Читать книгу "Фабрика грез Unlimited - Джеймс Грэм Баллард"

И вот, разводя их по этим местам, наново заселяя покинутый город своим пронзительным семенем, я чувствовал, что я – палач, что эти тенистые садики суть загоны огромной бойни, где я же, со временем, перережу им глотки. Я вдруг увидел, что я не страж им, но жестокий пастырь, совокупляющийся с паствой своей, загоняя ее на бойню.

И все же в запахе смерти и спермы, густо повисшем над оставленным городом, проступали истоки нового вида любви. Возбужденный и пресыщенный, я ощущал свою власть над деревьями и ветром. Светом дышащая листва, тропические цветы и щедрые плоды – все это истекало из моего беспредельно животворящего тела.

Мысль о все еще не покрытой самке заставила меня покинуть пустынные улицы и направиться в парк. Я вспомнил, с каким жадным восторгом взирала Мириам Сент-Клауд на подвенечные платья. Пробегая мимо голого манекена, укрытого за обрызганным спермой стеклом, я обонял сладкий след Мириам, увлекавший меня к реке, к особняку под мертвыми вязами. Я хотел показать ей себя, свое звериное тело, остро пахнущую шерсть и развесистые рога. Я покрою ее на лужайке, прямо под окном ее матери, в виду утонувшего самолета.

Небо уже меркло, превращая парк в тревожное сплетение света и тени. Но я отчетливо видел Мириам, она стояла перед своим домом, глядя, как мощно несусь я к ней сквозь черные деревья. Я видел, что она безмерно восхищена моим пылом и величием.

Как только я приблизился к мертвым вязам, некая фигура, появившаяся из темной заставы кустарника, преградила мне путь. На мгновение я увидел мертвого летчика в изодранном комбинезоне, с лицом, как взбесившийся фонарь. Он вышел на берег в поисках меня, но не смог пройти дальше этих древесных скелетов. Он приближался, путаясь ногами в буйной заросли папоротников, вскинув затянутую перчаткой руку, будто спрашивая, кто оставил его в обреченном на смерть самолете.

Ошеломленный, я бежал в безопасность тайной лужайки. Достигнув ее, я лег в могилу и спрятал рога в ворохе мертвых цветов.

Глава 21

Я – огонь

Когда я проснулся, лужайка плыла в тусклом, безрадостном свете. Над парком повис закат, сквозь деревья проглядывали уличные фонари Шеппертона. Мои рога исчезли, исчезли спермой обрызганные копыта и могучие чресла. Наново воплощенный в себя, я сел на край сумеречной могилы. Тайная обитель ущербных детей мерцала, как подсвеченный придел проглоченного джунглями храма. Я выжал из своего костюма пот. Ткань рыжела пятнами крови и экскрементов, словно я много часов погонял стадо буйных, норовистых животных.

Я смотрел в могилу цветов на сотни мертвых тюльпанов и ромашек, собранных детьми. Они успели добавить еще несколько фрагментов «Сессны» – кончик правого крыла, клочья ткани, сорванные течением с фюзеляжа и выброшенные на берег. Расположение обломков опасно напоминало первоначальный самолет, он словно сам воссоздавался вокруг меня.

Лица детей светились в густой траве, как грустные луны. Озабоченные глаза Дэвида смотрели из-под огромного лба в давнем ожидании, когда же к ним подключатся бездействующие части его мозга. Мелкие черты Рейчел мерцали сквозь темные маки, словно кем-то забытый огонек. Ухал и взгикивал Джейми, напоминая деревьям и небу, что он еще есть. Дети печалились, что исключены из моего нового мира. Понимают ли они, что я, подобно языческому богу, могу претвориться в любое, какое захочу, существо? Довелось ли им видеть меня королем-оленем, несущимся во главе своего стада, совокупляющимся на бегу?

Я встал и взмахом руки отослал их прочь:

– Дэвид, отведи Рейчел домой. Джейми, тебе пора спать.

В их же собственных интересах я не хотел, чтобы они подходили ко мне слишком близко.

Оставив их в темной траве у могилы, я пошел через луг к реке. Ночная вода бурлила рыбами – среброспинные угри, щуки и зеркальные карпы, морские окуни и маленькие акулы. Отмель мерцала призрачным светом фосфоресцирующего планктона. Я ступил на песок, дал заряженной светом воде плескать о мои кроссовки, слизывать кровь и навоз. К моим ногам подползла огромная рыба. Не спуская с меня внимательных глаз, она поглотила расцветшие на воде пятна и так же бесшумно ушла в пучину.

На крыше оранжереи сидели белые пеликаны. Черный воздух был снизу подсвечен оперением бессчетных птиц, яркими лепестками тропических цветов, которые обвились вокруг мертвых вязов, образуя огромную корону, вроде той, что я видел, покидая самолет.

– Аз есмь огнь…

И земля, и вода, и воздух. Из четырех стихий вещного мира в три я уже входил; я прошел три двери, при посредстве птиц, рыб и животных. Теперь мне осталось вступить в огонь. Но каким странным, от пламени рожденным существом?

Яркий луч света выхватывал из тьмы ограждение причала с аттракционами, праздничным фейерверком зажигал стаи кишащей в воде рыбы. С фонарем в руке Старк спрыгнул на палубу стального лихтера, пришвартованного у причала. Ветхое суденышко, хозяйственно подобранное им в какой-то мелкой речушке, было снабжено землечерпальным оборудованием, краном и лебедкой. Не обращая внимания на тяжелых рыб, тунцов и акул, выпрыгивавших из воды у самого борта лихтера, Старк проверял стрелу-крана и ржавые тросы.

Так значит, этот красавец все еще намеревается поднять «Сессну» и выставить ее в своем занюханном зоопарке главным экспонатом. Он развернул фонарь, полоснул меня лучом по лицу, словно упрекая за то, что я оставил утонувший самолет без присмотра. Я видел его настороженное лицо и понимал, что мы с ним вовлечены в некоего рода единоборство.

Оставив его, я пошел к дому. Все окна были открыты теплой ночи, люстра в гостиной освещала покрытые холстиной столы, стулья и козетки. Гнутая мебель в оранжерее, длинный обеденный стол, стулья и буфеты в столовой – все было аккуратно обернуто материей, лампы и телефоны отключены. Неужели Мириам и ее мать настолько потрясены моим превращением в зверя, что воспользовались временем, когда я спал в своей могиле, и бежали из города? Думая о Мириам, о ее срединном положении в моих замыслах, я взбежал по темной лестнице. Моя комната осталась нетронутой, но в спальне Мириам успел похозяйничать некий полоумный взломщик. Кто-то набросил ее белый халат на трюмо, выпотрошил медицинский саквояж на кровать, а затем разбросал все его содержимое по полу. Пузырьки и шприцы, стетоскоп и рецептурные бланки – при каждом шаге я неизбежно наступал на какую-нибудь ампулу или пачку таблеток.

Я бежал мимо кортов, вспугивая шумно вспархивающих попугаев. За деревьями, рядом с плавательным бассейном, тлели окна церкви. Восточное окно лишилось витража, через него проглядывал освещенный неверным пламенем свечей потолок.

Дверь ризницы стояла нараспашку, глядевшая в пролом луна освещала стенды с останками допотопных тварей. Хотя отец Уингейт и передал свою церковь мне, он провел этот день в упорных трудах, собирая из древних костей некое подобие примитивного летающего существа. Широко раскинутые руки, изящные ноги с миниатюрными ступнями, кости, позолоченные временем, – существо это необыкновенно походило на крылатого человека, на меня, пролежавшего миллионы лет в донных отложениях Темзы и спавшего, пока не пришло время проснуться, пока в реку не упал самолет. А что, если не я украл «Сессну», а другой, неведомый летчик, этот призрак, виденный мною среди мертвых вязов? И его личность передалась мне, выходившему на берег после немыслимо долгого упокоения?