Читать книгу "Комната в башне - Джулия Веллсли"

Не поздоровилось и Мэри. Прямого давления на нее Тарквин по-прежнему почти не оказывал, но достаточно потрудился над тем, чтобы разрушить остатки её взаимопонимания с родителями. Например, он несколько раз выдумывал, будто сестра его оскорбила, ударила. Однако самая отвратительная выходка Тарквина предназначалась не ей.

В один прекрасный день в Лонг Барроу появился новый учитель музыки. Тридцатипятилетний холостяк, Эдмунд Коллер был приятным, общительным человеком и довольно способным скрипачом. Все сразу полюбили его, а о Мэри и говорить нечего: с момента воцарения в доме брата ни один мужчина не оказывал ей такого внимания, не говорил столько комплиментов. Даже Тарквин относился к учителю гораздо лучше, чем к его предшественникам.

Мэри и Эдмунд стали много времени проводить вместе. Он рассказал, что раньше играл в большом провинциальном оркестре, приходилось постоянно ездить на гастроли, жить во второсортных гостиницах, и эта кочевая жизнь успела ему наскучить. Место домашнего учителя было всего лишь попыткой внести в свое

существование больше определенности, хоть как-то упорядочить его. Дальнейшим шагом должна была стать женитьба на простой, скромной девушке.

То, что постепенно возникло между ними, никак нельзя было назвать страстной влюбленностью. Но они понимали друг друга с полуслова, и каждый из них знал, что наконец-то встретил свою судьбу.

Что же случилось потом? Мэри до сих пор терялась в догадках. Почему Тарквин избрал своей мишенью именно Эдмунда, с которым, казалось, так быстро нашел общий язык? Может быть, он настолько презирал сестру, что решил безжалостно разрушить ее только наметившееся счастье? Или просто не хотел лишать себя одной из живых игрушек, безропотно исполнявших любые его прихоти? Скорее всего дело обстояло гораздо проще: Тарквин просто подслушал однажды разговор сестры с ничего не подозревавшим Эдмундом.

На вопрос Мэри, каковы успехи брата в учебе, Эдмунд ответил не сразу. Да, способности мальчика несомненны, и не только в музыке. Его ждет большое будущее… в своем роде. Но ни великим музыкантом, ни композитором ему, к сожалению, стать не дано. Отсутствие сердца не восполнишь никакими многочасовыми упражнениями. Неутолимая жажда власти над окружающими, чудовищно развитое честолюбие изуродовали мальчика. Если все так пойдет и дальше, ему уготована судьба страшного диктатора — может быть, даже более могущественного и жестокого, чем Нерон, Чингисхан или Гитлер…

Когда пораженная услышанным Мэри случайно обернулась, за ее спиной в двух шагах стоял с расширенными глазами Тарквин. Не говоря ни слова, он пошел прочь…

Я в первый раз решилась перебить Мэри. К концу рассказа она словно сбросила с себя скрывавший ее серый панцирь, голос становился все более живым и выразительным, жесты раскованными.

— Какой ужас! Что же было дальше?

Глаза девушки наполнились слезами.

— Жизнь Эдмунда постепенно превратилась в сущий ад. Тарквин постоянно жаловался на него родителям: новый учитель, мол, не поощряет его стараний, он и рассеянный, и ленивый. Разумеется, маленький негодник старался не упоминать об этом в моем присутствии, и я услышала его вымыслы лишь по случайности. Однажды, вернувшись из Куллин Комба, где провела по каким-то делам почти целый день, я застала комнату Эдмунда пустой, дверь — распахнутой. Я уверена, что Тарквин специально все подстроил именно в тот день, чтобы не дать нам даже попрощаться. Родители не без злорадства сообщили, что учителишка был с позором вышвырнут из дома буквально за десять минут.

— Но за что?

— Более гнусное обвинение изобрести было трудно. Они заявили, что Эдмунд якобы грязно приставал к Тарквину…

— О господи!

— С тех пор я ни разу его не видела, ничего не слышала о нем, — с горечью произнесла Мэри. — Даже не знаю, где его искать. Не исключено, что он писал мне или пытался дозвониться… Кстати, у вас случайно не было такого, чтобы вдруг ни с того ни с сего не пришло письмо?

— Да, как раз это меня очень беспокоит.

— В последние дни Тарквин имел обыкновение в одиночестве прогуливаться перед зеркалом. Наверняка он встречает почтальона, и тот, ничего не подозревая, отдает ему все пришедшие письма.

Я была вне себя от ярости;

— Сейчас его комната заперта?

— Разумеется. Он никогда не оставляет ее открытой.

— А вы можете как можно скорее принести молоток и что-нибудь острое… ну, долото или отвертку?

— Да, — испуганно прошептала Мэри.

Глава девятнадцатая

Мэри быстро выбежала из комнаты. Ожидая ее возвращения, я обдумывала все услышанное. Ну как же можно было так ошибиться? Меня обвел вокруг пальца не коварный интриган, а одиннадцатилетний мальчишка! Тот, в ком я нашла равноправного собеседника и чуткого, внимательного слушателя, кто, казалось бы, разделял все мои интересы, отличался таким неподдельным усердием в учебе. Только после рассказа Мэри мне стало ясно, что и моей волей, моим настроением искусно манипулировали. Не далее как вчера маленький дьявол буквально очаровал меня своей предупредительностью и искренним участием; потом — всего через несколько часов — загипнотизировал, как удав кролика, заставив пережить мучительный страх. Сегодня же, стоило ему хлопнуть дверью, — и мрачное настроение развеялось, как дым! Какой же фантастической силой нужно обладать, чтобы так управлять людьми! Одно меня успокаивало, вселяло надежду: отныне противник уже не мог играть втемную. Каким бы коварством он ни обладал, к каким бы ухищрениям ни прибегал в своей интриге, теперь я постараюсь отразить все его выпады.

Вернулась Мэри с молотком и отверткой. Глаза ее по-прежнему неестественно блестели, на лбу выступили бисеринки пота.

— Помогите мне подняться на третий этаж, — попросила я.

— Вы все-таки решились?

— Я должна войти в его комнату во что бы то ни стало. Даже если придется ломать стену, это меня уже не остановит. Вы пойдете со мной?

— Да, — к моему удивлению, Мэри не колебалась ни минуты.

Должно быть, со стороны мы представляли собой довольно живописную группу: растрепанная Мэри в нескладной вязаной кофте и фартуке, тяжело дыша, карабкалась по винтовой лестнице; я, прихрамывая и путаясь в полах своего длинного шелкового халата, одной рукой опиралась на ее плечо, а в другой воинственно сжимала отвертку и молоток. Трепещи, коварный враг!

Отдышаться нам удалось только на самом верху. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как по крыше барабанит не утихавший почти сутки дождь.

Перед нами были три запертые двери. Все они вели в комнату Тарквина.

— Начнем с этой, — я неуклюже заковыляла к ближней двери и, увидев, что Мэри тут же решительно двинулась за мной, обернувшись, добавила:

— Ваша помощь мне не потребуется. Только, пожалуйста, будьте на всякий случай поблизости.

Несмотря на свой более чем решительный вид, бедная Мэри дрожала всем телом. Еще бы! Ей предстояло вторжение в запретную, почти священную зону — жилище домашнего идола, на которое ей много лет предписывалось взирать с благоговением и проходить мимо, почтительно затаив дыхание. Но желание сбросить с себя власть маленького тирана, освободиться от его страшных чар в конце концов пересилило.