Читать книгу "Грозовая любовь - Джоанна Линдсей"

Отец оттащил ее к лошади и помог быстро сесть в седло. Никогда прежде Саманта не видела его таким.

— Скачи, Сэм, — приказал он. — Сейчас же возвращайся на ранчо!

— Нет. — В ее голосе звучал вызов, но он был, как и всегда, тверд.

Лицо Хэмильтона потемнело.

— Убирайся.

— Я не поеду без тебя.

— Ради Бога, делай, как я сказал. — Голос у него поднялся. — Мы в меньшинстве.

— Значит, тебе потребуется каждый ствол.

— Перестань бравировать своей храбростью, девчонка! За холмом могут быть остальные. Мы не попадем в эту западню.

Саманта оценила мудрость отца.

— Тогда уходим.

— Начнем с тебя. Мы уедем сразу же, как только возьмем Хуана и мальчика. — Он приказал сделать это Мануэлю и Луису. — Давай, Сэм!

— Я подожду.

Хэмильтон пришел в ярость.

— Ты не понимаешь, что на счету каждая секунда? Впервые бандиты остались на месте. Они осмелели, Сэм, и могут напасть в любую секунду!

— Я подожду, — твердо повторила она. — Я не оставлю тебя одного.

Хэмильтон коротко глянул на нее, покачал головой и отвернулся, помогая посадить раненого Хуана на лошадь.

Бандиты по-прежнему занимали позицию на холме и не двигались. Казалось, они выжидают. Но чего? Ждут нападения или готовятся к атаке сами? Саманта успела бы пристрелить шестерых из них, затем перезарядить револьвер и убить еще шестерых, прежде чем они доберутся до нее. Они стояли неподвижно, и она могла бы выбрать любого.

Сама мысль об отступлении была ей ненавистна. Саманта была довольна, что они не бегут, как последние трусы.

Стараясь осторожно везти раненого Хуана, они медленно двигались с винтовками наготове. Саманта обернулась и увидела, что бандиты не тронулись с места. Для чего эта показуха?

Казалось, прошла вечность, пока они добрались до дома. Хуана унесли, чтобы заняться его раной, а Саманта последовала за отцом в дом. Когда они вошли в sala, он резко повернулся к ней.

— Вот что! — закричал Хэмильтон. — Это был последний раз, когда я позволил тебе своевольничать.

— Успокойся, отец, — мягко сказала она. — Мы должны быть рассудительны.

— Где была твоя рассудительность час назад? Ты рисковала жизнью?

— Я не видела другого пути.

— Ты вообще ничего не видела, — сказал он резко. — Ты достаточно взрослая и пора перестать вести себя как ребенок.

— А ты не обращайся со мной как с ребенком, — огрызнулась она. — Я оценила ситуацию, отец, и понимаю, что на нас могли напасть в любой момент. Но я могла позаботиться о себе, во всяком случае, не хуже тебя. Я пристрелила бы троих из моего кольта, прежде чем ты бы выстрелил один раз.

— Это ничего не значит. Ты — моя дочь, Саманта, а не сын. Ты вообще не должна подвергаться опасности. Я обязан обеспечить это.

— Отец, я не могу согласиться с тобой. Я не могу оставить тебя, действительно, не могу.

Хэмильтон вздохнул и опустился в кресло.

— Ты так ничего и не поняла, Саманта. Я прожил жизнь. А у тебя все впереди. Ты — единственное, что у меня есть. Если что-нибудь случится с тобой… моя жизнь кончится.

— Перестань, — хрипло ответила Саманта. Слезы навернулись на ее глаза. — Ты тоже все, что у меня есть, ты знаешь.

— Нет, Сэм. У тебя будут муж и дети. Ты полюбишь других. Боже, если бы я знал, что бандиты появятся тут, я бы ни за что не позволил тебе сегодня выйти из дома. Когда я думаю о том, что могло случиться…

— Не вини себя.

— Я виню именно себя. — Он резко поднялся и пристально посмотрел на Саманту. — Но это был последний раз, когда ты подвергалась опасности. Ты не покинешь стен этого дома, пока все не утрясется.

— Ты слишком далеко заходишь, отец.

— Отнюдь. Я совершенно серьезен, Сэм. Утренних прогулок больше не будет.

— Я не потерплю этого! — Саманта кипела от гнева.

— Ты сделаешь, как я сказал, или я поставлю решетки на окна и буду держать тебя под замком.

Казалось, из ее глаз посыпятся изумрудные искры, когда до нее дошел смысл сказанного.

— И долго ты собираешься держать меня в заключении? — холодно спросила она.

— Не надо быть такой обидчивой. Я только запрещаю утренние прогулки и делаю это ради твоей же безопасности.

— Как долго?

— Может быть, неделю. Я посылаю извещение властям. Если они не помогут, я сам найму солдат. Посмотрим, как тогда заговорит Эль Карнисеро.

— По крайней мере ты говоришь искренне, — с горечью произнесла Саманта. Слова отца убедили ее. Он перестал скрывать от нее правду. — Я согласна на неделю, но при одном условии.

— Каком? — подозрительно спросил он.

— Ты скажешь, что было написано в письмах Мясника.

К удивлению Саманты он воспринял ее слова с облегчением.

— Я сделаю проще. — Хэмильтон поднялся и вышел из комнаты. Вернулся он через пару минут с двумя грязными, измятыми листами бумаги. — Вот они, читай.

Письма были написаны корявым почерком. В конце каждого стояла буква "К". Первое гласило:

«Убирайся домой, Cringo». Второе было длиннее:

«Мексика ненавидит тебя, Cringo. Ты умрешь, если останешься. Убирайся».

— Мануэль рассказывал, что Эль Карнисеро ненавидит gringos, — сказала она, прочитав письма.

— Он не оставляет попыток выжить меня. Он смелеет. Но ты больше не подвергнешься опасности. Бандиты получат войну, которой так добиваются.

— Я подожду неделю, отец, обещаю. Но не больше. Хэмильтон, как никто, понимал, что будет именно так.

Глава 16

Следующая неделя была самой длинной в жизни Саманты. Казалось, что волнения кончились. Soldados прочесывали горы, от них изредка поступали сообщения. Были обнаружены свежие следы небольшой группы людей в старой заброшенной деревне. Мексиканские солдаты углубились дальше в горы, но никаких признаков пребывания там бандитов не нашли. Все склонялись к выводу, что Эль Карнисеро вернулся обратно на юг. К концу недели все немного успокоились.

Саманта собиралась возобновить поездки верхом, но отец настоял, чтобы она брала с собой четверых vaqueros.

— Но неприятности кончились, — запротестовала Саманта. — Мясник ушел.

— Мы убедимся в этом наверняка только через некоторое время, — убеждал ее Хэмильтон. — Четверо — это мое условие. И держись поближе к ранчо.

— Ты не говорил об этих условиях неделю назад. — Саманта просто взбеленилась. — Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь только тогда, когда ты дома. Будь разумна. По крайней мере я буду знать, что у тебя есть хорошая защита.