Читать книгу "Талисман мумии - Брэм Стокер"

– Мне бы хотелось, чтобы вы перевели небольшой иероглифический текст.

– Пожалуйста, с большим удовольствием, насколько смогу. Потому что, должен вам сказать, иероглифическое письмо еще не полностью расшифровано, но мы идем к цели! Мы идем к цели! Что это за надпись?

– Их две, – ответил доктор. – Я принесу одну из них.

Он вышел и через минуту вернулся с мумией кошки, которую раньше показывал Сильвио. Ученый взял ее и после кратковременного осмотра сказал:

– Здесь нет ничего особенного. Это воззвание к Баст, Правительнице Бубастиса, с просьбой дать богатые хлеба и молоко Полям Элизии. Внутри, может быть, написано еще что-нибудь, и, если вы пожелаете ее развернуть, я сделаю, что смогу. Не думаю, однако, что здесь может быть что-то особенное. По тому, как завернута мумия я могу сделать вывод, что она происходит из Дельты и относится к позднему периоду, когда подобное мумифицирование было дешевым и широко распространенным. Где же другая надпись?

– Надпись на мумии кошки в комнате мистера Трелони.

Лицо мистера Корбека вытянулось.

– Нет! – сказал он. – Я не могу этого сделать! Ввиду всех происходящих событий я просто обязан соблюдать тайну в отношении вещей, находящихся в комнате мистера Трелони.

Мы с доктором Винчестером заговорили одновременно Я произнес только слова: «Шах и мат!», из чего, я думаю, он мог вывести, что мне известно о его идеях и намерениях больше, чем я давал ему понять. Он, в свою очередь, пробормотал:

– Обязан соблюдать тайну?

Мистер Корбек ответил на вызов:

– Не поймите меня не правильно! Я не связан какими-то определенными рамками, но я обязан уважать и ценить доверие мистера Трелони: которое он мне оказывает в значительной степени. У него есть определенные цели по отношению ко многим предметам в этой комнате, и мне, его доверенному лицу и другу, не подобает говорить об этих целях. Мистер Трелони, как вы знаете, ученый, великий ученый. Он работает многие годы, стремясь достигнуть определенной цели. Ради этого он не жалеет ни труда, ни средств, пренебрегает опасностями, не думает о себе. Он на пути к открытию, которое поставит его среди самых великих исследователей и первооткрывателей нашего времени. А теперь, именно в тот момент, когда каждый час может принести ему успех, он недвижно лежит!

Он остановился, переполненный эмоциями. Через некоторое время он успокоился и продолжил:

– Опять же, не поймите меня неправильно и еще в одном вопросе, Я сказал, что мистер Трелони доверял мне во многом; но я это говорил не для тоге, чтобы вы пришли к мысли, что я осведомлен обо всех его планах или целях. Я знаю период, который он изучал, и определенное историческое лицо, жизнь которого он исследовал, и чьи записи он расшифровывал одну за другой с бесконечным терпением. Но, кроме этого, я не знаю ничего. Я уверен в том, что у него есть какая-то цель, к которой он придет по завершении этой работы. В чем она состоит, я могу только догадываться, но сказать вам ничего не могу. Помните, пожалуйста, джентльмены, что я добровольно согласился не претендовать на полное доверие. И этот договор я соблюдаю, поэтому должен просить всех своих друзей делать так же.

Он говорил с большим достоинством, и с каждой минутой у нас с доктором Винчестером росло уважение к нему. Мы поняли, что он еще не все сказал, поэтому ждали в тишине, пока он не продолжил:

– Я сказал достаточно много, хотя хорошо знаю, что даже такой легкий намек, который вы можете найти в моих словах, мог бы провалить всю его работу. Но я уверен, что вы оба хотите ему помочь, ему и его дочери, – добавил он, глядя мне прямо между глаз, – хотите сделать все, что в ваших силах, честно и бескорыстно. Он лежит неподвижно, и это настолько таинственно, что я не могу не думать, что это в какой-то мере результат его собственной работы. Нам всем теперь ясно, что он чего-то не рассчитал. Бог знает! Мне хотелось бы сделать все, что смогу, использовать все мои знания. Я прибыл в Англию, воодушевленный мыслью, что выполнил поручение, которое он мне доверил. Я раздобыл то, что он называл последними предметами, которые ему надо было разыскать, и я был уверен, что теперь он сможет начать тот эксперимент, на который он мне часто намекал. Это просто ужасно, что именно сейчас с ним стряслась такая беда. Доктор Винчестер, вы врач, и если ваше лицо выражает то, что вы есть на самом деле, то вы умный и смелый врач. Нет ли способа, при помощи которого вы могли бы вывести этого человека из этого неестественного ступора?

После паузы доктор заговорил медленно и осторожно:

– Насколько мне известно, общепринятых средств для этого не существует. Вероятно, могут существовать средства необычные. Но бессмысленно пытаться их найти, если не будет соблюдено одно условие.

– Какое?

– Знание. Я не имею ни малейшего представления о Египте, о его языке, письменности, истории, тайнах, медицине, ядах, оккультных силах – обо всем, что составляет тайну этой таинственной земли. Эта болезнь, или это состояние, или назовите как угодно то, от чего страдает мистер Трелони, каким-то образом связаны с Египтом. Я сразу же это заподозрил, но потом мое подозрение переросло в уверенность, хотя и бездоказательную. То, что вы рассказали, подтверждает мое предположение и заставляет сделать вывод, что доказательство надо найти. Я думаю, вы не вполне осведомлены о том, что происходило в этом доме, начиная с ночи, когда произошло нападение – когда нашли тело мистера Трелони. Теперь я считаю, что нам следует вам довериться. Если мистер Росс не станет возражать, я попрошу его все вам рассказать. Он лучше меня умеет излагать факты. Он умеет говорить кратко и сделает самый краткий пересказ того, что он видел своими глазами и слышал от свидетелей, которых он опросил, не сходя с места, – участников или зрителей того, что произошло. Когда вы узнаете все, то, полагаю, вам придется решать, каким образом вы сможете лучше помочь мистеру Трелони в осуществлении его целей – продолжая хранить молчание или заговорив.

Кивком я выразил свое одобрение. Мистер Корбек, вскочив по своей импульсивной манере, протянул руку каждому из нас.

– Договорились! – сказал он. – Вы оказываете мне честь, доверяясь мне; и я в свою очередь обещаю, что если сочту, что сам мистер Трелони пожелал бы, чтобы я в его интересах заговорил, то я буду говорить совершенно свободно.

Поэтому я ему рассказал, как можно точнее обо всем, что произошло с тех пор, как я проснулся от стука в дверь на улице Джермин. Единственное, что я оставил при себе, – это мои чувства к мисс Трелони, и следующие из этого незначительные детали, а также мои разговоры с сержантом Доу, которые сами по себе носили частный порядок, и в любом случае должны были оставаться приватными. Мистер Корбек слушал, затаив дыхание. Иногда он вскакивал и возбужденно шагал по комнате, затем внезапно брал себя в руки и снова садился. Иногда он порывался что-то сказать, но сдерживался. Мне кажется, что этот рассказ помог даже мне самому, так как я яснее стал смотреть на вещи. Происшествия большие и маленькие, в соответствии с их отношением к этому делу, расположились в определенном порядке. Рассказ стал последовательным, если не считать того, что причина происшедшего нам была неизвестна и казалась еще более таинственной, чем раньше. Но отдельные факты, сомнения, подозрения, предположения превратились в одно убедительное целое, и в этом было достоинство всего рассказа, собранного из отдельных событий.