Читать книгу "Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки - Владимир Коваленко"

Над «Чикорой» взлетел красный вымпел. Видят врага. Карты сданы… и на этот раз они краплены Югом!

Прапорщик по адмиралтейству Гришин бой принял на берегу. Да, почти Севастополь. Только землица другая, скорей, похожая на чухонскую — дряблая, чавкающая под ногами. И все-таки возвышенное местечко нашлось: сложенный из бревен и мешков с песком рукотворный холм, некогда служивший корректировочным постом при осаде форта Вагнер.

Он идею-то и подал — припомнил, как запертые в гавани парусные корабли били через холмы и курганы вперекидку. Так что, едва десант сорвал изорванное пулями звездно-полосатое знамя со стен форта Вагнер, на одном из земляных бастионов немедленно развернулся русский корректировочный пост. А дальше, на мысе Каммингс Пойнт, поспешно готовится к бою главный аргумент, который должен решить исход дня. Так что следовало просто продержаться. Двум небольшим броненосным таранам и одному здоровенному, но пока не броненосному придется отразить атаку полноценной северной эскадры из шести мониторов и одного большого броненосца. «Нью-Айронсайдз» снова показал неуязвимые железные бока!

Ход и исход последовавшего сражения предопределили не флотоводцы, а инженеры. Расчет на малые дистанции боя сыграл с американскими кораблестроителями дурную шутку. Мониторы не были рассчитаны на падение снарядов сверху. Ну а вторую часть шутки придумал сам адмирал Далгрен, разработав гладкоствольное орудие, способное одинаково хорошо стрелять при любом угле возвышения.

Его южный соперник, ла Уэрта, получил готовые болванки — и высверлил их по-своему, уменьшив калибр, зато снабдив нарезами внутри и кольцевыми стяжками снаружи. А еще он поменял снаряд. Вместо хрупкого чугуна — липкое железо.

Амбразуры в скошенных бортах броненосцев конфедеративного типа нисколько не мешают задрать ствол орудия хоть в зенит. Станки и крепления тоже рассчитали на подобное художество. И вот теперь спрятавшийся за островом русский корабль безнаказанно изображает гаубичную батарею. Которая, против всех довоенных рассуждений, с восьмого залпа достигла накрытия — и больше не выпускала головной монитор из рощи фонтанов.

Если бы у снарядов были пояски… И неважно, произошло ли вредительство из жажды наживы, сочувствия делу Севера, простой нехватки сырья или было попыткой упростить технологию в надежде дать больше снарядов измученному неравной борьбой флоту. Важно одно: накрытия никак не переходили в попадания. Рассеивание оказалось просто чудовищным! А случайный снаряд, удар которого должен был оказаться для монитора тяжелым или фатальным, не преодолел слабую броню — ни палубную, ни на крыше башни.

После боя адмирал Далгрен осмотрит вмятину. И задаст загадавшему очередную загадку миру вопрос:

— Чем они стреляли?

Вмятина окажется продолговатой. Бракованный снаряд ударился о броню плашмя! Но интересно Далгрену станет после боя. Теперь же он отдает приказ запутавшемуся в облаке разрывов «Монтоку» немного отвернуть… Увы, головной монитор не разглядел сигналы флагмана.

Кораблю ничего не угрожало, но стофунтовая болванка вызвала град из заклепок, что ранили несколько человек и повредили точную механику механизмов наведения. Всего одна заклепка — и напротив громадной пятнадцатидюймовки заела броневая ставня, лишив корабль самого мощного и совершенно исправного орудия.

Увы, с болотистого берега внутрь надвигающихся железных коробок не заглянуть, а потому Гришину ничего не остается, кроме как корректировать недолеты и перелеты, фиксировать накрытия и попадания. На душе скребут кошки от осознания, что вся русская стрельба для толстокожих янки — что горох об стену.

А потому, когда монитор выстрелил по вышедшей на перехват «Чикоре», Гришин ожидал лохм пробитой брони, пожара… Ничего! Одиннадцати дюймов оказалось недостаточно. Ядро помяло железные полосы, некоторые сорвало — и тяжело соскочило вниз. Этого не должно было быть… но случилось. Экипаж монитора боялся своих пушек, а не врага. Потому орудия зарядили всего лишь десятой частью номинального заряда.

Итак, монитор сделал ход — броневая ставня опущена, единственное орудие заряжают. Очередь «Чикоры». Залп! Точно такие же одиннадцатидюймовки, только схваченные поверх стальными обручами. Полный заряд! Вот только броня в башне монитора не чета конфедеративной. Железо то же, но никаких полосок. Сплошное — и вдвое толще.

Результат — вмятина.

У обеих сторон есть три-четыре минуты. На «Монтоке» пытаются привести в порядок главный калибр. Чтобы устранить заклинивание, нужно — всего ничего — выйти из-под толстой брони. И, не обращая внимания на душ с осколками, выбить вредоносный кусок железа. Такое делали, и не раз… И даже обходилось без убитых. Статистика: пушка Уэрты в самых умелых руках стреляет раз в две минуты. Орудие Далгрена — раз в три-четыре. Несколько матросов во главе с лейтенантом сунулись было на палубу… им позволили выйти. А потом из штурманской рубки «Чикоры» хлестнули очереди.

Когда упал последний из храбрых янки, капитан конфедеративного броненосца снял фуражку. После чего сообщил в воздух:

— С абордажами покончено, джентльмены…

В башне «Монтока» теоретическими измышлениями не баловались. Просто увеличили заряд последней рабочей пушки до половины штатного… Теперь следовало лишь ожидать, который из кораблей успеет выстрелить первым. Лучшей оказалась выучка у команды монитора. В каземате «Чикоры» образовалась неаккуратная дыра. Сколько орудий ответят? Одно — и мимо! Что ж, пушки свое дело сделали — пришла пора наносить таранные удары. И уворачиваться…

Суровый Джек Такер, оправдывая прозвище, поднял сигнал: «Ринуться на врага и потопить его». И броненосцы ринулись — бросая в топки ветошь, заливая подшипники ледяным маслом, удалось поднять ход аж до шести узлов. В первой атаке им не получилось ударить ни один из мониторов, куда более коротких, чем русский фрегат, но кораблям северян пришлось уворачиваться, и вместо ровной линии образовалась куча. Теперь численный перевес означал всего лишь вероятность, что из дыма выглянет свой. И, того и гляди, получит «дружественное» ядро…

Спустя два часа гелиограф промерцал: «Броненосцы отходят». Если бы… Пылающий остов «Пальметто Стэйт» едва успел приткнуться к берегу, над развороченным казематом вился сигнал об общем отступлении флота. «Чикора» потеряла руль и, хотя еще держится на плаву, отойти сможет разве с поверхности на дно. Так что сигнал предназначается «Невскому»… а тот уперся рогом и запрашивает лишь поправки!

Гришин трижды передавал приказ об отходе, и трижды ответом становился залп из болванок — в дым, наугад — и требование поправок. Пришлось передать патетическое, из головы:

«Флотилия Чарлстона уничтожена. „Невскому“ отходить. Отомстите за нас!»

Прапорщик если и преувеличил, то ненамного — «Чикора» начала садиться носом, из носового порта выкинули белое полотнище. Шлюпки? Были. Спущенные с северных кораблей. На маленьком броненосце целых не осталось…

У северян потери не меньше, но размазаны по многим кораблям. Долго не покажутся в море «Монток», «Нэхэнт» и «Вихокен». Первый избит «Чикорой», у второго разорвало пятнадцатидюймовку, третий получил удар тараном — по касательной, но клепаные швы разошлись и фильтруют воду. Помпы справляются, но и этот монитор идет чиниться. Впрочем, с острова видно лишь то, что сравнительно целые корабли отворачивают в море.