Читать книгу "Повести Сандры Ливайн и другие рассказы - Александр Кабаков"

Я преградила ему дорогу.

Я видела, что он заметил меня издали.

Я решила действовать прямо, просто и быстро.

– Энди, – сказала я, – только что я встретила твою жену Лизи. Гордон вывел ее на прогулку. Она обслюнявила мою щеку и сказала, что ты приезжаешь экспрессом в пять двенадцать. Этим поездом приезжал мой Эл до тех пор, пока не предпочел мне свободу. Лизи не встречает тебя – она занята собакой, кроме того, насколько я помню, она не любит водить машину…

– Моя машина здесь, на стоянке, – он суетливо перебил меня. – Я могу подвезти тебя…

– Пойдем пешком, – твердо продолжила я, – я люблю ходить пешком, а у тебя есть шанс проводить меня до дому и, войдя, попробовать заменить Эла на полчаса. Мне кажется, что сравнение будет в твою пользу, а узнать об этом не сможет никто, даже мы с тобой уже завтра не будем уверены, что это было. Если, конечно, не поедем на твоей машине, которую Лизи или Гордон – кто знает, куда их занесет, – заметят у моего дома. Пошли?

Обычно человек от такого теряется. Чаще всего жертвы сводили все к шутке, иногда напускали торжественный вид и несли что-то вроде: «Ты мне давно нравишься, но потом будет стыдно нам обоим», некоторые от меня просто убегали. За все время только восемь человек без слов кивнули и пошли рядом, свернули следом за мной на боковую улицу, которая, собственно, была не улицей, а плохо асфальтированной дорожкой вдоль берега озера, и были соответственно вознаграждены…

Энди оказался принадлежащим к промежуточной категории. Он застыл, как Лотова жена, потом дернулся, будто хотел снова залезть в вагон, потом криво усмехнулся и пробормотал: «А ты сможешь потом поглядеть Лизи в глаза?», после чего смирно пошел за мной, словно привязанный, и я чувствовала, что он неотрывно смотрит на мою задницу.

За все время нам встретился только один человек – джоггер в красном спортивном костюме, с седым pony tale , болтающимся вправо-влево по воротнику. Одинокий бегун на длинную дистанцию улыбнулся нам, и мы улыбнулись ему, а Энди еще и поощрительно показал большой палец.

– Ты его знаешь? – спросила я.

– Нет, просто вчера я проезжал мимо, когда он разгружал свой «Додж рэм» возле дома, что на углу напротив аптеки, – ответил Энди обстоятельно, вероятно, он всегда отвечал исчерпывающе. – У него большая семья, там была куча детей. Видимо, они сняли тот огромный дом…

Да, этот бегун уж обязательно нас запомнит. Я почувствовала острое наслаждение от того, что риск становился все больше.

Мы шли вдоль озера, от которого приятно, еле ощутимо тянуло гнилью. По гладкой темной воде скользили утки, похожие на маленьких лох-несских чудовищ, а коряги возле берега притворялись еще более страшными монстрами. Я подумала о том, что монстрами почти всегда кажутся безобидные деревяшки, в то время как настоящие монстры… Вот до этого места я подумала, но тут Энди заговорил.

– Мне никогда не пришло бы в голову, – начал он и надолго замолчал, но в конце концов выдавил еще, – что ты… – И уже замолчал бесповоротно.

– Что я шлюха? – закончила я его фразу. – Ты ведь это хотел сказать? Так и скажи, я нисколько не обижусь. Потому что я не шлюха. И то, что я делаю, шлюхи не делают.

Он, конечно, был сильно не в себе, потому что вдруг сменил тон на игривый.

– А что же ты делаешь такого, чего не делают другие женщины? – спросил он и, кажется, даже подмигнул.

– Увидишь, – коротко ответила я.

Мы подошли к дому со стороны озера, я толкнула незакрытую заднюю дверь, он пропустил меня в гостиную первой и тут же начал оглядываться, будто пришел к соседям на пятичасовую вечеринку. Я прошла к кухонной стойке и налила себе джину из оставленной там час назад бутылки.

– Ты что-то ищешь? – спросила я.

– Знаешь, – он замялся, – я весь день парился в городе и потом ехал в поезде…

– Пойди в душ на втором этаже, рядом с большой спальней. Чистые полотенца там, – сказала я, и, пока он поднимался по лестнице, не выпустив из рук даже кейса и лэптопа, я допила свой джин, рассматривая его сзади. Он был крепкий мужчина, и зад у него был крепкий, не плоский, как у большинства тех, кто пять дней в неделю просиживает в офисе. Жаль…

Душ шумел, а он фыркал за занавеской и поэтому не сразу услышал, что я сказала.

– Закрой воду, отодвинь занавеску и замри, – сказала я.

И в тот момент, когда вода перестала шуршать, еще не успев – видимо, все же стесняясь или, наоборот, ожидая увидеть и меня голой – отодвинуть полупрозрачную занавеску, он услышал знакомый каждому выпускнику гражданских стрелковых курсов негромкий лязг передергиваемого затвора. Боже, сколько было хлопот, когда я получала разрешение хранить Walter PPK , оставшийся от Эла! Но оружие бывает полезно, иногда оно помогает добиться цели – либо вашей, либо оппонента, смотря у кого оно в руках.

– Замри, я сказала, – повторила я, когда он попытался прикрыть горстью причинное место, увы, весьма привлекательное. – Внимательно слушай и не шевелись…

– Мне холодно, – выговорил он, трясясь, похоже, действительно от холода, а не от страха. Он все больше мне нравился. – Я хочу вытереться… Что за игру ты затеяла? Я не поклонник всех этих штучек со связыванием…

– Я тоже, – прервала я, – и штучки предполагаются совсем не эти…

Он занес ногу, чтобы выйти из-под душа. Я немедленно подняла пистолет повыше, так что черная дырка глянула ему прямо в глаза.

– Стой, где стоишь, – приказала я спокойно и почти безразлично, а потому, я знаю из книг, особенно страшно. – Речь идет о гораздо более серьезных вещах. Ты слышал, что из нашего городка после ухода Эла за три года ушли еще восемь мужчин? Мой муж подал дурной пример…

– Я слышал, – пожал он плечами, все заметнее дрожа, – но разве их не нашли? Или хотя бы… тела? Ведь были расследования…

– Не нашли никого и ничего, – сказала я. – И не найдут.

– Ты… – он в ужасе совсем не по-мужски всплеснул руками и попытался сделать шаг ко мне. – Ты их всех…

– Не всех, – ответила я, дернув стволом пистолета, чтобы напомнить ему, что двигаться нельзя, – только самых глупых и трусливых… У тебя ведь есть любовница? Не ври, что нет, невозможно жить в Эплвуде с Лизи и не иметь любовницы. Ты неплохой парень, и я думаю, что та женщина тебя действительно любит…

– Да! – заорал он так, что вопль мог услышать весь Эплвуд. Но он забыл про Эплвуд, уже почти забыл.

…Энди оказался гораздо более умным и решительным, чем мне показалось сначала. Я было испугалась, когда он голый задрожал под моим пистолетом, – пришлось бы отыгрывать назад, и я не уверена, что все удалось бы обратить в шутку. За такие шутки прокурор обвиняет в похищении человека…

Но, к моему и своему счастью, бедняга быстро пришел в себя. Он даже не жаловался больше на холод. Голый за компьютером, он напоминал слегка ожиревшую античную статую, которая присела просмотреть электронную почту. Минут за сорок он перевел треть своих денег на мой счет в Доминикане (я сочла, что это честная цена за идею и труд), еще треть на счет своей несчастной дуры Лизи (я приказала сделать это) и оставшиеся на свой секретный счет (я так и знала, что у него есть счет в каком-нибудь цюрихском банке, теперь даже обычные граждане вроде этого Энди прячут деньги от налогов, как закоренелые гангстеры, – а почему бы нет, если мошенничают самые почтенные банки, а попадается один из миллиона жуликов). Операции уже шли к концу, и только тут раздался звонок: недотепа Лизи обнаружила, сколько времени, когда Гордон стал тянуть ее на очередную прогулку перед сном. Я вытащила телефон из внутреннего кармана его пиджака и выключила.