Читать книгу "Шпион, который ее убил - Сергей Донской"

Размышления Бондаря были прерваны незнакомым голосом, произнесшим:

– Прошу следовать за мной, сударь.

Голос принадлежал дородному пожилому мужчине, учтиво склонившему голову, как только Бондарь обернулся. Проплешина на его макушке отчасти компенсировалась кокетливо взбитым хохолком седых волос на лбу. Что-то было в нем от попугая, обученного не только говорить и кланяться, но и делать приглашающие жесты. Обижать такого смышленого, вышколенного попугая не хотелось. Адресовав ему вежливую улыбку, Бондарь проследовал за ним.

* * *

По случаю наступившего вечера госпожа Морталюк переоделась в строгое черное платье с воротником, обхватывающим горло. Ниспадающее до самого пола, оно было сшито из материала, похожего на мягчайшую парчу. Вряд ли платье было действительно парчовым, но в портновских премудростях Бондарь совершенно не разбирался и разбираться не желал. Женоподобные кутюрье и костлявые девки с мужицкими походками, наводнившие телеэкраны, были для него инопланетянами, обмен разумом с которыми был невозможен по причине полной несовместимости.

– Добрый вечер, – поздоровался Бондарь, замерший у закрывшейся за его спиной двери.

– Надеюсь, – откликнулась Морталюк, – надеюсь, что вечер и впрямь окажется добрым, дружок.

Их разделяло пространство, равное по величине теннисному корту. Громадный восьмиугольный зал освещался множеством свечей в канделябрах и подсвечниках. Падали отсветы также из полыхающего, как мартеновская печь, камина. Детали обстановки тонули в густых колышущихся тенях. Все, что могло блестеть, блестело. Множество бликов на мебели, полированных дубовых панелях и безделушках норовили отвлечь внимание, но Бондарь смотрел только на Морталюк. Смотрел прямо.

– Если мы перешли на «ты»… – начал он.

– Мы не перешли, – перебила она, усаживаясь за покрытый белоснежной скатертью стол. – Я перешла.

– Если вы перешли на «ты», – невозмутимо поправился Бондарь, – то обращайтесь ко мне по имени, пожалуйста. «Дружок» – это что-то из собачьей оперы. Я Бондарь, Женя Бондарь.

– Бонд, Джеймс Бонд, – усмехнулась Морталюк. Высокая резная спинка кресла придавала ее облику что-то царственное. – Как настроение, дружок? – осведомилась она светским тоном.

– Справились бы лучше о моем самочувствии, – сказал Бондарь. – После той сауны, которую вы мне организовали, глаза слипаются.

– Еще нет и девяти, – возразила Морталюк. – Время детское. Спать я тебе не дам, зато ужин обещаю отменный. Присаживайся.

Она указала на кресло напротив себя. Уставленный хрусталем и серебром стол был накрыт на двоих.

– У вас перебои с электричеством? – спросил Бондарь, задравший голову, чтобы полюбоваться люстрой венецианского стекла.

– Иногда хочется романтики, – вздохнула Морталюк. – Даже самая прагматичная женщина вроде меня остается в душе мечтательной девочкой, верящей в сказки.

– Моя любимая сказка – про волка и семерых козлят. У него был поистине зверский аппетит. Как у меня.

– Волк плохо кончил, – не удержалась от улыбки Морталюк.

– Зато славно подкрепился перед смертью. – Бондарь скорчил свирепую гримасу. – Наверное, его подвергли двукратному тайскому массажу, так что он здорово проголодался.

– Мне нравятся мужчины с чувством юмора.

– Сытые, мы еще забавнее.

– Проверим, – пообещала Морталюк.

По хлопку ее ладоней в зале появились два официанта. Замельтешили белые перчатки, расставляющие блюда. На столе возникло великое множество всевозможных посудин, серебряное ведерко с бутылкой шампанского и оплетенный графин, в котором, как заметила Морталюк, хранился ее любимый кларет. Бондарь с сомнением осмотрел свернутую треугольником салфетку, отодвинул ее в сторону и взялся за вилку.

– Ты не пользуешься ножом? – спросила Морталюк, давая понять, что ее это удивляет.

– Пользуюсь.

Спохватившийся Бондарь переложил вилку в левую руку и вооружился серебряным ножом с монограммой.

Морталюк пригубила кларет, налитый официантом:

– Как стейк?

– Его запросто можно было резать вилкой, – сообщил Бондарь, проглотив солидный ломоть отлично прожаренного мяса.

– Это неэстетично.

– Зато удобно.

– Привыкай к этикету, дружок.

– Угум, – кивнул Бондарь, не поднимая глаз.

Морталюк положила в рот кусочек стейка и запила его кларетом, поглядывая на своего нового телохранителя. Она не сомневалась, что он умеет вести себя за столом. Зачем же он терзает мясо, как тигр в клетке? Почему не заискивает, не лебезит, отрабатывая солидный оклад? Проверка на детекторе лжи показала, что Бондарь не вынашивает никаких подозрительных планов, но техника – техникой, а интуиция – интуицией. Прислушиваясь к своим ощущениям, Морталюк отпустила официантов и завела разговор о своем новом бизнесе. Ей хотелось понаблюдать, как отреагирует Бондарь на ее откровения. Насколько хорошо он осведомлен о делах хозяйки? Не профессиональное ли любопытство комитетчика руководило им, когда он откликнулся на объявление о приеме на работу? А если и так, то разве не приятно будет поиграть в кошки-мышки с таким интересным мужчиной?

* * *

Бондарю было не до игр. Сегодняшний день оказался очень напряженным. После подобных испытаний чувствуешь себя не то чтобы выжатым лимоном, но и не огурцом-молодцом.

Перебарывая дремотную одурь, Бондарь заставлял себя не пропускать мимо ушей все, что считала нужным сообщить ему Морталюк. Сделав краткий обзор туристического бизнеса в целом, она перешла к проблемам горнолыжного спорта, пользующегося все большей и большей популярностью во всем мире.

Россия не являлась исключением. С легкой руки Путина увлечение катанием на горных лыжах охватило всех крупных отечественных политиков и бизнесменов. Это был не первый случай, когда спортивные пристрастия властителей России заражали их окружение. Начало положил Иосиф Виссарионович Сталин. Правда, отец народов одинаково любил все виды спорта, не отдавая предпочтения какому-нибудь одному. Став «лучшим другом физкультурников», он подвигнул миллионы сограждан беспрестанно бегать, прыгать и вообще всячески закаляться смолоду, готовясь к труду и обороне. Явившийся ему на смену Никита Сергеевич покровительствовал больше изящным искусствам, но и спорт не забывал, внедряя в массы производственную гимнастику. Но уже Леонид Ильич перешел от общего к частному, практически превратив хоккей с шайбой в одну из основ коммунистической идеологии. Затем промелькнул в истории господин Горбачев, слегка поборовшийся за здоровый образ жизни советского народа, прежде чем оставить этот самый советский народ без исторической родины.

Казалось бы, с развалом социалистической системы уже никто не станет навязывать сверху свои вкусы, ан нет, пришел Борис Николаевич и стал приучать россиян к мужественному британскому теннису. Тут-то и проявилась совершенно новая тенденция в политике, когда все губернаторы, министры и народные избранники дружно подтянули животы и обзавелись ракетками. Одного, помнится, хватил кондрашка на корте, зато остальные «порешали» множество важных вопросов, бегая за президентскими мячиками.