Читать книгу "Остров Крым - Василий Аксенов"

Они были действительно похожи, одногодки из одной замкнутойэлиты врэвакуантов, один пошире в кости, другой постройнее, один военныйлетчик, другой писака и политик.

– Ты мешал мне читать газеты в своей «Ротонде», –сказал Лучников.

– А ты мне не давал пить кофе в своем «Доме», –сказал Чернок.

– «Дом» лучше, – сказал Лучников.

– А у меня костюм лучше, – сказал Чернок.

– Убил, – сказал Лучников.

– Не лезь, – сказал Чернок.

За диалогом этим, естественно, стояла Третья СимферопольскаяМужская Гимназия Имени Императора Александра Второго Освободителя.

Им принесли пива.

– Читал последние новости из Симфи? – спросилЛучников.

– Яки?

– Да. По последнему поллу их популярность поднялась натри пункта. Сейчас она еще выше. Идея новой нации заразительна, как открытиеНового Света. Мой Антошка за один день на Острове стал яки-националистом. Зимой– выборы в Думу. Если мы сейчас не начнем предвыборную борьбу, России нам невидеть никогда.

– Согласен, – полковник был немногословен.

Они стали обсуждать план быстрого создания массовой партии.Сторонников Общей Судьбы на Острове множество во всех слоях населения. Кисторически близкому воссоединению с великой родиной призывают десятки газет воглаве с могущественным «Курьером». Нет сомнения, что когда возникнет СОС – воттакая предлагается аббревиатура. Союз Общей Судьбы, звучит магнитно, ей-ей, вэтом слове уже залог успеха, – итак, когда возникнет СОС, другие партиипоредеют. Нужно как можно скорее объявлять новую партию, и делать это соткрытым забралом. Да какая уж там секретность! Если даже муллы за автономию вграницах СССР, секретность – вздор. Военным разрешено будет примыкать к СОСу?Прости, но в этом случае мы не можем считать СОС политической партией. Что ж,можно и не считать его политической партией, но в выборах участвовать. Прости,нет ли в этом демагогии? Пожалуй, в этом есть демагогия именно в советском духеили в «тиле наших мастодонтов: мы за разрядку, но при нарастании идейнойборьбы; мы не государство, но самостоятельны; мы не партия, но в выборахучаствуем… Нет, демагогия нам не годится. Наша хитрость – отсутствие хитрости.Мы… Кто это все-таки мы?

Старина, это пустой вопрос. Сейчас речь идет о спасении, нео спасении Крыма, как ты понимаешь… Чтобы участвовать в кровообращении России,надо стать ее частью. Ну, хорошо, давай о практическом.

Они еще некоторое время говорили о «практическом», а потомзамолчали, потому что за стеклом террасы остановились две девки.

Две монпарнасские халды, в снобских. линялых туниках, снечесаными волосами, с диковатым гримом на лицах. Пожалуй, даже хорошенькие,если отмыть. Чернок и Лучников посмотрели друг на друга и усмехнулись. Девчонкиприжались к стеклу в вопросительных извивах – ну как, мол, поладим? Лучниковпоказал на часы – увы, дескать, времени нет, ужасно, мол, жаль, мадемуазель, номы не принадлежим себе, такова жизнь. Девчонки тогда засмеялись, послаливоздушные поцелуи и бодренько куда-то зашагали. У одной из них был скрипичныйфутляр под мышкой.

– Вчера я познакомился с прелестной женщиной, –мягко заговорил Чернок. Он почему-то культивировал мягчайший старомодный стильв обращении с женщинами, что, впрочем, не мешало ему распутничатьнапропалую. – Она была восхищена тем, что я русский, – «Ом совэтик!»– и ужасно разочарована, когда узнала, что я из Крыма. – «Значит, вы,месье, не русский, а кримьен?» Мне пришлось долго убеждать ее, что я несливочный. Многие уже забыли, что Крым – часть России…

– Что твои «миражи»? – спросил Лучников.

Полковник сидел в Париже уже целый месяц, ведя переговоры опоставках модели знаменитого истребителя-бомбардировщика для крымских «форсиз».

– На днях подпишем контракт. Они продают нам полсотништук. – Чернок рассмеялся. – Полный вздор! К чему нам «миражи»?Во-первых, наши «сикоры» ничуть не хуже, а потом пора уже переучиваться на«миги»… – он вдруг заглянул Лучникову в глаза. – Мне иногда бываетинтересно, нужны ли им такие летчики… как я.

Лучников раздраженно отвел глаза.

– Ты же знаешь, Саша, какой там мрак и туман, –заговорил он через минуту. – Иногда мне кажется, что ОНИ ТАМ сами незнают, чего хотят. НАМ важно знать, чего МЫ хотим. Я хочу быть русским, и яготов даже к тому, что нас депортируют в Сибирь…

– Конечно, – сказал Чернок. – Обратного ходанет.

Лучников посмотрел на часы. Пора было уже рулить к Пляс деФонтенуа.

– Задержись на три минуты, Андрей, – вдруг сказалЧернок каким-то новым тоном. – Есть еще один вопрос к тебе. -

Бульвар Монпарнас чуть-чуть поплыл в глазах Лучникова,слегка зарябил, запестрел длинными, словно струи дождя, прорехами: что-тоособенное было в голосе Чернока, что-то касающееся лично Лучникова, а такойприцел событий лично на него, вне Движения, стал в последнее время слегказаклинивать Лучникова в его пазах, в которых еще недавно катался он стольгладко.

– Послушай, Андрей, одно твое слово, и я переменю тему…так вот, не кажется ли тебе… – мягко, словно с больным или с женщиной, говорилполковник и вдруг закончил, будто очертя голову, – что ты нуждаешься вохране?

«Вот он о чем, – подумал Лучников. – О покушении.Вернее, об угрозе покушения. Вернее, о намеках на угрозу покушения. Странно,что я совсем забыл об этом. Должно быть, Танька вымела эту пакость из моейголовы. Как это постыдно – быть обретенным, вызывать в людях осторожнуюжалость. Впрочем, Чернок ведь солдат, он дрался под Синопом, а каждый солдатвсегда основательно обречен…»

– Понимаешь ли, – продолжал после некоторой паузыЧернок, – в моем распоряжении есть специальная команда…

Они будут деликатно за тобой присматривать, и ты будешь вполной безопасности. Какого черта давать «Волчьей сотне» право на отстреллучших людей Острова? Ну что ты молчишь? Не ставь меня в идиотское положение!

Лучников сжал кулак и слегка постучал им по челюсти Чернока.

– Снимаем тему, Саша.

– Сняли, – тут же сказал тогда полковник иподнялся.