Читать книгу "Евангелие от Тимофея - Николай Чадович"

– Ну, если не у тебя, так, может, у родни твоей. Помню только, что в этом доме.

– Я здесь и года не живу. Ты мне голову не морочь. Если что надо, скажи. А нет, так иди себе ровненько куда шел.

– Дал бы нам поесть, братец. Да и выпить не помешает.

– С какой стати! Где я жратвы и выпивки на всех бродяг напасусь?

– Мы отработаем. Будь уверен. Хочешь, свадьбу сыграем. Я петь буду. Заслушаешься.

– Свадьба – это хорошо. – Хозяин задумался. – Песни я люблю… Может, и в самом деле свадьбу сыграть? Эй! – Он обернулся к бабе. – Возьму-ка я Раззяву в жены. У нее муженек вчера загнулся. Все веселее будет. Да и тебе помощь.

– Я тебе возьму! – отозвалась баба. – Только посмей мне! У нее детей пять ртов. Чем их кормить будешь, лежебока?

– Нда-а. – Мужичок растерянно поскреб живот. Топор он уже давно опустил.

– Тогда давай поминки справим, – нашелся Головастик. – Мне все равно, где петь.

– Поминки – это тоже хорошо… Поминки у нас вчера и позавчера были. А сегодня, кажется, еще никто не помер. Может, эту тварь прибить? – Он вновь оглянулся на бабу.

– Я тебя самого сейчас прибью! Сухотье скоро, а у тебя закрома пустые. О себе не радеешь, так хоть о детях подумай.

– Ходить научились, пусть теперь сами кормятся. Не собираюсь я о всяких подкидышах заботиться.

– О твоих же кто-то заботится!

– Может, заботится, а может, и нет. Откуда я знаю… Да и замолкнуть тебе давно пора. Надоела! Заходите, братцы, не слушайте эту дуру.

Мы не заставили упрашивать себя дважды и гурьбой ввалились в жилище. Воняло там не меньше, чем в подземной тюрьме болотников. При каждом шаге что-то похрустывало под ногами, словно подсолнечные семечки лопались. Хозяин засветил огарок факела, и нашим взорам предстали тараканьи армии, поспешно расползающиеся в разные стороны. Там, где пола коснулись наши подошвы, остались мокрые, расплющенные, еще шевелящиеся рыжие лепешки.

Всю обстановку хижины составляли несколько драных рогож, пара выдолбленных изнутри чурбаков, наполненных непонятно чем: не то помоями, не то похлебкой, и уже упоминавшийся мною топор. Однако вскоре неведомо откуда появились и лепешки, и сушеные фрукты, и бадья браги.

– Значит, так, братцы, – решительно сказал хозяин. – Справляем поминки. По мне. Чем с такой змеей под одной крышей жить, лучше в Прорву броситься.

Двумя руками приподняв бадью и сделав парочку хороших глотков, он как эстафету передал ее Головастику. Тот пил брагу, как гусар шампанское – не спеша, манерно, с каким-то особым шиком. Ягану не повезло: при первом же глотке он подавился чем-то, скорее всего трупом усопшего таракана. Пока он перхал и откашливался, бадьей завладел Шатун. Ему-то, судя по всему, было совершенно безразлично, что пить: брагу, нектар или отраву. Ко мне бадья попала уже порядочно облегченной. Бултыхавшуюся в ней тошнотворно пахнущую, мутную и непроцеженную жижу употреблять вовнутрь было совершенно невозможно, но и отказаться я не мог – для всех присутствующих это было бы смертельным оскорблением.

Эх, была не была, подумал я. Чего не сделаешь ради компании! Брага вышибла слезу и обожгла горло. В желудке она была так же неуместна, как раствор каустической соды. Бр-р-р!

Кстати говоря, никакая это не брага, а просто-напросто настой ядовитого гриба, похожего на наш мухомор.

– Ну что, братцы? – поинтересовался хозяин. – Что не закусываете? Или не пробрало?

– Слабовато, – ответил за всех Головастик. – Надо бы повторить. Тогда и закусим.

– А петь когда будешь?

– Успею. Ты когда в Прорву собираешься?

– Как выпьем все. Под утро, наверное.

– Тогда времени хватит. Пей, не задерживай.

Брага забулькала, обильным потоком вливаясь в глотку хозяина. Головастик, выцедив свою порцию, принялся закусывать прямо с обеих рук. Яган, сославшись на предыдущую осечку, прикладывался дважды подряд: выпил, передохнул, добавил, а уже только потом навалился на еду, добрую кучу которой подгреб под себя заранее. Челюсти его, обретая привычное поле деятельности, работали не хуже, чем у древесного крота. Шатун опять выпил безо всякого удовольствия. Какая-то мысль явно беспокоила его. Подошла баба, тоже глотнула – не пропадать же добру – и сунула бадью мне.

Вторая порция пошла намного легче. Не такая это уж и гадость, если привыкнуть, подумал я, запихивая в рот кусок лепешки. Ум просветляет. Усталость снимает. От нее, наверное, и боль проходит. Нечто подобное, кажется, употребляли древние арии. У них такой напиток именовался сомой. А взять опять же фиджийскую янгону (она же – кава), приготовляемую из корней дикого перца. Вещь, стало быть, полезная. Как там сказано у классика… «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно…» Не сблевать бы только!

Шатун потрогал свой нож, все еще спрятанный под моей одеждой, и сделал предупреждающий знак: не расслабляйся, дескать. Милый ты мой, кого нам здесь бояться? Кругом все свои. Ночь. Тихая ночь, святая ночь…

– Я только две вещи в жизни уважаю, – говорил мужичок. – Брагу пить да спать. Но только чтобы всего вдоволь. Недоспать или недопить – нет ничего хуже. И чтобы ночью обязательно сны, а за выпивкой песни.

– Хорошо тебе, значит, живется, – констатировал Яган, подбирая с рогожи самые аппетитные куски.

– Не жалуюсь, – согласился мужичок. – Все у меня есть, что человеку положено. Дом есть, баба есть, ребятни хватает. Эти разбегутся – других подкинут. Мор мне не страшен, еще мальчонкой переболел. В войско не берут, отвоевался. А возьмут, тоже ладно. Не подкачаю, хоть и рука сухая.

– Все есть, только ума нет, – проворчала в темноте баба.

– Ничего, ничего, – мстительно пообещал мужичок. – Посмотрим, что завтра скажешь, когда вдовой окажешься.

– Испугал, шелудивый…

– Не могу эту язву спокойно слушать. – Он взболтнул брагу в бадье. – Ты спой лучше, порадуй душу.

– Споем, – пообещал Головастик. – Вот только в горле что-то пересохло. Промочить надо…

– Промочить так промочить. Своевременное предложение. Только вот браги что-то маловато, на самом донышке плескается. Ну и выпивохи у меня в друзьях. Ну ладно, за ваше здоровье!

На этот раз бадья повела себя весьма странно. Как живая, она ходуном ходила в моих руках, уворачивалась от губ, а потом пребольно стукнула по зубам. Брага выплеснулась мне на грудь.

– Не хочешь пить, другим отдай, – недовольно проворчал Яган.

– Где пьют, там и льют! – жизнерадостно заорал мужичок, хватаясь за топор.

Сейчас порубает нас, подумал я. Интересно только, с кого он начнет? Пили мы по кругу, значит, и головы по кругу полетят. Прекрасно, я последний. Успею еще закусить… Да нет, это он пол в своей хижине рубит да еще просит, чтобы посветили. С ума сошел, что ли?