Читать книгу "Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев"

— Не знаю… Хочется чего-то… Как тебе объяснить?.. Дай я тебя лучше поцелую…

— Ну, так пойдем в театр? — через несколько минут снова пристал Комов.

— Может лучше на концерт?

— Что? На какую-нибудь паршивую эстраду? Где одни обезьяны смотрят на других?!

— Ну ладно, ладно, если ты так хочешь — пойдем в театр… Кончай меня губами лапать, пицца, наверное, уже сгорела… и Мишка сейчас придет…

— Милый мальчик. Только отчаянный немного.

— Да, — вздохнула Лиза. — Не успеешь оглянуться, как станет дылдой с серьгой-колокольчиком в ухе. Так что надо мной висит рок.

— Я бы даже сказал: хард-рок, — заметил Комов, глядя на афишу Iron Maiden на стене.

— Иди на кухню, выключи плиту, а я здесь приберусь.

На кухне Комову сразу захотелось пить. Он нашел пакет сока и присел к столу. Скоро он услышал звонок и голоса: Лизин и Мишкин, привычно препирающиеся в прихожей.

Потом Мишка появился в кухне.

— Налей децл сочку, — попросил он Комова.

— Ну, что делал? — поинтересовался Алексей, наливая ему в чистый стакан.

— Щелкать учился.

— Это как?

— Ты что! Это супер-пупер! Вот так хвостом доски об землю — и прыгаешь! — изобразил он ладонью на столе. — Догоняешь?

— Догоняю… Слушай, ничего, что я к твоей маме хожу?

— Не ты первый.

— Хочешь, я буду последний?

— Вы все так говорите.

— Они похитили жену лейтенанта Кастилио. Не пропусти! Только на нашем канале! — прокричал телевизор.

17

Лев Птицын, инженер-технолог завода "Вымпел — Вперед!", не фигурирующего ни в одном официальном справочнике, привычно встал в очередь, сочащуюся сквозь турникет мимо надписи: "При подходе к кабинщице назовите номер пропуска и свою фамилию. Вступать в разговор с часовым запрещается". Набрав свой код, он взял выскочивший пропуск и сунул его в щель кабинщице Арсентьевне.

Веселая тетка Арсентьевна, пропуская заводской поток, успевала из своего аквариума со всеми почесать язык.

— А наврали, будто ты в командировке на юге был! Загару-то нет!

— Так ведь не на плантациях работаем! — в тон ей ответил Лев.

Продвигаясь затем по заводскому двору к своему корпусу, он не мог, конечно, не обратить внимание на необычную картину: из недр дизайн-студии "Лысый страус", арендовавшей бывшее помещение парткома, длинноволосые юноши выносили офисный скарб и грузили в грузовик. Юноши при этом выглядели удрученно. Поодаль главный дизайнер разговаривал с замдиректора завода Лопуховым, сильно помогая себе руками. Беседа шла на пониженных тонах, но явно под высоким давлением. Лопухов куксился и выглядел нелестно, но тоже изредка посверкивал в воздухе ладонями.

— Выселяют их, — пояснили сбоку от Птицына. — Всех коммерческих сразу. И тех, которые пинетки шьют, тоже. И даже артель инвалидов.

— Как же так? — удивился Лев. — Заводу от них прямой доход.

— Говорят, пришел циркуляр какой-то.

— За счет чего же мы новое изделие в серию запускать будем без госзаказа? Одна надежда на пинетки была!

— Говорят, инвалиды объявили голодовку, забаррикадировались и пишут письмо в международный суд…

— ОМОН им поможет долго не страдать без пищи, — рассудительно заметил кто-то. — Боюсь, им даже сегодняшним обедом пренебречь не удастся…

Едва Птицын добрался до рабочего места, включил компьютер и решил пойти покурить, как весь отдел сорвали на собрание. Сказали: срочное и важное. Разумеется! Кто же, собирая собрание, назовет его несрочным и ненужным!

В комнату, издевательски названную конференц-залом, нагнали тьму народа. За председательским столом лицом к собравшимся сидело руководство и секретчики. Сразу стало ясно, на чьей совести испорченное начало рабочего дня.

Генеральный директор, согнув безымянный палец, постучал обручальным кольцом о графин, требуя тишины и порядка.

— Товарищи! Руководство завода вынуждено еще раз заострить вопрос о бдительности и соблюдении режима предприятия…

— Говорят, у главного бухгалтера кейс с водкой поперли… — сообщили в рядах.

— Из восьмого цеха вынесли рулон полиэтилена и полтонны титановых труб, — приполз слух с другого края.

— Это дачники, — догадалось общество. — Их работа.

Но оказалось, что дачники с их трубами к собранию отношения не имеют. Обрисовав многогранную и благотворную деятельность дирекции, генеральный дошел до главного.

— Всем предприятиям отрасли разослан циркуляр, предписывающий принятие ряда мер по усилению режима секретности. Указание основано на оперативной информации компетентных органов о возросшем в последнее время интересе к закрытым предприятиям и военным объектам со стороны правозащитных и экологических организаций, в том числе сотрудничающих с Западом…

— Лучше бы сказали, когда кооператив сахар и крупу будет давать, — поделились между собой энтеэровцы.

Потом слово взяли те, кому специально деньги платят, чтобы комар носа не подточил.

— Учитывая, что действующие под разными правозащитными и экологическими крышами работники спецслужб прикрываются благородными целями… Изделие, которое мы осваиваем, вызывает повышенный интерес зарубежных разведок… Принципиально новые технологические решения и используемые материалы…

— Мы что — должны теперь за ту же зарплату еще и шпионов ловить? — тихо обиделись собравшиеся. — Ну прямо Чехов с Гоголем!..

— Сейчас бы покурить — и никакие спецслужбы не страшны! — сказал Лев Птицын соседу.

— …Система защиты компьютерных сетей нашего предприятия считается непреодолимой, но тем не менее…

— Да мы сами кого хочешь выпотрошим, — откомментировали в толпе.

Напоследок всем сообщили, что к вечеру каждый распишется под новой инструкцией, которую затем следует свято соблюдать.

Наконец всех отпустили. Птицын отправился покурить с коллегами. Вспомнили назидательную историю шпиона Олдрича Эймса, которого погубили следы стертых файлов на жестком диске. Заодно вспомнили, как Логофет забил киевлянам, когда проиграли 3:5 здесь и 2:3 там. Потом ходили смотреть, как инвалиды героически отбивались от ОМОНа, бросая в пластиковые щиты глиняные копилки и другую продукцию артели; как их потом по одному торжественно выносили под руки с территории завода.

Когда Птицын наконец вернулся к своему рабочему месту, его ждали гости: непосредственный начальник и человек из того отдела, который не хочется называть.

— Детский сад у нас с вами получается, Лев Павлович, а не режимный завод. Гуляете где-то, а компьютер включен, пароль введен. Копайся, кто хочет!