Читать книгу "Ликвидаторы. Чернобыльская комедия - Сергей Мирный"

ПЕТРО: А чо ж вы от нас не ушли? Не видели?

БАБУШКА ОКСАНЫ: Ха! Я не видела?! Да я вас еще на въезде в село засекла – одна машина, броник разведки. Значит, не выгонять едут…

КОЛЯ: Не немцы… (Сплевывает косточку.)

БАБУШКА ОКСАНЫ: Нормальные хлопцы, меряют… Надо же с кем-то и поговорить…

ПЕТРО: И вы тут одни?

БАБУШКА ОКСАНЫ: Почему одна? Вон – кум, через два села от нас. Дал расписку – «Я самолично отвечаю за свою жизнь» – да и живет себе с жонкой. В гости ходим: когда я к ним, когда они ко мне… И наши, с Лебедичей, наведываются…

ПЕТРО: Как?! А зона?

СЕРГЕЙ: Здесь же посты, вокруг колючая проволока…

БАБУШКА ОКСАНЫ: Не смешите, ребята, – какие посты от местных! Лесами-болотами – тропинки еще партизанские, с войны знаем… Картошку посадили – ее же полоть надо… Приходят, заходят, рассказывают… Эвакуировали их, значит. Привезли сначала в село, говорят: «Вот выселенные из-под Чернобыля, их надо по хатам разобрать пожить, пока им найдут где жить»… Так некоторые в хаты боялись пустить – «Радиация!», «Зараженные»… Но и хорошие люди были – пустили и, говорят, очень хорошо приняли… И все, спасибо им, очень хорошо… Ну и сколько так можно жить – две (а было и по три) семьи в одной комнате?.. А правда, хорошие вишни в этом году? Ну, несколько дней, ну неделю… А людям же самим нужно жить, по хозяйству что-то делать, отдохнуть – это же их дом… «Утром матрас сверни – и под шифоньер, и на весь день иди из дому – гуляй или на лавочке сиди»… Чужая хата, одним словом… А некоторым начали квартиры давать в городе… Квартиры казенные, бетонные… Ни дела, ни места привычного… «С хозяйством управляемся, а с Душой – не… Голосит денно и нощно», – соседка говорила… Приходила огород полоть, плакала – рассказывала. (Махнула рукой, презрительно.) Да сколько здесь той радиации… Вот вы померили – и вишни же едите? Значит, можно?

СЕРГЕЙ (в сомнении): Да раз-другой, может, и можно…

Рассматривает в ладони вишни – темно-красные… На их липкой черной кожице – светло-серая пыль…

Есть вишни разведчикам уже не хочется.

КОЛЯ: И вы так и будете здесь жить?

БАБУШКА ОКСАНЫ: Чего – «буду»? Я живу.

ПЕТРО: Так зона ж…

БАБУШКА ОКСАНЫ: Э-э, ребята, здесь в войну еще та зона была – а партизаны все равно жили. И мно-огих чужаков пережили… (Улыбается уголками губ.) Свои ж места, родные…

Хрусть! Ветка за домом… Все повернули головы.

За огородом в просвете лесной тропы идет Оксана – вещи и сумка в руке, мокро блестит тело: только с реки, из воды… Смотрит в сторону огорода – все ли там в порядке?

ОКСАНА: Ой! (Отскакивает в кусты.)

БАБУШКА: Ты хоть бы оделась!

КОЛЯ: О! Русалка! А я думал, они уже перевелись…

БАБУШКА ОКСАНЫ: Типун тебе на язык! «Русалка»… Она и так без воды не может…

ОКСАНА (выходит уже одетая в простенькое платье, щеки покраснели): У нас гости…

СЕРГЕЙ (изумленно Оксане): Ты тоже здесь жить собираешься?

ОКСАНА (обиженно): Почему «собираюсь»? Я – живу.

ПЕТРО: Так зона же!

ОКСАНА (с достоинством улыбаясь): Была уже здесь одна зона – в войну! А люди жили… И ту зону пережили.

БАБУШКА (с нескрываемой гордостью смотрит на Оксану): Не осталась, так вернулась! Не, ну не упрямая девчонка! Точно как я в молодости! (Оксане.) Ты хлеб принесла?

ОКСАНА (обиженно): А как же!

БАБУШКА: Круглую паляницу? Или забыла какую?

ОКСАНА (обиженно): Да что я, не знаю? Пока ее достала! Сейчас же здесь нигде круглого не пекут…

БАБУШКА ОКСАНЫ: А чо так долго не приходила?

ОКСАНА: Да работы много!

БАБУШКА ОКСАНЫ: Знаю я твою работу! Мужиков по голове гладить!

ОКСАНА (искренне обидевшись): Бабушка! Ну как вам не стыдно!

БАБУШКА: Да-да, не рассказывай! Тебе лишь бы из дома вырваться!

СЕРГЕЙ (Оксане): Ты парикмахер по специальности?

ОКСАНА: Не-а… Другой работы не нашлось здесь. А ты?

СЕРГЕЙ: Тоже «не-а». Тоже здесь другой работы не нашлось… Классно стрижешь.

КОЛЯ (сверкнув глазами): …под ноль…

Сергей мечет на него испепеляющий взгляд.

БАБУШКА ОКСАНЫ (решительно выпроваживает разведчиков): Так! Все, мальчики: померяли, вишен поели, поговорили – и спасибо, будьте здоровы… Не весь же день лясы точить… У нас еще работы сегодня много…

И, подняв со скамейки куртку Сергея, тычет ее ему под локоть, почти выталкивает в спину – за деревянную калитку из штакетника.

Сергей оглядывается…

…Оксана на пороге хаты, на фоне темного проема оглядывается…

БАБУШКА (решительно толкая Сергея в спину): Ты мерить село приехал? Так меряй! Понравилось тут лакомиться… (Закрывает калитку и накидывает крючок.)

Сумерки в полесской хате. Пятница перед Троицей.

Загорается спичка – бабушка зажигает свечу на столе. Там уже стоит постный ужин. Оксана готовит канун – поминальную еду: вареную пшеницу с медом.

БАБУШКА (переступает за порог хаты на двор): «Просимо, наши ридные, заходите до мэнэ в хату на вечеру, что Бог паслав. Можа каму нэма куда йти, все приходьте».

Испокон веку так в этот день тут призывали души своих умерших родных[22].

Возвращается домой и выкладывает на стол еще ложки – для умерших душ. Садится рядом с Оксаной, берет со стола миску с кануном – раскладывать по тарелкам…

И вдруг останавливается…

БАБУШКА: Мы же одни на нашем угле… (Ставит миску обратно.) А ну, Оксана… Метнись по соседям…

Оксана подхватывается…

В разведотделе листочек с уровнями радиации села Лебедичи переходит из рук Сергея в руки штабного офицера.

Листочек кладут на карту местности на столах, красным наносят на карту данные…

С этого же листочка плакатным пером переписывают уровни на большой лист ватмана – в сводную таблицу населенных пунктов зоны.

На стене хаты, в мерцающих отблесках свечи, фото Оксаниных покойных молодых отца и матери, молодых деда и бабушки, прадеда и прабабушки. Все женщины похожи на Оксану. Род…

ГОЛОС БАБУШКИ: «Просимо, наши ридные, заходите до мэнэ в хату на вечеру, что Бог паслав. Можа каму нэма куды йти, все приходьте».

У стены сидят бабушка и Оксана: древний полесский род жив.