Читать книгу "Камера хранения - Нюта Федермессер"

всегда.

Будущее

Говорить сегодня о том, каким я вижу свое будущее, – дело неблагодарное. Самонадеянное. Я его или не вижу, или вижу по-разному.

Однако если спросить меня, каким бы я хотела видеть свое будущее, то ответ будет иным.

Я мечтаю дожить до такого периода в старости, когда смогу позволить себе жить с любимыми людьми и собаками на даче, в нашем деревенском доме под Ярославлем. Там у меня будет полно клумб, кусты шикарные, огородик… Туда приезжают внуки, друзья приезжают. Там покой. А до этого счастливого времени я мечтаю уйти из общественной деятельности обратно в преподавание, с которого я когда-то начинала.

Я бы хотела завершить к пятидесяти годам свою работу в должности директора Центра паллиативной помощи, оставив центр стабильным, с хорошей обученной командой, с прекрасной репутацией и ясными перспективами. Потом я хотела бы провести пару лет, занимаясь аккумуляцией своего опыта: хочу написать книгу «Хоспис – это детали», хочу подготовить лекционный курс «Технологии милосердия», хочу составить программу обучения для руководителей медицинских организаций о том, что такое комфортная среда.

Я хотела бы делиться опытом с теми, кто готов переформатировать свое дело из казенного формата в человеческий. Хотела бы способствовать пониманию того, что выстроенные процессы – это прекрасно, это важно, но если теряешь из виду человека, если неверно расставляешь игроков в команде, то процессы не помогут. Я верю в то, что человек может и будет работать с душой и на результат, только если он на своем месте. Я не понимаю, что такое хобби. Зачем это – любимое занятие в нерабочее время. Я считаю, что любимое дело может и должно стать любимой работой. Чтобы на работе кайфовать от себя, от коллег, от задач и от результата. Вот этому хочу способствовать.

Конечно, у меня были удачи и неудачи, был опыт развития и себя, и команды. Самой большой неудачи у меня еще не было. Ужасно это осознавать, ужасно бояться этой неудачи, но думаю, это неизбежно и это впереди. Переживу… Думать и ждать всегда страшнее, чем проживать неудачи в реальном времени.

Мне повезло в юном возрасте учиться в Англии. Это меня расширило, если можно так выразиться. Мне повезло и потом, я смогла возглавить мамин хоспис, и он не превратился в «унылое говно». И еще из того, что удалось, – это небольшой благотворительный Дом милосердия кузнеца Лобова, который мы смогли организовать в селе Поречье-Рыбное в Ярославской области. Вот там я бы сама была не прочь болеть, стареть и умереть.

Удач – много. Совершенно потрясающие люди вокруг. Вообще главное – люди. Мне в жизни невероятно повезло с окружением. Это прям – ух!!!

Галисанна

Конечно, деревня Никитино-Троицкое – особая. Особая для меня. Для всех, кто вырос на этих трех посадах. Особая для всех, кто тихо, боясь произносить это вслух, радуется, что вот уже и наши дети не видят для себя другого места на лето… Через неделю у меня отпуск. Я поеду в деревню, а там снова пойду к Галисанне. Чай пить на веранде. Господи, пожалуйста, пусть это повторяется подольше!

Галисанна – это от Галина Александровна. Видимо, мне было проще так произносить. Лет сорок назад. Когда я приходила к ней «на гору» и входила в ее всегда открытый дом, на террасу, где стол накрыт двадцать четыре часа в сутки и всегда гости-гости, и уходила с карманами, полными конфет, и с бутербродом с вареньем. Потом, сильно позже, ее внуки стали называть моих родителей Валасинна и Какатин Матеич. Все-таки Вера Васильевна и Константин Матвеевич – это слишком много букв.

Теперь я сижу с ней все на той же террасе и вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю… Когда ухожу – она все равно сует мне в пакет пару банок с вареньем, а я думаю – зачем? Папы уже нет, но я все равно беру… кому? А она выходит следом, опирается на ходунки, ставит их впереди, потом два шага через боль, потом опять ходунки, потом ноги, медленно, но она привыкла провожать меня за калитку. Я иду вниз с горы, оглядываюсь, она стоит наверху, и машет мне вслед, и с удовольствием улыбается, когда видит, что я достаю телефон, чтобы сфоткать ее с этими ходунками и в пуховом платке в летнюю жару. Старушка моя глухая, Галисанна. Потрясающая и деловая, красивая и шумная Галисанна. Сегодня и почти сорок лет назад.

Галисанна, кажется, была третьим москвичом – после моих родителей и их друзей Золотухиных, – приехавших в Никитино, чтобы уже навсегда прикипеть к этой деревне без воды, без газа, даже практически без электричества, но с таким видом от банного крылечка, что размышления про комфорт становятся какими-то жутко мещанскими.

Машины у Галисанны не было почему-то. Странно. Все было. Были классные шторы, удобные кресла, было всегда выстиранное и наглаженное постельное белье, всегда была колбаса, и была на столе селедка, были серьги офигенные в ушах, и были кофейные чашечки – а машины не было. Поэтому иногда возили в деревню Галисанну мы на своих красных «жигулях».

Надо было заехать на машине за ней на работу, в какое-то странное закрытое место под шлагбаум. Галисанна там работала как-то очень удачно по советскому времени. Она там, как тогда говорили, «доставала» бесконечные блюдца, тарелки, полотенца, ножики с костяной ручкой. Оттуда она легкой походкой выходила на каблуках, с двумя огромными сумками с надписью «Спорт» (прямо как в фильме «Родня»), и легко и лихо подходила к машине, которая и так уже была нагружена до предела. Папа мой открывал ей дверь впереди, он предпочитал сажать ее на переднее сиденье, чтобы машина была нагружена равномерно, она элегантно садилась и говорила: «Константин, всего две сумки, нетяжелые, я там вам взяла антрекот и на холодец». Она садилась, а папе надо было ее сумки в багажник поставить. Он еле отрывал их от земли и, тихо матерясь, ставил в багажник, а потом ворчал по дороге, что будем последний километр сельской дороги из-за ее антрекотов пузом цеплять…

Помню год, когда мы снова заехали за Галисанной, – дело было уже после развала Советского Союза. Она лихо, снова на каблуках, на своих сильных ногах со спортивными икрами и тонкими лодыжками, тащила к машине две сумки. Папа уныло вышел встречать. Но она не села, а сказала: «Щас, Константин, еще кое-что». И ушла. Через несколько минут вернулась. Она тащила несколько огромных