Читать книгу "Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин"

— Ладно, лежи, — сказал широкоскулый. — Мы и так примерно представляем, кто ты такой. Но мы еще подумаем, что с тобой, таким артистом, делать.

— Меня расстреляют? — наконец выговорил Кропотин.

— Не знаю. Вероятно, нет. Но ты здорово отделал наш патруль. Двое до сих пор валяются в лазарете, как ты. Полковник здорово разозлился.

— Я не о том…

— А, об этой несчастной очереди в брюхо дегенерата, которому в свое время по недоразумению присвоили звание старшины? Ничего страшного.., полковник скажет, выдавать тебя военным или оставить у нас.

— Как это.., разве вы не подчиняетесь…

— Подчиняемся. Но не тем. Лежи, выздоравливай.

…Полковник оказался невысоким статным человеком средних лет, с профилем и осанкой Наполеона. К нему Кропотина привели на третий день лечения в лазарете.

— Где учили обороняться? — вместо приветствия резко спросил он.

Кропотин провел рукой по мокрому от пота лбу и после долгой паузы ответил:

— Я служил.

— Где ты служил, мне прекрасно известно, — оборвал его полковник. — Я спрашиваю, как ты сумел разобраться с моими людьми, которые, как мне кажется, обучены не самым небрежным образом Я, разумеется, понимаю, что ты действовал в состоянии аффекта, но это не может все объяснить.

Он постучал пальцем по столу, потом взял со стола какую-то папку и начал быстро ее просматривать. Дима понял, что эта папка — не что иное, как его, Кропотина, личное дело.

— Значит, так, Кропотин Дмитрий Владимирович, — наконец сказал полковник. — Ты мне нравишься. У меня есть не беспочвенные подозрения, что в случае, если мы выдадим тебя военным властям, тебя ждет расстрел.

Дима судорожно сглотнул.

— Но пока что ты у нас, — обстоятельно, чеканя каждое слово, продолжал полковник, — и тебе ничего не грозит. Так что…

Он прервал свою речь и внимательно посмотрел прямо в бледное лицо Кропотина, несущее на себе жестокий отпечаток недавней раны и тяжелых физических и моральных испытаний. Дима не мог не воспользоваться этой паузой.

— Но разве вы не подчинены военному ведомству, товарищ полковник?

Против ожидания, тот не рассердился, напротив, на его строгом неулыбчивом лице появилось нечто вроде легкой кривой усмешки.

— Мы подчинены Москве по линии ФСБ, — ответил он. — Военные нам не указ.

Кропотин начал смутно догадываться, куда он попал. Еще в той части, где он служил под отеческим присмотром «страшины» Молчанова, шли слухи о находящейся неподалеку секретной базе спецслужб, функционирующей под видом обычного — кажется, авиационного — подразделения. Говорили, что на ней, этой базе, готовят диверсантов для последующей работы чуть ли не на территории Чечни и других районов беспокойного, как разворошенный муравейник, Северного Кавказа.

Но это были только слухи. А вот теперь, по всей видимости, Кропотин столкнулся с объектом этих домыслов и недомолвок воочию.

— В общем, так, Кропотин, — заговорил полковник. — Ты пройдешь нечто вроде экзаменов. Проходишь благополучно — остаешься здесь и спокойно отслужишь свои два года. Нет — вернешься в свою часть, откуда самовольно бежал, и с тобой поступят по усмотрению трибунала. Ясно?

Яснее было некуда.

…Испытания Дима едва не завалил. Всегда отличавшийся великолепной выносливостью, он на этот раз не сумел показать всех своих качеств. Причиной тому было то ли пресловутое ранение, то ли плохая психологическая подготовка. И если бы не стрельба, в которой он превысил норму профессионального бойца спецназа, быть бы ему в своей части, а потом на нарах.

— Кто учил? — спросил начальник базы полковник Григоренко, тот самый, которой беседовал с ним.

— Занимался, — уклончиво ответил Кропотин.

…Он всегда любил стрелять. В этом он не был полудилетантом, как в том же кикбоксинге или боксе. Еще в школе, на уроке НВП (начальной военной подготовки) или по-новому ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности) он поразил сверстников, выбив девяносто восемь очков из ста возможных. Триумф так поразил не привыкшего ко всеобщему вниманию Кропотина, что после этого он нарочно мазал половину выстрелов на подобных зачетных занятиях по стрельбе.

Полковник Григоренко оставил его у себя, и уже через два дня Дима приступил к занятиям в школе диверсантов, как они сами любили себя называть.

Базе МГ-21, как это официально именовалось в документах.

Или просто Базе, как говорил майор Кривов, тот самый широкоскулый и темноглазый офицер, чье лицо первым увидел в стенах МГ-21 Кропотин.

Учили многому. Школа предполагала выведение обучающихся в ней на уровень, соответствующий подготовке спецназа ФСБ. Да, по сути, из них и делали спецназ ФСБ.

Темные пятна в биографии никого не интересовали. Даже если это пятно было кровавым, как в случае с Кропотиным.

Он быстро перезнакомился с ребятами из своего отделения, хотя они продолжали вести себя отчужденно по отношению к новичку. То обстоятельство, что Кропотина взяли сюда за удачную самооборону, при которой он разбил голову одному курсанту, вывихнул челюсть второму, а третьего сбросил на колючую проволоку, отчего у того были множественные колотые ранения и порезы по всему телу, никого не вдохновляло. Только спустя пару месяцев ребята несколько оттаяли. Впрочем, они держались сдержанно и по отношению друг к другу.

Дисциплина была железная. Ни о какой дедовщине не могло быть и речи. Даже офицеры редко позволяли себе беспричинную матерную брань, не говоря уж о мордобое.

Впрочем, все это компенсировалось на занятиях, где тренировали вплоть до полного имитирования боевых условий. Сказать, что было тяжело, — ничего не сказать.

Но ничто на земле не вечно. Истаяли и закончились и эти два года, и Диму вызвали в канцелярию и предложили на выбор либо демобилизоваться, либо поступить на службу на контрактной основе в звании лейтенанта ФСБ. Естественно, не за самые малые деньги.

Кропотин не был бы Кропотиным, если бы предпочел второе. Он захотел вернуться на родину, где его мать давно не имела вестей от единственного сына.

Полковник Григоренко был откровенно раздосадован таким решением: он не хотел отпускать человека, достигшего достаточно высокого уровня подготовки.

— Сам подумай, — сказал он, — ну что тебе делать на «гражданке»?

— Ну, на «гражданке» очень даже много можно сделать, — скаламбурил находившийся тут же майор Кривов. — Особенно если гражданка симпатичная.

Но полковник Григоренко не был склонен к шуткам. Более того, лицо его стало откровенно мрачным.

— Конечно, ты помнишь, при каких обстоятельствах попал сюда? — проговорил он.

И тут Диме стало беспощадно ясно, что так просто его не отпустят.