Читать книгу "Танцы с саквояжем вуду - Роберт Рэнкин"

— Да уж. Зазвонил телефон.

— Наверное, ваш Билли, — предположил инспектор Кирби.

— Нет, это не его звонок. — Миссис Барнес зачерпнула айвы и отправила в чавкающий рот.

— Вы не подойдете?

— Он скоро смолкнет. Так всегда бывает.

— Могут звонить мне.

— А! Хорошо.

Миссис Барнес отложила вилку, шумно встала и затопала вон из комнаты, хлопнув за собой дверью.

— Какая шумная женщина, — пробормотал инспектор Кирби, отодвигая от себя тарелку. — Саквояж вуду? — Его взгляд перекочевал на шкатулку на каминной полке. — Восхитительно!

Инспектор некоторое время сидел в раздумье. Из прихожей доносились громкие крики. Миссис Бар нес что-то бурно обсуждала по телефону, но с кем, оставалось неясным.

— Только гляну одним глазком, — пробормотал инспектор. — Какой от этого вред?

Он поднялся с дивана и глянул на дверь, ведущую в прихожую. Все те же крики. Инспектор приблизился к камину.

Рядом со шкатулкой лежал ключ. Медный, с изображением черепа. К нему прикреплена бумажка с надписью.

Инспектор Кирби взял ключ и прочел:

«Не пытайтесь открыть шкатулку этим ключом. Не будите зловредных мертвых».

Инспектор Кирби присвистнул и прислушался. Из прихожей по-прежнему доносились крики. Инспектор вдруг испытал сильное возбуждение, но взял себя в руки, сунул ключ в замочную скважину и повернул против часовой стрелки.

Раздался щелчок, и крышка приоткрылась.

Инспектора вновь охватило возбуждение. Зря он это делает. Да и с какой стати? Он ведь полицейский и не может открывать личные шкатулки граждан. Хотя, конечно, может. В этом и заключается одно из преимуществ полицейского — возможность совать нос в то, что принадлежит другим. Но как быть с угрозой смерти, которая якобы наступает, если дотронуться до саквояжа? Суеверие? Вуду ведь миф, суть внушение. Наставил абориген на тебя кость — ну и что? Не умрешь, если не веришь. Воистину, не буди зловредных мертвых!

Только одним глазком и сразу закрыть крышку. Какой от этого вред?

Инспектор Кирби откинул крышку.

И тут же сделал быстрый шаг назад.

Что— то шевельнулось. Внутри шкатулки. Что-то белое. Дернулось, когда крышка открылась, и теперь шевелилось. Извивалось.

Инспектор смотрел, словно зачарованный.

Саквояж. Белый, отлитый из гипса или резной. Шевелится. На нем черепа. Много. Один большой — посередине. Очевидно, человеческий. Но другие, поменьше, расположенные вокруг, неизвестно чьи. И все они… шевелились. Клацали своими маленькими челюстями, словно заглатывали воздух. Зевали, вздыхали и злобно щелкали зубами.

Инспектору Кирби все это очень не понравилось, и он решительно шагнул вперед, чтобы захлопнуть крышку.

Но вот несчастье: инспектор поскользнулся на прикаминном настиле и стал падать на решетку. Стараясь удержаться, схватился за каминную полку.

Но промахнулся.

И правая рука с размаху угодила прямо в шкатулку.

Очнувшись, инспектор Кирби вздрогнул. Сверху на него, улыбаясь, смотрела мамаша Билли.

— Не шевелитесь, — сказала она. — С вами случилась неприятность, но теперь вы в порядке.

Инспектор все-таки попытался пошевелиться, но не смог.

— Вы потеряли пару пальцев, — продолжала мамаша Билли. — Остальные я перевязала, так что теперь с ними, наверное, все в порядке.

Инспектор попытался заговорить, но ему не удалось и это.

— Я забинтовала вам челюсть. Нам ведь теперь шуметь ни к чему, так?

Инспектор Кирби дернулся раз, второй, но тщетно. К тому же получил удар в лоб.

— Не делайте себе еще хуже, — сказала мамаша Билли. — Я ведь предупреждала, чтобы вы не трогали саквояж. Но вы меня не послушались, так что пеняйте теперь только на себя. Саквояж нужно каждую неделю кормить, а этим как раз занимался Билли. Он кормил его кусочками бабушки. Но Билли забрал бабушку с собой, и саквояж не на шутку проголодался. Видите ли, ему нужно свежее мясо. Свежее человеческое мясо.

Глаза инспектора Кирби едва не выпрыгнули из орбит.

— К счастью, появились вы, — продолжала мамаша Билли. — Но настоящая удача — это телефонный звонок. Кстати, звонил кто-то из вашего начальства, спрашивал вас. Я сказала, что вы только что ушли, и что я видела, как вы садились в автофургон марки «фольксваген». Едва ли нас еще побеспокоят.

Инспектора Кирби передернуло.

Мамаша Билли накрыла его старым собачьим одеялом.

— Я положила вас в такой маленький чемодан, — сказала она, — потому что бабушкин забрал Билли. Возможно, вам будет немного тесно. Но в крышке есть отверстия для воздуха, так что не подумайте, что я собираюсь вас мучить. Я сделала вам инъекцию особого лекарства из Амазонии. Оно замедляет обмен веществ, поэтому пища будет вам нужна лишь раз в неделю. Покормлю вас, когда приду за очередным пальцем. Надеюсь, вас все устраивает?

С этими словами миссис Барнес опустила крышку, закрыла чемодан на замок и задвинула его под кровать.

После этого она направилась вниз ужинать.

Волынщик на пиру

Старый волынщик с седой бородой

С народом решил поболтать за едой,

Но вскоре иссяк — видно, килт поистерся, а может, язык подустал.

А Кэмпбеллы, вечно со всеми в войне.

Все строили козни, внутри и вовне,

И в мыслях себе возводили навек пьедестал.

Волынщик фыркнул: «Ты не прав,

Я никакой не Питер Браф*,

Который вещал животом — уж такие его закрома.

Я больше похож на Элвиса П.,

Мне б рок-н-ролл, да поближе к толпе,

И бедрами дергать, сводя девчонок с ума».

Он о минувших пел годах,

О покоренных городах,

В которых любая ему — помани! — согревала постель,

О мастодонтах, как Хэйли и Лэнг,

О том, как звучал тогдашний сленг,

О настоящих мужчинах, и нюхать не нюхавших безалкогольный коктейль.

А Кэмпбеллы слушали этот рассказ

И не сводили с волынщика глаз

И даже рыдали в тартаны (а кто скалил зубы — и этих хватало с утра).

Когда ж разговоры пошли о часах, О моде, погоде, породистых псах —

Волынщик сказал: «Поболтали, и будет. А мне, пожалуй, пора».

* Популярный чревовещатель, в 1950-е годы вел программу на Би-Би-Си.

11

Допускай все. Потом объясняй по-своему.

Чарлз Форт