Читать книгу "Ревизор: возвращение в СССР #28 - Серж Винтеркей"

дети отвернулись, как только попробовала о своих интересах заявить…

Наплакавшись, Анна умылась и решила сходить к Загиту, инстинктивно желая опереться на своего мужчину. Загит такой надежный и спокойный, всегда парой слов может ее утешить и успокоить… Она до него и не знала, что мужчина может быть в семье таким уютным, привыкла бояться каждого шага своего бывшего. Посмотрела на себя в зеркало, быстро убрала следы слез, как уж получилось, и спустилась на третий этаж. Дверь открыла Поля, и расстроила ее, сообщив, что Загита дома нет. Анна так разнервничалась, что забыла, что он на сутках сегодня.

Все её хладнокровие куда-то тут же испарилось, а на глаза опять навернулись слёзы.

* * *

На тренировку чуть не опоздал. Но позанимались очень плодотворно. И с Сатчаном удалось пошептаться на парных упражнениях.

— Слушай, помнишь, говорили о письмах с предприятий в Мосторг, в Мосгорисполком? — спросил я. — Начали уже хоть что-то делать?

— Одно письмо точно отправили, — заверил он меня. — Хорошо, что напомнил…

— Слушай, скажи в следующее письмо добавить и ткань простынную, мол, нет в продаже готового постельного белья, дайте, хоть, ткань бельевую, мы сами нашьём… Ну, что-то в этом духе.

— Хорошо, сделаем, — пообещал он.

— Попросил руководство камволки разузнать насчёт вискозной пряжи. Если удастся запустить её в производство, то такая ткань будет еще большим спросом в розницу пользоваться и её будет легче в Мосторг пропихнуть, если там уже будет наша бельевая ткань.

— Ну, понял, понял… Это задел на будущее.

— На отдалённое будущее, — усмехнулся я. — Новую линию ещё даже не запустили.

Потом в раздевалке оказались рядом с Маратом. Он спрашивал, как у нас дела, что нового? Рассказал ему, что Загит собрался во вторник в Святославль, оформлять документы о разводе.

— Мне переговорить с ним надо, — серьёзно глянул на меня Марат. — Подъеду к вам завтра?

— Конечно, — с готовностью согласился я.

Развивать эту тему он не стал, ну и я не стал настаивать, хотя, напрягся немного. Что там ещё у Марата могло случиться? С Аишей, что ли, поругались?

Сатчан забрал сегодня у Ганина общественную долю четвёртого тома Конан Дойля, подбросил меня домой и вручил две увесистых связки книг.

Оказался дома раньше обычного, очень удачно получилось, потому что меня уже ждали Эль Хажжи. Никакой договорённости о встрече не было, а я еще полностью не привык, что в СССР это не было препятствием, чтобы в гости приехать… Не знаю, как принято в Ливане, а Диана же местная, и вообще, в их семье именно она обычно заводила…

Поставил стопки книг рядом с мешком с письмами в коридоре и поспешил к гостям.

— Случилось что? — удивлённо спросил я. — А Галия где?

— Мальчишек укладывает, — ответила с безмятежным видом Диана и я, поняв, что этот визит не связан с какими-то проблемами у нее, заглянул в спальню.

Дети спали. И Галия уснула прямо в халате, поверх одеяла при включенной настольной лампе. Панда спала у неё на подушке. Укрыл жену второй половиной одеяла, поцеловал её и детей и тихонько вышел из комнаты, выпустив Тузика и погасив свет.

— И сама уснула, бедняжка, — проговорил я и уставился вопросительно на родственников.

— В Святославль с самого утра завтра едем, — улыбаясь, объяснила, наконец, сестра. — Никому ничего передать не надо?

— Так… Это ты молодец! Наверняка кому-нибудь да нужно! — подхватился я. — Хотя… Загит в Святославль во вторник поедет, своим сам передаст. А я бы с вами передал гостинцев Эмме Либкинд, Славки Комарцева подруге.

— Да я знаю, кто такая Эмма Либкинд, — усмехнулась сестра. — Что ты мне объясняешь?

Начал сам ковыряться у жены на полках, но попробуй тут разберись, что она для нас отложила, а чем можно поделиться…

Тут Тузик у двери тихонько жалобно завыл. Перед тренировкой не успел его выгулять, а ему надо…

— Сейчас, мальчик мой, сейчас, — быстро осматривал я полки в шкафах на кухне. — Сейчас идём.

Тут к моей искренней радости вышла из спальни заспанная жена.

— Ты уже пришёл? — подошла она ко мне и подставила щёчку.

— Как хорошо, что ты встала, дорогая, — чмокнул я её. — Собери, пожалуйста, что-нибудь в Святославль Эмме Либкинд. У неё там бабушка, дед и два брата маленьких.

Меня прервал опять мой нетерпеливый пес.

— Блин, он мне детей сейчас разбудит! — воскликнул я и виновато посмотрел на гостей, мол, извините, должен вас покинуть.

— Ну, пусть девчонки передачу собирают, а мы с тобой собаку выгуляем, — предложил Фирдаус.

Кивнул ему благодарно за понимание. Мы быстро собрались и вышли на улицу, пока пес не напрудил прямо в квартире. Однако, Тузик, выскочив во двор, первым делом нарезал пару кругов вокруг двора с радостным видом, а только потом занялся своими прямыми обязанностями.

Посмеялись над ним с Фирдаусом и пошли тихонько вдоль дома.

— Не успел тебе в прошлый раз сказать, — начал он. — На нашу фабрику в Италии в суд подали.

— Так… И за что?

— Некая сеньора из Рима претендует на пятьдесят тысяч долларов возмещения материального и морального ущерба. Якобы она ногу сломала, пользуясь нашим чемоданом.

— Ну, понятно, — сказал я, досадливо качая головой. — Это называется потребительский экстремизм или потребительский терроризм. Другими словами, злоупотребление покупателем своими правами с целью получения выгоды. Моя вина, нужно было сразу сообразить, что и к этому дело однажды придет!

— И что делать?

— Как показывает практика, то тут только один выход. Это сопровождать продукцию списком того, что с ней делать запрещено. Этот список будет пополняться с каждым иском против нас. Ушлые потребители будут искать лазейки. Это будет бесконечная борьба. Поэтому, чем больше вариантов использования не по назначению, которые запрещены производителем, вы сейчас предусмотрите в инструкции по эксплуатации, тем лучше для нас. Прямо отдельным разделом инструкции должно быть перечислено, что запрещается. Например, чемоданы на колёсиках нельзя использовать для перевозки живых существ. А то засунут внутрь свою собаку, она там сдохнет, а они тут же иск подадут. Что там можно ещё придумать? Нельзя использовать чемоданы вместо стремянок… И весь этот перечень в инструкции должен быть выделен жирными буквами: «Запрещается!».

— Бред какой-то, — ошарашенно посмотрел на меня Фирдаус. — Это же какие по размеру будут