Читать книгу "Бар-сучка - Михаил Серегин"

Когда речь зашла о деньгах, Валя перестала дергаться. Ее заплывшие жиром глазки выдали ее с головой. Жадность до денег – распространенная людская слабость.

– Сколько?

– Ста долларов хватит? – шепотом поинтересовалась вдова, доставая денежку.

– А сто пятьдесят? – решила поторговаться Валя и не ошиблась, ей заплатили ровно столько, сколько она запросила.

* * *

Деньги были потрачены не впустую. Валя говорила много. Она не стеснялась хлестать пиво на халяву и смогла укушать, несмотря на позднее время, пару литров.

Как выяснилось, Валя и Софи учились в одном классе и еще в школе стали девочками, активно занимающимися мальчиками. Постепенно набирались опыта, но если более стройная и умная Софи смогла выбиться в хорошо оплачиваемые проститутки, то располневшая Валя довольствовалась работой в кабаке. Время от времени одноклассница поставляла ей кавказцев, которые обожали широкие зады и мясистые сиськи.

Однажды под утро, когда смена подошла к концу и она собралась уходить, два здоровых парня пристали к ней, и она не отказала, не забыв позвать и Софью. Это, как выяснилось после недолгих расспросов, и были два здоровых бармена из «Стерляди».

Как ни бились Инга с Дарьей, но так и не смогли вытянуть из Вали что-нибудь, что касалось бы клиентов Софи.

«У нее их много было, – рассказывала она, – откуда мне знать обо всех? Сама она никогда не рассказывала о тех, кого обслуживает».

Однажды они поехали вместе в «Словакию», где к ним отнеслись с большим вниманием, и это Валя запомнила. Официанты окружили их поистине отеческой заботой, а сумма счета была удивительно низкой.

Софья не стала лукавить и призналась, что здесь работает один большой поклонник ее таланта, он-то и обеспечивает весь сервис.

Что только ни делала Инга: и пиво подливала, и деньги сулила, но Валя так и не назвала имя поклонника Софьи.

Они расстались уже в три часа ночи. Дарью дома ждал очередной скандал с мамашей, и от предвкушения этой встречи ей становилось не по себе.

* * *

Ингу знала вся администрация «Словакии». Она принадлежала к числу постоянных и богатых клиентов, а обижать таких людей – себе в убыток.

Как только Дарья и Инга подошли к портье – невысокому мужчине в очках, – мир закрутился вокруг них.

– Здравствуйте, снова к нам? Очень хорошо. Вы останетесь на ночь?

На ночь они не хотели, а хотели директора.

Скорость, с которой выполнялись все просьбы, ввела Дарью в некоторое замешательство. Перед ними, точнее, перед Париной, люди просто расстилались и падали ниц.

Они входили в кабинет уже через минуту после разговора с портье, и сам Александр Михайлович целовал Инге руку, выйдя из своего кабинета навстречу дорогим гостям.

Дарья не испытывала никакого смущения по поводу того, что он узнает ее. Для него она человек Инги. Пусть так и будет. Эта взрослая женщина знает, что делает. Авторитет ее даже после смерти мужа нисколько не упал, и это должно помочь.

Как и ожидалось, Кузиков, узнав Дарью, ничего, кроме легкого кивка, ей не подарил. Все свое внимание он сосредоточил на гостье, чью грудь украшал кулон, усыпанный бриллиантами. Он смотрел то на нее, то на драгоценность и все время улыбался. Типичный жадный жополиз – ТЖЖ.

Усевшись в кресла, женщины очень скоро пили чай со свежайшим отменным печеньем, которое выпекалось кулинарами гостиницы.

– Чем могу?..

Инга отхлебнула горяченького и, не сводя глаз с накрашенных ярко-красным лаком ногтей, тихо поинтересовалась:

– Вы помните девочку, к которой я была неравнодушна?

Директор, который вовсе не стеснялся выполнять время от времени функции сутенера для богатых клиентов, выдавил:

– Ну… да, конечно… конечно, да.

– Вы можете сказать мне откровенно, работает или, может быть, постоянно останавливается ли у вас человек, который любит, точнее, любил Софью не меньше меня?

– Что-то случилось? – напрягся Кузиков, ему, понятное дело, никакого шума не хотелось.

– Девочку убили. Я хочу найти того, кто это сделал.

На самом деле убийцу уже закопали. Но стоит ли называть истинные причины? Дарье нравилось, как Инга разбазаривает с дядей.

– Очень печально, – он несколько сник. Ему было абсолютно наплевать на Софью как на человека, главное, что теперь он понесет некоторые убытки. – И что же, – с огорчением заметил он, – такие ребята, как Игорь и Сережа, не смогли оградить ее от бандитов?

– Перестаньте задавать мне вопросы! – взорвалась Инга, кидая чашку в угол кабинета. Послышался звон бьющегося фарфора. Дарья увидела, как остатки чая украсили разводами новые дорогие обои с райскими птичками. – Вы предоставляли мне Софью, кому еще продавали вы эту девочку?

Алексей Михайлович не стал больше выкобениваться. Видимо, порядок в кабинете волновал его куда больше, чем анонимность клиента.

– Есть, есть один. Он приезжает обычно дня на три, потом исчезает на неделю, затем все сначала.

– Имя…

– Слушайте, девочки, вы режете меня без ножа, – он покраснел, то ли делая вид, то ли на самом деле тужась. – Он директор небольшой, но оборотистой фирмы в Москве, всегда с деньгами.

– Вы, я гляжу, успели познакомиться, – давила Инга, – имя…

– Николай Евгеньевич Горлов.

– Он сейчас здесь?

– Нет. А вы хотите говорить с ним о Софье? Прошу вас, не надо этого делать.

– Ничего не могу обещать, – призналась вдова. – Вы уверены, что, кроме меня, вы продавали Софью только Горлову?

– Я клянусь вам! Вы что, думаете, я занимаюсь здесь девочками на широкую ногу? Это просто случайное стечение обстоятельств. Почему бы не подзаработать?

Походив по холлу, вдова снова решила достать Реместова.

Чем больше времени Инга проводила в гостинице, тем больше она зверела. К администратору она уже входила, открывая дверь ногой.

Одноухий, как и в прошлый раз, сидел перед компьютером и играл. Когда он увидел гостей, его и без того желтое лицо потемнело еще больше, а пальчик сам нажал на кнопочку, обесточивающую машину. В кабинете стало тихо.

– Мы уже разговаривали, не так ли? – Инга прошлась по комнате туда-сюда. – Ухо не болит? А, извини, болеть нечему. Скоро совсем оглохнешь, Володя.

– Чего вы хотите? – еле слышно произнес он, все время ожидая увидеть за хрупкими спинами женщин накачанных садистов. – Я сказал вам пгавду. У меня нет никакого гегоина. Неужели бы я остался здесь, если бы мог обеспечить всю свою жизнь, геализовав товаг.

Дарье было неприятно видеть, как аккуратно одетый, наверняка образованный человек унижается, вымаливая прощение.