Читать книгу "Разведчик пустоты - Аарон Дембски-Боуден"

Они мгновенно отступили друг от друга. Ксарл, не отключая обоих клинков, наступил ногой на профиль аквилы на упавшем щите. Толемнион взялся за молот двумя руками.

— Ты хорошо сражался, предатель, но сейчас это кончится.

— По-моему, я выигрываю бой, — ухмыльнулся Повелитель Ночи под наличником шлема. — А как по-твоему?

Делтриан добрался до третьего поврежденного генераторного столба. Этот, в полукилометре от первого, превратился в наплыв расплавленного металла. Его разбитая верхушка едва торчала над обгоревшей бронированной шкурой корабля. Под ногами была изрытая воронками и оплавившаяся пустыня изувеченной стали. Этот участок сильно пострадал во время последнего обстрела.

Впервые за последние десятилетия Делтриан почувствовал что-то близкое к отчаянию. Чувство оказалось слишком немудреным, сильным и внезапным, чтобы просто подавить его, как механикумы обычно поступали со всеми проявлениями смертного, несовершенного и органического.

— Лакуна Абсолютус.

— Ваше преподобие?

— Веди оставшуюся команду к последней поврежденной антенне. Этой займусь я сам.

Лакуна Абсолютус стоял рядом со своим господином. Его собственный красный капюшон парил в невесомости. Лицо его было хромированной копией старинной терранской маски смерти — бесстрастное, однако не скрывавшее осуждения. Голос адепта раздавался из вокалайзера размером с монету, вшитого в горло:

— Понял. Но как вы собираетесь разобраться с этим, ваше преподобие?

Делтриан ухмыльнулся, поскольку он ухмылялся всегда. Черты его лица не оставляли ему другого выбора.

— Ты слышал приказ. Ступай.

Но тут техножрец получил информацию с корабля, и по его позвоночнику пробежала дрожь.

— Нет, — вслух произнес он.

— Ваше преподобие?

— Нет, нет, нет. Генератор был стабилизирован.

— Пустотные щиты, — донеслось по внутренней связи, — отказывают.

VIII

ПОВОРОТНАЯ ТОЧКА

Ксарл тяжело размахивал мечом. С каждым хриплым выдохом внутрь шлема летели брызги крови. Поединок продолжался считаные минуты, во время которых оба воины превратились в два размытых пятна. Они наносили удары и отражали их с лихорадочным отчаянием. Вся грация исчезла, и на окровавленной палубе остались лишь два бойца, желавшие истребить друг друга.

Ксарл с огорчением осознавал, что уже устал. Выдержать удар громового молота, раскалывающего танки, оказалось не легче, чем столкнуться с самим танком. Его левая рука свисала, бесполезная и недвижная. Наплечник был разбит, как и плечо под ним. Каждый вдох давался с трудом, словно в легкие всадили тысячи игл, — это расколотый нагрудник пробил грудь в нескольких местах.

— Просто умри, — выдохнул он и снова занес меч.

На сей раз клинок не завяз в доспехе, а, пробив броню на животе Толемниона, показался наружу в облаке осколков, мокрых от крови.

Чемпион обмяк. Его доспех превратился в такую же развалину, а неподъемный молот скреб о настил палубы.

— Еретик, — рыкнул космодесантник, — за твою… оскверненность…

Возвратный удар Ксарла прервал его угрожающую проповедь, сбив с головы имперца шлем.

— Знаю, знаю… Ты все это уже говорил.

Повелитель Ночи и сам отступил и выронил меч. Здоровая рука вцепилась в замки шлема. Надо было избавиться от него. Снять шлем, чтобы снова дышать и видеть.

Герметический запор открылся, воздух со свистом устремился наружу. Как только измазанные кровью линзы перестали мутить зрение, Ксарл снова поднял клинок Талоса. Корабль вокруг них ходил ходуном.

— Ваши щиты отключились, — хрипло рассмеялся Толемнион. — На борт высадится еще больше моих братьев.

Ксарл не ответил. Он бросился в атаку со всей силой, на которую был способен. Ярость наполнила его мышцы наравне с адреналиновой резью боевых наркотиков. Меч снова и снова сталкивался с молотом, гудя и рассыпая искры. Силовые поля возмущенно стонали при каждом соприкосновении. Человеческий глаз не смог бы уследить за движениями воинов. Оба отплевывались и сыпали проклятиями, вкладывая последние капли энергии в заключительные секунды боя.

Толемнион не сдавался. Он просто не был способен отступить. Клинок Ксарла гремел о его доспех, врубаясь беспощадно и глубоко. Каждая рана высасывала из имперского чемпиона последние драгоценные крохи силы. Его молот — медлительная, неповоротливая булава — наносил удары редко, но, когда это происходило, раздавался похоронный звон и Повелитель Ночи отлетал к стене.

Ксарл снова вскочил на ноги, чувствуя, как осыпаются разбитые пластины внешнего доспеха. Он содрогнулся при мысли о том, как долго придется оружейнику Первого Когтя исправлять ущерб. Споткнувшись, он снова чуть не упал, переступив через Кириона. Второй Повелитель Ночи пытался встать, но без малейшего успеха.

— Ксарл, — прорычал Кирион сквозь шлем, — помоги мне подняться.

— Оставайся там, — с трудом выдохнул Ксарл.

Бросив короткий взгляд на распростертую фигуру брата, он понял все, что требовалось: Кирион был все равно слишком слаб, чтобы чем-то помочь.

— Сейчас я закончу.

Молот и меч обрушились одновременно, столкнувшись на полпути между потными, окровавленными бойцами. Вспышка была такой сильной, что перед глазами Ксарла заплясали лиловые пятна, а зрительное поле заполнили бледные остаточные картинки.

Он не сможет победить, если продолжит вести честный бой, — а обмануть противника становилось все труднее с каждой каплей крови, вытекавшей из тела. Броня ублюдка была слишком толстой, а если Ксарл пропустит еще один удар молота, то не сможет встать — и Толемнион довершит работу.

Космодесантник из ордена Генезиса набрал воздуха для очередной проповеди. Ксарл выбрал эту секунду, для того чтобы ударить его головой в наличник.

Жизнь, полная резни и кровопролитных сражений, приучила Ксарла к боли — но удар лбом по твердому и неровному шлему ротного чемпиона Адептус Астартес мгновенно занял одну из верхних строк в каталоге боли. Голова Толемниона откинулась, но Ксарл не отпустил противника. Перегнувшись над гудящим силовым молотом и мечом, он нанес второй удар. Потом третий. От ударов весь коридор загудел, как наковальня, а на четвертом нос Ксарла сломался с тошнотворным хрустом. На пятом что-то треснуло в лобовой кости. Затем последовали еще два. Он разбивал в лепешку собственное лицо, и ощущения были одновременно неописуемые и безумно мучительные.

Кровь хлынула ему в глаза. Он уже не мог видеть, но чувствовал, как мышцы Толемниона становятся ватными и как в горле противника хрипит после шейной травмы. Тогда Ксарл сплюнул. Вязкий комок кислотной слюны, смешанной с кровью, размазался по левой глазной линзе Толемниона и с шипением начал разъедать плоть под ней.