Читать книгу "Мистер Вертиго - Пол Остер"

В чем-то он, конечно, уперся. Мне, например, ужасно хотелось съездить в Сент-Луис и подняться в воздух на глазах у всего родного города, но эту идею он зарубил на корню. «Это самое опасное для тебя на земле место, — сказал он, — и в ту минуту, когда ты туда приедешь, ты подпишешь себе смертный приговор. Запомни мои слова. Сент-Луис для тебя не лекарство. Это яд, и тебе оттуда живым не вернуться». Я не понимал, отчего он так горячится, но тут он стоял твердо, и его было не переубедить. Потом вышло так, что слова его оказались пророческими. Всего через месяц после этого нашего разговора на Сент-Луис обрушился ураган, самый страшный за все столетие. Он сокрушил город за пять минут, будто артобстрел из преисподней, а когда все закончилось, тысяча домов осталась лежать в развалинах, похоронив под собой сто человек, и две тысячи раненых, с переломами, истекавшие кровью, стонали на улицах. В тот момент мы ехали в Вернон, штат Оклахома, пятый город из тех четырнадцати, где мы подписались дать выступления, а когда потом, после завтрака, я потянул к себе полистать местную газетенку и увидел снимки, меня едва не вывернуло наизнанку. Я-то решил было — все, мой мастер спекся, а вот вам, пожалуйста. Он знал то, чего мне не узнать за всю жизнь, слышал то, чего никто больше не слышал, и не было на свете ему равных. Если еще хоть раз, подумал я про себя, я позволю себе в нем усомниться, да покарает меня Господь и да скормят мой труп свиньям.

Но я слишком забегаю вперед. Ураган смел Сент-Луис в конце сентября, а у нас пока что еще двадцать пятое августа. Мы с мастером все еще в прилипшей к телу одежде едем в Вичиту в дом миссис Виттерспун. После долгой беседы о спасении номера будущее перестало казаться мне таким мрачным, хотя не берусь утверждать, будто на душе стало совсем уж легко. Сент-Луис была ерунда, мелкое расхождение, существовали куда более серьезные причины для беспокойства. Недоговоренности по основным пунктам нашего, если хотите, договора, вот я и решил, что коли начал прямой разговор, то обязан довести его до конца. Потому зажмурился и заговорил о миссис Виттерспун. Раньше я ни за что не посмел бы даже близко коснуться сей темы, и теперь оставалось надеяться, что мастер не озвереет и не врежет мне по рубильнику.

— Может, это и не мое дело, — сказал я, приступая как можно осторожней, — но я не совсем понимаю, почему миссис Виттерспун не поехала с нами.

— Она не захотела мешать, — сказал мастер. — Побоялась сглазить.

— Но ведь она у нас шеф, разве нет? Она платит по счетам. Я бы, например, подумал, что ей тоже захочется посмотреть, куда пошли ее денежки.

— Она у нас, что называется, партнер без голоса.

— Без голоса? Шутите, хозяин. Да у нашей миссис голоса будет побольше, чем у этой колымаги. Она ухо тебе разжует и выплюнет быстрее, чем слово вставишь.

— Дома — да. Я говорю о деле. А дома у нее, безусловно, язычок еще тот. Спорить не буду.

— Не знаю, что ее достает, но пока вы там приходили в себя, она иногда вела себя очень странно. Она, конечно, хорошая тетка, ничего не скажешь, но иногда, прошу прощения, просто оторопь брала на нее смотреть.

— Она была не в себе. Нельзя ее за это винить, Уолт. За это лето ей пришлось проглотить много неприятного, а она существо куда более хрупкое, чем может показаться. С ней нужно просто набраться терпения.

— То же самое она говорила про вас.

— Миссис Виттерспун умная женщина. Возможно, немножко взбалмошная, но голова на плечах у нее имеется, да и сердце доброе.

— Мамаша Сиу, да почиет ее душа в мире, мне сказала как-то, будто вы хотели на ней жениться.

— Хотел. Потом передумал. Потом опять захотел. Потом опять передумал. А теперь не знаю. Если я за свою жизнь что-то и понял, малыш, так это что никогда ничего нельзя знать заранее. А когда речь идет об отношениях между мужчиной и женщиной, тут бессмысленно и гадать.

— Да уж, она тетка норовистая. Что правда, то правда. Только решил, что стреножил, а она возьмет скинет веревку да и ускачет на соседний лужок.

— Вот именно. Потому иногда лучше ничего не предпринимать. Если ждать на месте, то есть шанс, что то, чего хочешь, само тебя найдет.

— Чересчур умно для меня, сэр.

— Не только для тебя, Уолт.

— Но если когда-нибудь вы таки решитесь жениться, спокойной жизни вам не видать.

— Не забивай себе этим голову. Думай о работе и предоставь мне самому разбираться в любовных перипетиях. Не хватало еще, чтобы всякая мелочь меня наставляла. Это моя песенка, и я буду петь ее так, как считаю нужным.

Мне не хватило духа продолжать этот разговор. Мастер Иегуда был, конечно, волшебник и гений, но мне и тогда было уже понятно, что в женщинах он ни черта не смыслит. Я-то знал все сокровенные мысли, которые прятала от него миссис Виттерспун, слышал, и не раз, ее непристойные пьяные излияния и знал, что ничего моему мастеру не светит, если он не возьмет быка за рога. Не желала она сама его находить, она желала, чтобы он добивался ее и добился, и чем дольше он будет ждать на месте, тем меньше у него шансов. Но как я мог это ему сказать? Никак. Никак — если мне дорога была своя шкура, и потому я закрыл рот на замок, предоставив событиям развиваться своим чередом. Это его гусыня, сказал я себе, вот пусть он ее и жарит, коли так хочет, и кто я такой, чтобы лезть в его дела?

Вернувшись в Вичиту, мы занялись подготовкой нового номера. Миссис Виттерспун ничего не сказала нам по поводу пятен на сиденьях, думаю, она отнеслась к ним как к неизбежным издержкам, без которых не обойтись ни в одном крупном начинании. Все приготовления, от репетиций в новых костюмах до составления расписания и печатания афиш и рекламных листков, заняли три недели, и все это время мастер Иегуда и миссис Виттерспун были, против моих ожиданий, исключительно веселы и друг с другом ласковы. Может, я и не прав, думал я про себя, может, мастер и понимает, что делает. Однако в день отъезда он совершил одну оплошность, одну тактическую ошибку, которая-то и показала несостоятельность всей его стратегии. Я стоял у дверей, ждал, пока они попрощаются, и больно было смотреть, как заканчивалась эта маленькая печальная главка из истории разбитых сердец.

Он сказал:

— До встречи, подруга. Мы вернемся через месяц и три дня.

А она сказала:

— Да, мальчики, вам пора… Вас ждут голубые дали.

Тут наступила неловкая пауза, мне стало совсем уж не по себе, и я разинул свой большой рот и сказал:

— А в чем дело, мэм? Почему бы вам не прыгнуть за руль да и не уехать всем вместе?

Я видел, как при этих словах у нее заблестели глаза, и уверен — так же как в том, что если раз двадцать подряд сказать «банка», то получится слово «кабан», — она готова была бы отдать шесть лет жизни, только чтобы начхать на все и действительно сесть в машину. Она повернулась к мастеру и сказала:

— Ну и что ты об этом думаешь? Ехать мне с вами или нет?

И тут он, надутый болван, похлопал ее этак по плечу и сказал: