Читать книгу "Зона Посещения. Луч из тьмы - Александр Тюрин"

– Кого грохнуть, призрака?

Лауниц опередил Возняка на какое-то мгновение, просто заранее уловил, что тот на истерике.

Его ствол смотрел в висок поляку, в то время как пистолет Возняка еще находился в районе пояса.

– Проверка, Лауниц. Я просто хотел убедиться, стоящий ли ты командир.

– Никогда так больше не проверяй, Школяр. В следующий раз обещаю нажать на спусковой крючок.

Возняк отправил пистолет в кобуру – лицезрение ствола, смотрящего на него в упор, сыграло для него роль транквилизатора.

– Ни одной ошибки у господина Лауница. Пистолет на поясе справа и потому никаких лишних движений, связанных с погашением инерции движения руки. Ушел в сторону от вероятной линии огня противника и уменьшил проекцию тела. Не выдергивал пистолет, посылая локоть вверх, а наоборот зафиксировал пистолетную рукоятку в кисти и понизил центр массы тела, то есть немного присел. Дослал патрон в патронник не на вытянутых руках и не на линии прицеливания, а сразу после извлечения пистолета из кобуры. Пока правая рука толкала пистолет на линию выстрела, вторая зафиксировала затворную раму и тут же отпустила. Рука, выводящая оружие на линию выстрела, сразу остановилась в точке прицеливания, а не пронеслась выше, так что не надо было потом возвращать ее на место. Короче, браво, узнаю почерк «царя».

– И я, – добавила Вера. – В том, что он не пристрелил тебя и даже не накидал люлей.

– Значит, Загряжского и в самом деле звали «царем»? – спросил Лауниц, убирая вороненую сталь ствола.

– Было дело, – согласился Возняк.

– Вначале недоброжелательно, у пшеков и прочих им подобных принято русских марать. – Вера кивнула в сторону Возняка. – Потом с уважением, потому что Сергей не любил предательства, не жаловал зависть и жадность, мог прийти на помощь товарищу, если даже терял при этом куш.

– Эй, не преувеличивай, патоки тут налила, – отозвался Возняк. – Те, кто не любит бабки, в Зону не ходят. Это точно в отношении всех последних поколений сталкеров. Слабоумные романтики давно вымерли. Да и раньше выживали только те, кто успевал подставить товарища раньше, чем тот подставит его. Даже Старый Рэд задержался на свете именно благодаря этому. Зона насмотрелась на «лучшие качества» людей еще в те первобытные времена, когда корпорации только подбирались к ее кладовым и смиренно давали взятки институтским боссам, чтобы быть в курсе дел. Думаешь, что лучше было, когда сталкеры свободно сбагривали всякие побрякушки, от «белых браслетов» до «черных брызг», типам вроде приснопамятного Эрнеста? Отчего он тогда однажды взорвался вместе со своим «Боржчем»? Немного его пережил и Костлявый Фил, задушенный артефактом по имени «белый обруч». Тоже совершенно случайно. А когда им пришли на смену скупщики с Мэй-корт, вроде молодого тогда Манукяна, тоже войны были неслабые, похлеще, чем у наркодельцов. Друг дружку только так дырявили, и сталкеров на тот свет прихватывали, чтобы лишить конкурента поставщиков.

– Я твою жадность и продажность не преувеличиваю, – сказала Вера, отворачивая лицо от назойливого бесцветного взгляда Возняка.

– А это еще надо разобраться, почему Загряжскому не так уж деньги были нужны – может, у него имелись другие источники дохода?

– Как, девочки, достаточно пообщались? Тогда двинулись, – распорядился Лауниц. – Чувствую, время лучше не терять. Попробуем оторваться. Устроим сплав, – сказал и удивился сказанному слову.

Сплав может быть по реке.

– Он вспомнил, – торжествующе произнесла Вера.

– Интересно, что он еще вспомнит? – Возняк скривился, будто червяка проглотил. – Как пользоваться отмычкой?

– Это уже воспоминание из твоей жизни, Школяр.

Ариаднина нить «дополненной реальности» довела их до люка сливного коллектора, и сейчас Лауниц судорожно копался в своей голове, как в большом сундуке, переполненном ненужными вещами.

Река Нижняя текла по территории завода, когда его самого еще не было в проекте, начиная с плейстоцена. Потом «Юнайтед стил» лег на грунт своей огромной тушей и стал ее использовать, даже окольцевал в трубу, и на протяжении примерно полутора километров река скрылась с глаз людских. А после Посещения воды в ней не стало вообще, в смысле, в трубе – пробила она себе другое русло. Или ей пробили – наверное, так же легко, как мальчишки проделывают канавки, по которым пускают воду из одной лужи в другую. Те, кто побывал в трубе и вернулся, рассказывали, что пройти по ней – самый легкий путь добраться до экс-супермаркета.

– Идем по трубе. Ближайший люк, судя по карте, у нас под носом.

– Как скажешь, режиссер, если ты теперь начальник. Я, в общем, не против, побарахтайся.

– Возняк никогда не ходил по этой трассе, я с Сергеем – один раз, – сказала Вера. – Его память пока еще не полностью усвоилась твоей. Так что я пойду первой, Школяр вторым, ты замыкающим.

Лауниц мысленно поблагодарил ее, что не надо иметь Возняка за спиной.

Вдвоем со Школяром они подняли люк – в неприятную, скверно пахнущую мглу уводил трапик.

– Пока, мальчики, не ссорьтесь. – Вера скользнула вниз, а Возняк скривил тонкие губы, показывая, что он в упор не видит в ней «девочку».

Первые минуты Лауницу казалось, что инфракрасный канал прицела не функционирует, вокруг только тугая округлая тьма. Потом стало ясно – тепловая контрастность низкая. Он включил фонарик-клещ, прицепленный к стволу. Стало получше, хотя сектор освещения оказался узковат. Потом добавился еще один источник света – очень слабый, дисперсный, но повсеместный. Можно даже и «клеща» выключить.

На дне тоннеля где-то пятиметрового диаметра были остатки засохшей грязи от стоков – ничего необычного. А потолок оказался усеян какими-то наростами. При ближайшем рассмотрении они напоминали почки, те самые, что расселись на зависшем в воздухе ковше: круглая шляпка и цилиндрическая ножка, а также некоторая «стеклянность» эктодермы придавала им вид лампочек.

– «Дополненная реальность» от «Монлабс» скромно молчит, – констатировал Лауниц.

– Еще бы ей не молчать – ее создавали для рекламы достижений «Монлабс», а тут не достижение, а задница. – Возняк поднес лицо к одному из наростов и неожиданно закрыл глаза. – Их никогда не было так много. Готов забиться на зуб, сейчас что-то приготовилось вылупиться из них. Единственное, что радует – за десять лет, с тех пор как их заметили, ни хрена не вылупилось, может, срок действия истек.

Лауниц не удержался и тоже попробовал рассмотреть почку. Сходство с лампочкой усиливалось за счет крохотного слабенького и прерывистого зеленого огонька в глубине ее. А еще казалось, что внутри нее что-то непрерывно движется.

– А чьи это почки, тот ученый, которого вы немного не довели, вам не рассказал?

Голос Возняка стал тягучим – словно растянулся в пространстве, зацепившись за прошлое.

– Вопрос на сто долларов, Саша Лауниц. Может, животного, или растения какого-то хитрого, или гриба-людоеда. Да никакой не ученый… Загряжский это был, только не в последнюю свою ходку, когда он один пошел. Берковски просто велел поменьше упоминать его имя, чтобы не слишком провоцировать эту мемограмму в твоей башке. Но вот я не понимаю, зачем в молчанку такую играть. Если вернешься, спроси у какого-нибудь настоящего профессора. Кое-кто из наших даже видел, что из этих почек появляются тонкие-претонкие, острые-преострые извивающиеся нити.