Читать книгу "Конец XIX века. Власть и народ - Вольдемар Балязин"

В январе 1881 года, взяв сильную туркменскую крепость Геок-Тепе, Скобелев присоединил к России богатый и цветущий Ахалтекинский оазис. Александр II дал ему чин генерала от инфантерии и орден Св. Георгия II степени. Следующим чином был фельдмаршальский, а военной наградой – Георгий I степени, что уравняло бы Скобелева с Потемкиным, Суворовым, Кутузовым, Барклаем-де-Толли и Паскевичем. Таким образом, Скобелев становился признанным первым полководцем России.

Он собирался в Петербург, когда в Туркмению пришла весть о смерти Александра II и вступлении на престол нового императора. Скобелев отправился в путь 27 апреля. На каждой станции его встречали как триумфатора, но встреча в Москве превзошла самые смелые его ожидания: генерал-губернатор князь В. А. Долгоруков, который должен был сопровождать полководца в Петербург, едва сумел пробиться к его вагону, так плотно стояли тысячи москвичей на площади перед вокзалом. Прибыв в Петербург, Скобелев прежде всего поехал в Петропавловскую крепость на могилу Александра II, и только после этого – в Зимний дворец. Император принял его холодно, даже не предложив сесть, и об этом вскоре узнали все. Вокруг Скобелева стал сплетаться клубок интриг, и противоборствующие политические силы старались привлечь народного героя всяк на свою сторону.

К. П. Победоносцев, сразу же разобравшись в существе дела, написал Александру большое письмо, призывая царя непременно привлечь Скобелева на свою сторону. В этом письме Победоносцев, в частности, подчеркивал: «С 1 марта вы принадлежите со всеми своими впечатлениями и вкусами не себе, но России и своему великому служению. Нерасположение может происходить от впечатлений, впечатления могут быть навеяны толками, рассказами, анекдотами, иногда легкомысленными и преувеличенными. Пускай Скобелев, как говорят, человек безнравственный. Вспомните, Ваше величество, много ли в истории великих деятелей, полководцев, которых можно было бы назвать нравственными людьми, а ими двигались и решались события. Можно быть лично и безнравственным человеком, но в то же время быть носителем великой нравственной силы и влиять на массу. Скобелев, опять скажу, стал великой силой и приобрел на массу громадное нравственное влияние, то есть люди ему верят и за ним следуют. Это ужасно важно и теперь важнее, чем когда-нибудь». Но Александр ничего не предпринял, тем более что известная безнравственность Скобелева претила царю, весьма строгому в этом и к себе, и к окружающим. А Скобелев, смертельно обидевшись, тут же уехал за границу. Летом в Кельне у него произошла встреча с отставным Лорис-Меликовым, которого «Белый генерал» пригласил в свой вагон. Оставшись наедине, он разволновался, даже заплакал, и, негодуя на царя, сказал: «Дальше так идти нельзя. Все, что прикажете, я буду делать беспрекословно и пойду на все. Я не сдам корпуса, а там все млеют, смотря на меня, и пойдут за мной всюду… Я готов на всякие жертвы, располагайте мною, приказывайте».

Потом Лорис-Меликов доверительно говорил А. Ф. Кони: «Таков он был в июле 1881 года… Это мог быть роковой человек для России – умный, хитрый, отважный до безумия, но совершенно без убеждений». Лорис-Меликов, однако же, сильно заблуждался, полагая, что у Скобелева нет убеждений. Они у него были, и вполне определенные: «Белый генерал» был ярым славянофилом, исповедывавшим принцип «Самоуправляющаяся местно Земля с самодержавным царем во главе». Он считал своими собственными врагами и врагами России нигилистов и радикалов, посягавших и на царя, и на «народный строй», который, по мысли вождя славянофилов и его друга И. С. Аксакова должен был олицетворять и возглавлять Земский собор. Совершенно солидарен был Скобелев со славянофилами и в оценке Берлинского конгресса 1878 года, лишившего Россию плодов ее победы в минувшей войне с Турцией и оставившего большую часть славян на Балканах под османским и австро-венгерским игом.

2 января 1882 года в честь годовщины взятия Геок-Тепе в петербургском ресторане Бореля состоялся банкет. Главным его героем, естественно, был Скобелев. На этом банкете он выступил с тостом, противопоставив народ интеллигенции, а интеллигенцию – народу, завершив свою речь такими словами: «Господа! В то самое время, когда мы здесь радостно собрались, там, на берегах Адриатического моря, наших единоплеменников, отстаивающих свою веру и народность, именуют разбойниками и поступают с ними, как с таковыми… Там, в родной нам славянской земле, немецко-мадьярские винтовки направлены в единоверные нам груди». Застольная речь Скобелева вызвала широкий международный резонанс и дипломатический демарш Австрии. Был недоволен этим поступком и царь. Скобелеву предложили взять отпуск и уехать за границу. Умный и наблюдательный Валуев записал в своем «Дневнике», что Скобелев становится похожим на испанского генерала-заговорщика, готовящего военный переворот.

В конце января 1882 года Скобелев уехал за границу, а 5 февраля в Париже восторженные сербские студенты, учившиеся во Франции, поднесли ему благодарственный адрес. В ответ Скобелев заявил: «Я вам скажу, я открою вам, почему Россия не всегда на высоте своих патриотических обязанностей вообще и своей славянской миссии в частности. Это происходит потому, что как во внутренних, так и во внешних своих делах она в зависимости от иностранного влияния. У себя мы не у себя. Да! Чужестранец проник всюду! Во всем его рука! Он одурачивает нас своей политикой, мы – жертва его интриг, рабы его могущества… Это автор „натиска на Восток“ – он всем вам знаком, это – Германия!».

Разумеется, и эта речь вызвала скандал – на сей раз оскорбленной оказалась Германия. Министерство иностранных дел России вынуждено было дезавуировать Скобелева, назвав его речь «частным заявлением лица, не уполномоченного на то правительством». Однако Скобелева тут же вызвали в Петербург и, минуя Берлин, приказали ехать кружным путем – через Голландию и Швецию.

Неожиданно для самого Скобелева и для всех вообще Александр III принял его гораздо лучше, чем тот мог бы надеяться: аудиенция с глазу на глаз продлилась два часа, и Скобелев, вошедший к царю печальным и сконфуженным, вышел оттуда веселым и довольным. Однако о предмете разговора с царем он не рассказывал никому. 22 апреля «Белый генерал» уехал в Минск, где был дислоцирован его корпус, а потом – в Париж, где снова демонстрировал свое несогласие с действиями царя и политикой правительства.

Загадочная смерть

Михаил Дмитриевич, побывав в Париже, снова возвратился к месту дислокации своего корпуса. В Минске он объявил, что в самое ближайшее время поедет в Болгарию, и стал вдруг продавать все свое имущество, чтобы повезти с собой не менее 1 млн рублей. Деньги он собрал, затем получил еще один месячный отпуск и 22 июня 1882 года отправился из Минска в Москву. Его сопровождали несколько штабных офицеров и командир одного из полков барон Розен. В Москве он, как и всегда, остановился в гостинице «Дюссо». Одним из первых, кто встретил Скобелева в Москве, был князь Д. Д. Оболенский. По его воспоминаниям генерал был сильно не в духе.

– Да что с вами, наконец? – спросил Оболенский.

– Да что… Мои деньги пропали.

– Какие деньги? Бумажник украли у вас?

– Какой бумажник! Мой миллион… Весь миллион пропал бесследно.