Читать книгу "Во имя справедливости - Джон Катценбах"

Напускное дружелюбие Уилкокса будто испарилось — теперь он говорил так, словно ему хотелось плюнуть журналисту в лицо.

Кауэрт молча взял конверт и достал снимки. Самый первый был самым страшным. Джоанна Шрайвер лежала на столе патологоанатома перед вскрытием. Ее лицо все еще было измазано кровью и грязью. Она была обнажена. Кауэрт увидел порезы и колотые раны, изуродовавшие ее только начавшую формироваться грудь. На животе и в паху также был десяток ножевых ранений. Журналист подумал, что его сейчас вырвет, но не мог оторвать глаз от мертвого лица девочки. Оно распухло за долгие часы, проведенные в болотной воде, и казалось дряблым. На мгновение Кауэрт задумался о многочисленных трупах, виденных им на месте преступления, и о сотнях фотографий с результатами вскрытия, касавшихся судебных процессов, которые он освещал в газете. Взглянув еще раз на снимок останков Джоанны Шрайвер, журналист убедился, что даже смерть не сумела до конца стереть следы счастливого детства с ее лица. От этой мысли Кауэрту стало еще хуже.

Он стал рассматривать остальные фотографии. В основном это были снимки с места преступления — труп девочки, только что извлеченный из болота. Брюс Уилкокс не соврал: вокруг было бесчисленное множество грязных следов. Разглядывая фотографии, Кауэрт все больше убеждался в том, что к моменту прибытия полиции место преступления было безнадежно затоптано. Внезапно за спиной журналиста распахнулась дверь, и Уилкокс воскликнул:

— О господи, Тэнни! Как же ты долго!

Повернувшись, Кауэрт увидел лейтенанта Теодора Брауна.

— Мистер Кауэрт? Очень приятно! — сказал полицейский, протягивая руку журналисту.

Тот застыл с разинутым ртом. Тэнни Браун был огромен, как полузащитник в американском футболе, — метра два, не меньше, широкие плечи, огромные мускулистые руки, короткая стрижка и очки. Однако больше всего Кауэрта поразило то, что лейтенант Браун был стопроцентным негром с иссиня-черным цветом кожи.

— Что-то не так, мистер Кауэрт? — спросил Тэнни.

— Нет-нет, все в порядке, — наконец пришел в себя журналист. — Я просто не знал, что вы чернокожий.

— А вы в большом городе, наверное, думаете, что в глубинке в полиции служат только такие красавчики, как Уилкокс?

— Да нет, конечно же нет. Я просто немного удивился, и все. Извините!

— Не стоит извиняться. — Лейтенант Браун говорил ровным голосом, произношение выдавало образованного человека. — Я уже привык к тому, что, увидев меня, многие почему-то удивляются. Между тем отправьтесь в Мобил, Монтгомери или Атланту, и увидите там гораздо больше чернокожих в полицейской форме, чем ожидаете. Все меняется, меняется даже полиция, хотя, честно говоря, подозреваю, что вы в это не очень-то верите.

— Почему?

— Потому, — таким же ровным и спокойным голосом, как и раньше, продолжал лейтенант Браун, — что вы здесь только из-за того, что верите в ложь, которую преподнес вам этот подлый убийца и повторили его адвокаты.

Кауэрт молча уселся обратно. Лейтенант Браун опустился на стул, где раньше сидел Уилкокс, а детектив пристроился рядом с начальником.

— И вы им всем верите? — внезапно спросил у журналиста Тэнни.

— А что? Какая вам разница, кому я верю, а кому нет?

— Мне хочется все упростить. Если бы вы сказали, что верите в то, что мы с помощью побоев вынудили Фергюсона оговорить себя, наш разговор был бы весьма коротким. Я бы сказал, что мы его не били, и делу конец. Вы бы написали в газете то, что считаете нужным, и это имело бы те или иные последствия или не имело бы никаких последствий. Вот и все.

— Давайте не будем так упрощать.

— Хорошо… Так что же вы желаете знать?

— Все. С самого начала. И в первую очередь я хочу знать, почему вы арестовали именно Фергюсона. А также все о его признании. И пожалуйста, ничего не опускайте в вашем рассказе. Ведь именно этого же вы требуете от тех, кто дает вам показания!

Поудобнее устроившись на стуле, Тэнни Браун невесело усмехнулся:

— Это верно. — Он стал раскачиваться на стуле, не выпуская Кауэрта из поля зрения. — Дело в том, что Роберт Эрл Фергюсон был первым в коротком списке подозреваемых с того самого момента, когда был обнаружен труп девочки.

— Почему?

— Его подозревали и раньше. В других нападениях.

— Что?! Он ничего мне об этом не говорил! В каких еще других нападениях?!

— Примерно в шести изнасилованиях в округе Санта-Роза, а также на территории штата Алабама, неподалеку от Атмора и Бей-Минета.

— Какие у вас улики, подтверждающие, что эти изнасилования совершил Фергюсон?

— Никаких, — покачал головой Браун. — Просто он подходит под описание насильника, которое нам удалось получить в результате совместной работы с тамошней полицией. Кроме того, все эти изнасилования были совершены именно тогда, когда Фергюсона не было в университете. Он как раз приезжал на каникулы к своей бабке.

— Ну и что?

— Ну и ничего…

— Вот именно что — ничего. Вы не можете предъявить в суде никаких доказательств причастности Фергюсона к этим изнасилованиям. Полагаю, вы показывали его фотографию изнасилованным женщинам?

— Да, но ни одна его не опознала.

— А лобковый волос из его автомобиля? Ну, тот, что был не Джоанны Шрайвер. Вы сравнили его с волосками жертв?

— Да, но совпадений не выявлено.

— Он насиловал их так же, как Джоанну Шрайвер?

— Нет, каждый из этих случаев имеет что-то общее с убийством в Пачуле, но и во многом от него отличается. Пару раз насильник угрожал жертвам пистолетом, в остальных случаях — ножом. Двух женщин он проследил до дому. Одна попалась во время спортивной пробежки. Каких-то особых закономерностей мы не усмотрели.

— Изнасилованы белые женщины?

— Да.

— В возрасте Джоанны Шрайвер?

— Нет, взрослые.

— А знаете ли вы, лейтенант, что гласит статистика ФБР о том, насколько часто чернокожие насилуют белых женщин?

— Нет. Но вы-то наверняка это знаете.

— Да, знаю! — не унимался Кауэрт. — Это менее четырех процентов от общего числа изнасилований в Соединенных Штатах. Вопреки распространенному мнению, такие случаи единичны. Сколько раз негры насиловали белых женщин в Пачуле до Фергюсона?

— Насколько я помню, ни разу. И не нужно мне тут лекций читать! — сверкнул глазами лейтенант Браун, а Уилкокс злобно засопел и заерзал на стуле.

— Ерунда эта ваша статистика! — прошипел он.

— Неужели? — вскинул брови Кауэрт. — Как бы то ни было, выходит, Фергюсон как раз вернулся в Пачулу на каникулы.

— Ну да…

— И насколько я понял, здесь его никто не любит.

— Это верно. Фергюсон — заносчивый мерзавец, он сам никого не любит.