Читать книгу "Ярмарка в Сокольниках - Фридрих Незнанский"

В новороссийском поезде все было, как в других скорых поездах. Открывали дверь в купе, на ходу взгляд направо, взгляд налево, наверх — по багажным полкам. „Гражданин, курить запрещается! Это вагон для некурящих!“ Двери, тамбур, грохот перехода, снова тамбур, который по счету…

В два с минутами Сухоедов, а за ним Замотаев открыли дверь, вошли в салон первого вагона. Сухоедов прошел вперед, к кабине машиниста, отметив про себя безрезультатность проверки и этого поезда. И тут Замотаев „срисовал“ джинсовый костюм — не наш, американский. Нет, искать приказано „бороду“, а этот чисто выбрит, в сообщении значится пальто мышиного цвета, а у этого не пальто, а куртка. Вот она, висит на вешалке — цвета хаки с зелеными пуговицами. На стук двери не обернулся. Дремлет. Нет, пожалуй, глядит в окно. Спокоен, на милицейскую форму не среагировал.

— Гражданин, простите, куда едем?

Вопрос просто так. На всякий случай.

Обернулся. Молчит. За спиной, на сиденье рюкзак, обыкновенный, туристский, каких миллионы. Что в нем?

И для напарника — громко, как сигнал, и для себя, чтобы оттянуть время, Замотаев спросил еще:

— Документики имеются?

Брюнет привстал. Сунул руку в карман, мотивированно — за документами. Сухоедов стоял уже рядом, в дверях. На взмах он среагировать не сумел. Удар пришелся под сердце. Следующий удар, направленный на него, Замотаев смог отвести — ухватился за лезвие и навалился на брюнета. Стал выкручивать руку с ножом. Бил ее по лавке, но никак не мог взять преступника на прием, отработанный в задержаниях. Да и ножа боялся. Увидев, что с напарником неладно, Замотаев наконец дотянулся до кобуры, выхватил свой „макаров“. Брюнет, воспользовавшись секундой передышки, прыгнул, как кошка, к двери, ещё секунда — и он будет на железнодорожном полотне. Замотаев выстрелил в воздух. В пустом проходе вагона эхо выстрела прозвучало по киношному громко. В проеме двери убегавший вдруг дернулся и замер. Замотаев стал целиться ему в ноги, но выстрелить не успел — тот, к великому удивлению старшины, хватаясь руками за воздух, стал медленно оседать на пол.

На звук выстрела выскочил помощник машиниста.

— Как старший по наряду приказываю, — испуганно крикнул ему Замотаев, — до Ряжска гони без остановок! По радио передай: задержал вооруженного преступника! Он и мой напарник ранены!

— Старшина! Не имею права без остановок! С работы полечу! — кричал в ответ помощник машиниста.

Старшина побелел:

— Выполняй… твою мать!

Через две минуты по внутрипоездной трансляционной сети пассажиры услышали: „Скорый поезд Москва — Новороссийск по техническим причинам следует до Ряжска без остановок“. Помощник машиниста повторил это, наверно, раза четыре.

В 3 часа 16 минут новороссийский поезд подошел к станции Ряжск. В первый вагон вошло несколько человек в милицейской форме, врач и четыре санитара с носилками. Расстроенный Замотаев ждал их в первом купе, стоя в проеме двери с пистолетом в руке. Приказано было брать бандита живым, и старшина все недоумевал, как это, стреляя в потолок, он умудрился попасть ему в голову? На полках по обе стороны купе лежали два истекающих кровью человека. В кармане зеленой куртки брюнета был найден паспорт на имя Казакова Владимира Георгиевича и удостоверение заместителя директора Гастронома № 1 на то же имя. За поясом под джинсовой курточкой — заряженный импортный пистолет с глушителем, а в рюкзаке — нераспечатанные пачки новеньких сторублевок. И ещё в рюкзаке оперативники обнаружили холщовый мешочек, в нем алмазы, крупные, по отзывам специалистов — южноафриканские…

23

Надо было во что бы то ни стало найти и арестовать подручных Казакова — того, что повел „фольксваген“, и мотоциклиста на ИЖе. Только они могли дать сейчас точные показания о том, куда Казаков отвез ценности своей банды. Поэтому романовская группа разделилась на две части. Сама Шура, оставив при себе Грязнова, обосновалась в Луховицком райотделе — занималась поисками мотоциклиста. Красниковского и Потехина отправили на „волге“ луховицкого, начальника в город Липецк. Там, по сведениям из Москвы, затерялись следы красного „фольксвагена“.

От Луховиц до лесничества было двадцать километров.

Поселок „Ольховский“, где жил лесничий Рябов, стоял в небольшой долине. Вокруг — поросшие сосновым лесом холмы. Четыре пруда. Наверняка рыбных. „И грибов в конце лета, наверно, полным-полно, — подумала Романова. — Побродить бы здесь с сыночками, полюбоваться этим лесом“. После нервно-бессонной ночи хотелось перевести дух, отдохнуть. В ее годы — уже сорок пять! — желание это было вполне естественным. Но это было лишь ощущение, не мысль… Мысли же работали в другом направлении. Из МУРа пришло сообщение: „Мотоциклист“ скорее всего некто Лукашевич Гелий Трофимович, 1949 года рождения, дважды судим за вооруженный разбой и хулиганство, полгода назад освобожден условно-досрочно, в Москве прописан временно, находится под административным надзором милиции… Способен на все…» Надо было взять этого вооруженного мотоциклиста без крови.

Местный участковый доложил: у лесничего Рябова видели гостя. Действительно приехал на ИЖе. В пять утра лесничий уехал с ним куда-то в глубь лесных угодий. Когда вернутся, неизвестно…

Сведения были полезными, но не давали ответа на основной вопрос: где теперь этот Лукашевич?

Шел восьмой час розыска. Все выходы из Ольховки прослеживались. Западня была готова, но «зверь» не появлялся, хотя бродил неподалеку.

Тревожно екнуло сердце, когда по рации донесся напряженный голос капитана Грязнова:

— Вижу Лукашевича. Едет на «газике» справа от лесничего. Разрешите действовать?

— Отставить! — сказала Романова глухим голосом. — Я сама!

На дорогу вышла одна Романова. Баба как баба, только одета лучше, чем местные из Луховиц. Просительным жестом случайного прохожего подняла руку — проголосовала. Машина остановилась. Романова мигом к правой дверце. Распахнула, схватила Лукашевича за рукав:

— Что в карманах? Руки за спину! Вылазь!

Грязнов и участковый выросли, как из-под земли. Навалились на «мотоциклиста» и, завернув ему руки за спину, извлекли из-за пояса тяжелый «ТТ» с двумя запасными обоймами.

Внешне Гелий Лукашевич был спокоен. Только желваки вздулись за скулами, да красные пятна пошли по лицу и шее.

— Вот и все, Лукашевич! — сказала ему подполковник Романова.

24

Геннадий Фролов, в прошлом известный боксер, а ныне телохранитель «короля» ипподрома, как затравленный зверь, метался по малознакомому городу, интуитивно чуял — за ним следят.

Два часа назад он оставил «фольксваген» в неприметном тупике возле Коммунистической улицы и вот теперь петляет по городу пешком, проверяет, есть «хвост» или нет…

Майор Красниковский держит дистанцию и неотступно следует за Фроловым. Он мог бы взять боксера давно и без шума, но знает, что тот должен явиться к своим дружкам — иначе в Липецк бы не поехал! Если уж взялись за дело, надо размотать всю сеть. Майор первый раз в Липецке, поэтому внимательно следит за передвижением — не сбиться бы с направления! Фролов ходит кругами, каждый раз возвращаясь к тому месту, где оставил машину. Он не знает, что на другом конце тупика уже давно стоит «волга» с притаившимся в ней капитаном Потехиным, а за углом — оперативная машина с ребятами из Липецкого угро.