Читать книгу "Кольца духов - Лоис МакМастер Буджолд"

– Какая магия духов?

– Черная некромантия. – И она рассказала про серебряное кольцо с младенческим личиком, которое носил сеньор Ферранте, о ларце с высохшим засоленным трупиком и о связи между ними, которую заподозрил, нашел и уничтожил мастер, Бенефорте.

– Боюсь, такое колдовство выше моего разумения, – смиренно сказал Тейр.

– Да, я вижу, – вздохнула Фьяметта, но честность заставила ее добавить:

– И выше моего тоже, Но не разумения Монреале. Ни мастера Бенефорте – что уж теперь скрывать! Хотя Фьяметта была почти уверена, что ее отец, не поведал аббату-епископу о том, что сделал во Флоренции. Если ее смутные представления были верны, то теперь сеньор Ферранте покачивал духом мастера Бенефорте на ниточке над бездной вечной погибели. Даже и сейчас его душе грозила опасность быть навеки отторгнутой от Бога.

– Надеюсь, осада оставит аббату Монреале хоть немного времени, чтобы помочь одной несчастной гибнущей душе! – сказала она.

Тейр, сдвинув брови, смотрел на уходящую вдаль дорогу.

– Если сеньор Ферранте подчинил дух вашего отца и если магия духов так могущественна, как вы думаете, тем большая опасность грозит беднягам, которых старается спасти Монреале. Судьба вашего отца соприкасается с тем, что сейчас навлекает на него беды. Он постарается помочь. – Его лицо посуровело. – Мне надо только доставить вас туда благополучно.

Фьяметта вцепилась в гриву, пока Тейр и мерин перебирались через каменистое ложе ручья под склоном. А потом спросила:

– А в чем, Тейр, твоя магия? Твой брат должен был подозревать в тебе какой-нибудь талант, иначе он не попытался бы устроить тебя подмастерьем к магу.

Тейр растерянно искривил губы.

– Сам не знаю. Настоящий мастер меня никогда не испытывал. Я умею находить воду лозой. И матушка говорит, что мне дано отыскивать потерянное. Один раз я отыскал маленькую дочку мельничного засыпки Хельгу, когда она заблудилась в метель. Но искали-то ее мы все, и, значит, мне могло просто повезти. И я давно думал… – он откашлялся, слегка смутившись, – думал, что умею чуять руду в породе. Но я боялся сказать: ведь, ошибись я, все на меня разозлились бы. Искать жилу, которой нет, – чертова работа. – Он поколебался, а потом застенчиво признался:

– Я один раз видел кобольда. Совсем недавно. – Он вертел львиное кольцо на пальце, словно собирался добавить что-то, но потом покачал головой. – А вы, мадонна Бенефорте? Вы, наверное, очень искусны?

Она нахмурилась. Да, ей следовало быть искусной. Но…

– У меня хорошо получается с огнем, – сказала она наконец. – Даже батюшка позволял мне зажигать огонь для него. И у меня хорошее латинское произношение, говорит… говорил батюшка. – Ее лицо просветлело при этом воспоминании. – Самое лучшее, что мне удалось, это когда я с разрешения батюшки помогла ему наложить заклятие от бесплодия для мадонны Туры, жены торговца шелковым товаром. У нее не было детей, хотя со дня свадьбы прошло четыре года. Заклятие требовало уравновешивания мужского и женского элементов, понимаешь? Мы изготовили его в виде пояса из маленьких серебряных кроликов. Так он позволил мне нарисовать и вылепить кроликов – всех разных. Мне пришлось завести двух живых кроликов, чтобы рисовать с них. Белых французских. Лоренцо и Цецилию. У них родились крольчата – я просто в них влюбилась – такие мягонькие! Они входили в заклинание. Но потом они нарожали еще крольчат, и все время подкапывались под свою загородку в огороде, и съели все травы Руберты, и замусоривали весь дом своими орешками, а убирать за ними батюшка заставлял меня! Ну и когда заклинание было завершено, батюшка сказал, что нам надо съесть всех кроликов. Конечно, тридцать шесть их было все-таки слишком, но все равно я еще долго не могла простить Руберту, нашу кухарку. Жаркое из кролика, равиоли из кролика, кроличья колбаса… Я предпочитала оставаться голодной, – добавила она добродетельно, но тут же несколько подпортила страстную повесть о мученичестве своих любимцев, добавив:

– Вот Лоренцо я съесть помогла, потому что он меня всегда кусал.

Она нахмурилась на ухмылку Тейра, и он мигом посерьезнел.

– А Цецилию я выкрала и отпустила на волю за городом.

– И получилось? – спросил Тейр, когда она умолкла.

– Что? А, заклятие! Да, мадонна Тура разрешилась мальчиком в прошлом месяце. Надеюсь, с ними ничего не случилось.

Шелка, конечно, приманка для грабителей. Но быть может, мадонна Тура успела бежать к другим родственникам…

Тейр подставил львиное кольцо солнечным лучам и пошевелил пальцами, чтобы оно заблестело.

– А это кольцо магическое, мадонна?

От этих слов она похолодела, такими похожими они были на слова его… покойного?.. брата.

– Да… но только ничего не получилось, и я носила его просто как украшение. – Она настороженно посмотрела на него, но он сказал только:

– Оно очень красивое.

Все это время она жила от часа к часу, не заглядывая вперед – и вот она в дремучем лесу (или, во всяком случае, едет через чью-то рощу) с почти незнакомым мужчиной. Неделю назад она сочла бы подобное верхом непристойности. Но теперь все эти охранительные запреты казались зыбкими и фальшивыми. И тем не менее – навстречу какой судьбе она едет?

Приданым ей должны были послужить деньги за большого бронзового Персея, но мастер Бенефорте не дожил, чтобы отлить его, а герцог Сандрино – чтобы вознаградить за него. Предположительно она унаследует дом, хотя он, разумеется, уже разграблен. Разве что отцовские кредиторы предъявят на него права, отсудят его и деньги поделят между собой, оставив ее в полной нищете… С беззащитными вдовами и сиротами в судах случалось и не такое. Без денег свободное будущее, которое ей предстояло, было страшным. Богатая молодая женщина обладала властью над своей жизнью, равной только ее власти над своим имуществом. Нищая молодая женщина… точно то же. Только по-иному.

Но если сеньору Ферранте удалось захватить Монтефолью, надеяться ей не на что. Получить хоть часть своего наследства она сможет, только если Ферранте потерпит поражение.

Она посмотрела на Тейра, шагающего рядом. Его волосы заблестели ярче львиного кольца, когда они вышли из гудевшей насекомыми рощи на солнце. Ее уколола совесть: она тревожится о деньгах, когда не известно, какая судьба постигла его брата Ури. Или известно? А она только постаралась смягчить страшную правду? Рану он получил, несомненно, смертельную. Но хотя бы из-за неуверенности их пути соединились. Знай он твердо, что его брат погиб, зачем бы ему было сопровождать ее? В свидетельство кольца ей не верилось. «Как ты можешь быть моей истинной любовью? Ты же меня совсем не знаешь. Наверное, тебя ослепляют какие-то магические чары, а чуть ты узнаешь, какая я на самом деле, так возненавидишь меня». Глаза ей затуманили слезы. «Дура, перестань распускать июни!» – сурово одернула она себя.

На исходе утра они добрались до луга и рощицы, где мастер Бенефорте был убит… или умер своей смертью. Лошадь паслась, пока Тейр дал отдых ногам. Фьяметта бродила по лугу, но чувства, что ее отец здесь с ней, у нее не возникло. В свете солнца луг выглядел красивым и безмятежным. Вскоре они продолжили путь, Тейр, шагая под еще припекающим солнцем, рассказал ей кое-что о своей жизни. От природы он был не слишком словоохотливым, но рассказывать и правда как будто было не о чем. Он немного учился у местного священника – Фьяметта с облегчением услышала, что он хотя бы умеет читать и писать. Младшая сестра умерла от чумы – возможно, судя по году, во время той же вспышки, которая унесла мать Фьяметты. Гибель отца в руднике положила конец учению и обрекла Тейра на тяжкий труд в долине, а его брат Ури выбрал более многообещающую жизнь наемника. В руднике, видимо, царила беспросветная скука. Она и не догадывалась, сколько человеческих рук, сколько работы, сколько сожженных деревьев требовалось, чтобы поблескивающие слитки металла обрели свое назначение в мастерской ее отца. Тейр ни разу не видел города, ни разу не покидал Бруинвальдскую долину до последних дней. Он был поражен и преисполнился благоговения, услышав, что ей довелось пожить и в Риме, и в Венеции. Он взирал на убегающие вдаль холмы и разбросанные среди них фермы, точно они были каким-то чудом. Фьяметта с горечью решила, что в практических делах толку от него будет не больше, чем от младенца.