленьким уточнением: я больше не она, а «ты». Ну, тот гадкий «ты», который однажды способен так захотеть теплоты, что припрётся, не переждав очереди у банкомата, поэтому без цветов и бутылки. И примчится именно к нелепой тётке, от которой тепло. Но, между нами говоря, это реально будет почти любая, эникейная[9]тётка, потому что пригонит к ней холод, а не её уникальная способность ждать или там ещё что. И я ей не завидую — ну, человеку всякого пола на её месте не завидую я.

Обе эти роли — плохие, скверные, не живите так, не надо, нужно жить иначе, но сеточка — она вот она.

Не отрекаются любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

а ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,

когда в стекло ударит вьюга,

когда припомнишь, как давно

не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,

не полюбившейся когда-то,

что переждать не сможешь ты

трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти

трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути