Читать книгу "Вглядись в его лицо - Лиза Скоттолайн"

Элен расхотелось задавать вопросы.

— Затем мы снова обмываем тело и обрабатываем кожу специальным увлажняющим лосьоном, который препятствует обезвоживанию. Поскольку глаза усопших обычно западают, мы набиваем глазницы ватными тампонами и закрепляем веки специальными пластмассовыми наглазниками. После этого можно приподнять веки, зафиксировать их жидким клеем и закрыть усопшему глаза.

Элен собрала всю свою волю, чтобы подавить позыв к рвоте.

— Кроме того, после смерти мышцы лица расслабляются, нижняя челюсть отвисает. Наша задача — добиться, чтобы глаза и губы выглядели как можно более жизнеподобно. Говоря на нашем жаргоне, мы «делаем лицо».

Элен старательно изображала профессиональную деловитость и отстраненность.

— Расскажите, как все проходило с Латифом.

— Мальчику в лицо попало несколько пуль… Нам пришлось нелегко. Лицо воссоздавали буквально по кусочкам. Приходилось все время смотреть на его школьную фотографию.

Элен попыталась зрительно представить жутковатую процедуру. Маленькое личико, которое улыбается с фотографии на футболке…

— Почему вы работали с фотографией? Ведь вторая половина лица у него уцелела?

— Нет. При таком количестве огнестрельных ранений лицо сильно раздувается, отчего искажается даже неповрежденная половина. Ожог, отек тканей… Пришлось вводить ему кое-какие препараты для снятия отека.

— А пулевые отверстия… Вы их чем-то закрыли?

— На лице-то? — Ралстон нахмурился. — Вы, наверное, чего-то не понимаете. Отверстия на лице закрыть невозможно… А у него… от лица с одной стороны практически ничего не осталось. Пришлось воссоздавать все с нуля. Мы удалили обожженные ткани, а лоскуты кожи приклеили к скуловой кости и глазнице.

Элен не хотела больше ничего знать. Такое не нужно знать никому. Это просто немыслимо! Она не могла не думать о том, что будет, если она вот так же потеряет Уилла. О том, что ее сын будет лежать на таком вот столе. О его красивом личике, которое придется воссоздавать по кусочкам…

— Пулевые отверстия мы залили воском, которому при помощи косметики придали оттенок, близкий к оттенку его кожи. У него кожа была светлее, чем у его матери. Некоторые наши коллеги добиваются схожих результатов с помощью распылителей краски — аэрографов, — но мы подобными методами не пользуемся. Я профессионал, сорок два года в похоронном бизнесе. Пошел по стопам отца. Мы к аэрографии не прибегаем.

Усилием воли Элен снова овладела собой. Владелец похоронного бюро деловито продолжал:

— Конечно, результат получился не идеальный, но Летиция и другие родственники остались довольны. Им стало легче оттого, что они увидели мальчика таким, каким знали при жизни. Даже моя племянница высоко оценила наши старания.

— Замечательно, — произнесла Элен, невольно восхищаясь профессионализмом своего собеседника.

Ралстон с равнодушным видом пожал плечами.

— Даже если на лице всего одно пулевое отверстие, мы не залепляем его мастикой. Бесполезно — мастика просто проваливается в рану. — Он поднял указательный палец. — У нас то и дело заканчиваются запасы воска и мастики, приходится заказывать снова и снова. В этом году мы уже израсходовали их в четыре раза больше, чем в прошлом. Иногда приходится ждать поставки: фирма-производитель не может держать столько товара на складе. Я говорил со своим коллегой из Ньюарка, у него та же проблема.

Элен торопливо черкала в блокноте. Неожиданный ракурс: убийство с точки зрения владельца похоронного бюро. Материал оживал на глазах. Да, это уже не сухие цифры!

— И еще вечно приходится возиться с пластмассовыми наглазниками. Те, что выпускают наши поставщики, не годятся для детей: слишком большие. Когда мы готовим ребенка, как вот Латифа, приходится долго возиться. Обычно мы подрезаем наглазники ножницами.

Элен оторвалась от своих записей:

— Надеюсь, никогда не настанет такой день, когда промышленность начнет выпускать наглазники для детей большими партиями.

— Да, — кивнул Ралстон. — С Латифом пришлось преодолеть еще немало трудностей. Например, невозможно было скрепить ему челюсть проволокой. Мы сшили мышцы и закрепили их клеем. Вышло очень красиво. Мы боялись, что не удастся замаскировать кровоподтеки, но после того, как закачали бальзамировочную жидкость, они стали незаметными. Мы и не надеялись на такую удачу!

— Вы часто говорите «мы». Кто помогал вам, как вы говорите, готовить Латифа?

— Мой сын Джон. Мы трудились вдвоем. — Ралстон заговорил мягче. — Возились долго… Начали в восемь вечера, а закончили на рассвете. Мой внук ровесник Латифа… Что еще я могу вам сказать? И мне, и Джону пришлось очень нелегко. — Он кашлянул, и Элен уже собралась кое-что спросить, но прикусила язык, заметив, что владелец похоронного бюро склонил голову набок и как будто задумался. — Латиф у меня не первый, но я никогда его не забуду… Ведь я его хорошо знал. Когда его принесли и я увидел, во что он превратился, я долго не мог прийти в себя. — По-прежнему погруженный в свои мысли, Ралстон покачал головой. — Я не знал, что делать! Пришлось выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха… Я никак не мог приступить к работе. Долго просил Господа помочь мне, дать мне силы.

Элен кивнула. Записывать она не стала. Ралстон делился с ней самым сокровенным. Неожиданно зазвонил ее мобильник, нарушив тишину и заставив их обоих вздрогнуть. Элен смутилась.

— Извините, — проговорила она, роясь в сумочке. — Забыла выключить.

— Ничего, ничего, говорите, не торопитесь. — Ралстон посмотрел на часы.

Элен поняла, что удачный момент упущен.

— Ну а мне пора за работу.

Прежде чем Элен выключила телефон, она взглянула на дисплей, чтобы выяснить, кто ей звонит. Код штата — 302. Делавэр.

Черил Мартин!

30

Элен на большой скорости ехала в сторону Уилмингтона. Вот бы успеть до часа пик! Небо совсем почернело, с него полетели снежинки. На фарах застывали белые кружева. Прогноз погоды был неутешительным; Элен казалось, будто она мчится наперегонки с метелью. Чувствовала она себя неважно; после долгого, трудного дня ей стало не по себе. Элен не помнила, когда в последний раз ела, но на голод она почти не обращала внимания. Она то и дело увеличивала скорость: сто десять километров в час… сто двадцать пять… Она сама толком не понимала, куда так спешит. А может, она, наоборот, от чего-то бежит?

Добравшись до места, Элен затормозила и выглянула в окошко. Дом Черил, окруженный обширным земельным участком, оказался симпатичным тюдоровским особняком со свежеоштукатуренным белым фасадом. На полукруглой подъездной аллее стоял белый седан; хвойные деревья и живую изгородь, окаймлявшую участок, покрывал слой снега, отчего Элен вспомнила снежные шары с домиком внутри: тряхнешь такой — и сверху сыплются снежинки. Она взяла сумку, документы и вышла из машины.