Читать книгу "Убийство-2 - Дэвид Хьюсон"

— Там моя кладовка! — заорал Кодмани злобно и испуганно. — Вы не имеете права… Покажите ордер…

Лунд нашла выключатель, щелкнула им и спустилась по ступеням современной металлической лестницы. Внизу было тепло, душно и пахло сыростью. Лестница выходила в большую, практически пустую комнату, где лежали только трубы и какие-то инструменты. Но сбоку, из-за бисерной занавески, пробивался свет.

Она вошла во второе помещение. Стол, аквариум, изогнутая лампа. Множество коробок со свежеотпечатанными листовками и постерами. Стопки одинаковых книг, на обложке которых крупный заголовок на английском языке: «Аль-Джихад». И ряды полок с компьютерным оборудованием, радиоэлектроникой, проводами, спутниковой тарелкой. На столе большой монитор.

Лунд села за стол. На экране компьютера висела заставка, Лунд узнала эту фотографию. Мекка во время хаджа. Тысячи и тысячи паломников вокруг черно-золотого куба Каабы.

Она пошевелила мышкой, пробудив компьютер. Вместо заставки на экране появилось единственное открытое окно, в котором Анна Драгсхольм, привязанная к креслу, произносила последние в своей жизни слова.

Вернувшись наверх, она кивнула Странге.

— У вас есть родственники, которые могут присмотреть за детьми? — спросила она у Кодмани.

— А что?

— А то, что вам придется расстаться с ними на некоторое время.

Вторник, 15 ноября

07:43

Звуки машин за окном. Городской душный воздух. Она не сразу поняла, где находится. Затем Сара Лунд прошла в крошечную ванную комнату в квартире ее матери, чтобы подготовиться к новому дню.

Марк вернулся к отцу, не оставив после себя даже маленького обрывка оберточной бумаги от подарков. Ее сын превратился в подростка, который сам наводит порядок. Как же все изменилось.

Вибеке еще спала. Пока Лунд делала себе кофе с бутербродом, позвонил Странге.

— Его зовут Абдель Хуссейн Кодмани. Вдовец. Марокканец.

Она перешла в гостевую комнату. Там еще оставалась кое-какая одежда двухлетней давности: футболки, джинсы и свитера с Фарерских островов, которые она так любила. Глядя на них сейчас, она никак не могла вспомнить, почему не взяла их с собой в Гедсер.

Странге перечислял все подробности, добытые за ночь:

— В Копенгагене Кодмани шестнадцать лет. Это он обслуживал веб-сайт, на котором был размещен видеоролик.

«Об этом я и сама догадалась», — подумала Лунд.

Всего пару лет назад эти свитера что-то значили. Обещали жизнь, которой у нее никогда не будет на сельских просторах Швеции с Бенгтом Рослингом, где ей пришлось бы притворяться той, кем она не была.

Лунд выбрала один плотный свитер толстой вязки. Но не почувствовала себя в нем комфортно — еще нет. Слишком много воспоминаний. Поэтому она заменила его на простой красный и влезла в чистые джинсы. Они оказались ей впору, то есть Гедсер на самом деле не изменил ее.

— Выясняется, что Кодмани работал под разными именами.

— В полицию уже были приводы?

— Ни разу. В школе говорят, что он хороший отец. Очень дотошно относится к учебной программе своих детей. А здешние мусульмане считают его слегка чокнутым.

Лунд молчала.

— О чем вы думаете? — спросил Странге.

— С чего вы взяли, что я думаю?

— Это я уже научился различать.

— Просто я подумала… если ты внедряешь террористическую ячейку, то разве поставишь во главе нее чокнутого?

— Хм, ну да, — произнес Странге без особой убежденности. — Так, это были хорошие новости, а вот плохие: с нами хочет встретиться шеф службы безопасности. Он страшно зол. Они уже давно присматриваются к Кодмани. Мы его забрали, а они как раз ждали прибытия какой-то крупной рыбы.

— Откуда нам было знать?

— Сами спросите у них. Мы должны быть там в девять.

И на этом разговор закончился.

Вошла Вибеке. Она уже не выглядела так приветливо, как днем ранее.

— Только не говори, что собираешься ночевать в гостинице.

— Я не хочу тебе мешать. Не знаю, когда приду вечером…

— Ты мне не помешаешь.

Занимался солнечный, бледный день. Улица, на которой жила Вибеке, шла вдоль линии железной дороги, ведущей в Рюванген и затем в Минделунден. То есть в каком-то смысле дело об убийстве казалось местным, близким событием.

— Тебе лучше взять запасной ключ. Я почти все время провожу у Бьорна. Нам с тобой еще надо обсудить субботу.

Лунд собрала сумку, надела куртку.

— А что в субботу?

Вибеке возмущенно воззрилась на дочь:

— Я выхожу замуж. Ты еще помнишь об этом?

— Конечно помню, — солгала Лунд. — Я хотела сказать… что обсуждать про субботу?

— Приезжают родственники Бьорна. Нас будет около тридцати человек. Пока помню, надо дать тебе ключ…

Она подошла к столу и отыскала в ящике ключ на короткой ленте.

— У тебя будет время пообедать с нами? Я бы хотела, чтобы ты поближе узнала Бьорна. Он чудесный. Такой добрый и забавный.

Лунд взяла обычную резинку для волос, кое-как стянула волосы на затылке, даже не взглянув в зеркало.

— Я бы очень хотела с вами пообедать. Но только не сегодня. Я буду занята. И еще я бы хотела увидеться с Марком.

— Но ведь тебе все равно надо когда-то есть! — Вибеке сделала глубокий вдох. — У Бьорна есть очень приятный друг. Он гораздо младше его. Было бы замечательно, если бы ты познакомилась с ним.

Лунд молча натягивала сапоги.

— Ну что ж, — произнесла Вибеке удрученно. — Можно будет сделать это в другой день.

С улицы раздался автомобильный гудок. Лунд выглянула в окно. Внизу, возле скамеек перед подъездом, стоял черный автомобиль Странге. Сам он стоял у водительской дверцы и через опущенное окно нажимал на сигнал рукой. Майер сделал бы так же, невольно подумала Лунд.

— Мне пора, — сказала она матери. — И я обязательно пообедаю с тобой и Бьорном. Когда-нибудь.

Вибеке стояла у окна.

— Кто этот мужчина?

— Ключ, мама.

— Ой. — Она протянула дочери ключ. — Сара, я видела новости. Я знаю, что не могу расспрашивать тебя…

— Не можешь.

— Я же сказала, что знаю это!

Лунд никогда не умела справляться в подобных случаях, но не догадывалась, что и матери они давались совсем не легко.

— Не беспокойся за меня, — сказала она и прикоснулась к руке Вибеке на мгновение.

На совещании с Эриком Кёнигом в Управлении полиции Брикс почти все время молчал. Властный шеф службы безопасности пришел с намерением заставить полицейских почувствовать себя виноватыми и ничтожными.