Читать книгу "Нескромные желания - Тия Дивайн"

– Не может быть, чтобы ваша мать одобрила это.

– Хозяйкой вечера будет Филиппа, – холодно произнес он. – Мама, конечно, тоже придет, но никто не упрекнет ее в нарушении приличий, поскольку обед устроен не по ее инициативе.

– Разумеется, – едва слышно сказала Франческа. Джудит оставляет грязную работу другим. Но это дела не меняет, Франческе все равно придется танцевать.

Франческа ничем не выдала своего смятения. Он продолжил:

– Будут музыканты.

– Это успокаивает.

Ему захотелось встряхнуть ее.

– Это только начало. Главное впереди.

– Я понимаю.

Ей все равно, подумал Алекс. Одним выступлением больше, стоит ли волноваться, если у нее были их сотни, и в каждое она вкладывала чувственность, присущую ей одной, вызывающую у мужчин желание обладать ею.

Но пока она принадлежит ему – и телом, и душой.

– Я сам выберу платье, подберу музыку. До вечера ты решишь, что исполнять. Целый день впереди. Что у тебя есть из одежды, соответствующее случаю?

Его вопрос обескуражил Франческу. Среди вещей Сары ничего подходящего не было.

– Ладно, я сам посмотрю. – Он направился к гардеробной, где горничная Агнес развесила то немногое, что имелось у Сары, и еще более скудные пожитки Франчески. Костюмы Франческа сама сложила во встроенные ящики, надеясь, что Агнес не станет любопытствовать. И Алекс Девени тоже.

Однако надежда ее оказалась тщетной. Просмотрев платья, Алекс раскритиковал их все до единого.

– У Филиппы наверняка что-нибудь найдется, – сказал он. – Ты должна выглядеть элегантной и недоступной. Что касается недоступности, то в этом ты уже преуспела. Кроме того, ты должна быть подавлена горем. Это, конечно, сложнее, но у тебя получится, Сара. У тебя все прекрасно получается.

Однако Франческа чувствовала себя не более прекрасной, чем тряпичная кукла. Это было представление Алекса, а она лишь выполняла приказания, недоумевая, как сможет поразить ритуальным танцем скорби утонченных гостей, которых он намерен пригласить на обед.

Он дернул за шнурок звонка, и мгновенно появилась Агнес.

– Пошли, пожалуйста, за Филиппой.

Филиппа явилась немедленно, снедаемая любопытством: что Алексу вдруг понадобилось от нее, почему Сара находится в спальне Алекса, а не в своей.

– Нам нужно платье. Нет, нам нужны два платья – твои лучшие черные платья – думаю, у вас один размер. Я хочу, чтобы она выглядела элегантной и роскошной... – Он пристально посмотрел на Филиппу, размышляя, насколько можно быть с ней откровенным. Ему казалось, что Филиппа поймет, что ему нужно. – Она должна выглядеть убитой горем вдовой, оставаясь в то же время необычной, эксцентричной и чувственной.

– Зачем тебе это, Алекс? Ты что, собираешься выдавать ее замуж?

– Нет, я возрождаю ее карьеру. – Филиппа опешила.

– Ты шутишь.

– А может, и нет.

– Знаешь, Маркус говорит, что ты как-то странно себя ведешь...

– Моя дорогая Филиппа, Маркус всегда считает, что я странно себя веду. Так ты мне поможешь?

Филиппа пытливо посмотрела на Франческу.

– Для тебя сделаю все, что угодно, Алекс. Ты же знаешь. Он не теряет времени, подумала Франческа, чувствуя себя марионеткой, ожидая, когда Алекс дернет за ниточку.

Но он не мог диктовать ей, как двигаться и что делать; не мог создать для нее танец, исполненный достоинства, который сразил бы избалованную публику.

Она сама должна создать этот танец, но понятия не имеет, как это сделать. Ведь она не Сара.

Она увязала все глубже и глубже в болоте полуправды и спасительной лжи, но пути назад нет, она приняла его условия и согласилась танцевать.

Она отказалась от свободы выбора и попала в полную зависимость от него. И ни один судья или присяжный заседатель не поверил бы, насколько беззастенчиво она использовала правду, чтобы прикрыть ложь.

Просто она не думала, что дело зайдет так далеко. Не учла напора Алекса Девени.

Для него не было ничего невозможного. Не прошло и получаса, как Филиппа появилась с ворохом платьев, которые разложила на постели.

– Некоторые из них я, кажется, уже видел.

– Обноски Джудит. Немного велики мне, а отдавать в переделку слишком дорого, – сказала Филиппа.

– Неужели? – пробормотал Алекс, перебирая платья и отбрасывая их одно за другим. Потом, правда, отложил два платья.

Он точно знает, что ему нужно, подумала Франческа, проводя руками по платьям из очень дорогих тканей, о которых она и мечтать, не могла. Любое подошло бы, но Алекс так не считал. Он хотел что-то конкретное, роскошное, очень утонченное и очень чувственное.

– Вот это, – сказал он, наконец. – И это.

– Ясно, – понимающе произнесла Филиппа.

– Именно. Как раз то, что я хотел. Спасибо, Филиппа.

– Рада была помочь, – ответила она, и вновь в ее голосе прозвучала едва уловимая ирония.

«Что же на самом деле доставляло удовольствие Филиппе? – подумала Франческа. – Возможность привлечь внимание Алекса?» В ней чувствовалась какая-то сдержанная страсть и неудовлетворенность.

Филиппа остановилась в дверях.

– Она действительно спит с тобой, Алекс?

Столь откровенный вопрос нисколько не удивил Алекса.

– Это совершенно тебя не касается, Филиппа. – Она попыталась сгладить неловкость:

– Маркус...

– Спасет все наши души. Я рассчитываю на это. Спокойной ночи, Филиппа.

Она шумно вздохнула, пытаясь подавить раздражение из-за того, что он так бесцеремонно ее отсылает.

– Спокойной ночи, Алекс. – Она с силой хлопнула дверью.

– И он туда же, – пробормотал Алекс. – Я надеялся на иное.

– Какая наивность с вашей сторону, – сказала Франческа, оправившись от шока, вызванного откровенной грубостью Филиппы.

– А, спящая красавица просыпается и показывает острые маленькие зубки.

– Я еще и кусаюсь, – бесстрастным голосом сказала Франческа.

– Правда? – спросил он вкрадчиво. – Мне не терпится дать настоящую пищу твоим зубкам.

Ей хотелось отвечать на его чувственные заигрывания, но это было бы непохоже на Сару.

– Очень жаль, что я не настолько голодна, милорд.

В ее голосе не было ни намека на интерес или эмоции, и опять охватило его чувство безысходности, словно он вновь и вновь натыкался на стену. Она умела быть спокойной и рассудительной, и, хотя казалась уступчивой, он знал, что за ее сдержанной холодностью бушует огонь.

Он хотел, чтобы на обеде она проявила именно эту сторону своей натуры. Чтобы гости были потрясены, когда она даст волю эмоциям и выплеснет в танце всю свою чувственность.