Читать книгу "Родня - Анна Чиж-Литаш"

он не запомнил, и, протянув ему стодолларовую купюру, попросил зарегистрировать на себя сим-карту. От вида «зелёных» Слепнёв ослеп. Помнит только, что мужчина был одет во всё чёрное.

— Занятно, — полковник усмехнулся, — кто-то играет с нами в прятки! Вот только зачем? В этом деле я не могу найти мотив, цель убийцы! Это меня очень тяготит! Я не могу нормально думать.

— Поверь, если бы ты не ввязался в расследование, то это дело легло бы в дальний ящик оперского стола и покрылось бы пылью. Ну сам подумай, убили и так уже еле живых стариков, из дома ничего не пропало, улик нет! Всё, тупик!

— Кое-что всё-таки пропало!

— Ах, да, семейный портрет! Эта кража как пощёчина. Он пропал неслучайно, это знак всем нам, что предатель кто-то из своих. Ты пробовал поговорить с Наташей?

— Пробовал, — полковник скривил лицо, — она ничего не говорит. Так, в общих чертах. То, что мы с тобой и так знаем. Она далеко не дура. Как я её не крутил, она не колется.

— А про конфликт с родителями вы говорили?

— Да. Она считает, что права. При мне она, конечно, сдерживает свои эмоции, но я чувствую, что в душе у неё буря!

— Мне после общения с ней хочется, как минимум, помыть руки, а лучше душ принять. Хотя с виду невероятно обаятельная и даже красивая женщина.

— Ты находишь?

— Ну да, — Беляк задумался, — очень ухоженная. Но когда открывает рот, начинает сочиться яд. Кстати, на мой взгляд, именно такая женщина могла спокойно задушить ремнём от брюк свою свекровь! И даже бровью не повела бы.

— Вот здесь я с тобой соглашусь! Какие у неё мотивы?

— О! Их море! Во-первых, ненависть к свекрови, которая невзлюбила её с первого взгляда, во-вторых, деньги. Она якобы хотела справедливости для мужа и своей семьи! Бред! Она просто хотела денег! Богатые такие жадные! Вот скажи мне, друг, зачем ей половина этой халупы и ещё каких-то пятнадцать тысяч? Её шуба стоит десять тысяч!

— Здесь дело не в размере суммы, которая лежит у тебя в кошельке. Нет. Здесь дело в ущемлённом самолюбии. Свекровь, сама того не зная, нашла её слабое место. Не нужно мудрить и философствовать, рыская по углам её души. Ты там всё равно ничего не найдёшь. Это всё человеческая зависть! Самое ужасное человеческое качество. Просто кто-то завидует молча, как она, а кто-то очень громко кричит об этом, как моя дорогая двоюродная сестра Юлия Ивановна.

Полковник стоял на месте и наблюдал, как городская котельная выбрасывает в воздух пары горячего воздуха, пачкая и так серое небо.

— Меня всегда пугают эти трубы!

— Ты о чём? — Беляк удивлённо посмотрел на друга.

— У меня всегда складывается впечатление, что их грязные пары заполонят весь воздух в городе и нам просто нечем будет дышать!

— Вот о чём ты думаешь! Я не знаю, стоит ли нам в сотый раз говорить о Владе. На мой взгляд, и так всё понятно. Не думаю, что это он. Его слова, сказанные сегодня утром на кухне, показались мне искренними. И если это правда, то я не завидую его дальнейшей участи. Каждый день просыпаться и корить себя! Я бы, наверное, спился!

— Поверь, он не будет посыпать голову пеплом! Это не тот человек! Закрыв калитку родительского дома, он вернётся в свой быт, который поглотит его лживыми целями и идеями! Он пустой, понимаешь? Неужели ты думаешь, что человек может измениться за один день? Нет! Я не спорю, ему, скорее всего, сегодня действительно плохо, но это только сегодня, завтра всё будет иначе.

— От этого мне стало ещё поганей на душе! С одной стороны, у него были мотивы, с другой, они мне все кажутся просто смешными.

— Это не Влад, поверь мне. Теперь я точно знаю, что это не он.

— Почему?

— Когда я узнал про поддельную сим-карту и смс-сообщения, я сразу понял, что это не он. Влад просто до этого не додумался бы! У него хорошо работают руки, но не мозг.

— А может, он исполнитель?

— Нет. Он уже прокололся бы десять раз.

— Поверю тебе на слово.

— Ты же знаешь, пока у меня нет доказательств вины, я подозреваю всех! Но интуиция подсказывает мне, что Влад здесь ни при чём.

— У нас осталась Ксения. Она, хм, как бы это сказать, очень странная…

— Она не странная, мой друг, она просто одинокий и никому не нужный ребёнок. Она придумала себе мир, в котором ей хорошо и спокойно.

— А её странности?

— Это вседозволенность, которую ей подарили родители! Которым было не до воспитания дочери, им же нужно было заработать, как говорит моя сестра, бабла на новую машину или норковую шубу! А сейчас, конечно, они схватились за головы и давай таскать её по экстрасенсам и целителям, тем самым ещё больше загоняя её в депрессию. Девочка никогда не знала, что такое родители и их любовь. Это касается и её манер! Ты посмотри, как ведёт себя Наташа! Ксюша, как зеркало, показывает те же движения.

— Детям нужна любовь и родители, а не деньги. Хотя именно родители учат своих детей любить деньги больше, чем жизнь!

— Как замечательно ты сказал, — полковник с теплом в глазах посмотрел на друга. — Поэтому я не думаю, что внучка придушила своих дедушку и бабушку. Кстати, она единственная из всей семейки, кто заплакал на похоронах! Причём заплакал искренне!

— Я видел.

— Иногда несколько часов проведённых в тепле и любви способны сотворить чудеса и открыть нам самих себя с новой стороны. Так случилось и с Ксюшей.

— Бедный ребёнок, что тут сказать. Какая судьба её ждёт?

— Я не знаю. Но уверен в одном. Не помню, кто сказал, но фраза всеобъемлющая: «Чудовища создаются другими чудовищами».

Сергей Васильевич грустно улыбнулся. Печаль рельефной морщиной легла возле рта. Полковник озадаченно посмотрел на друга. Он был уверен, что знает, о чём размышлял тот. И не ошибся. Сергей Васильевич думал о детях. О детях, которых у него не было и которых он мог любить больше жизни.

Виноградов так и не смог уснуть ночью. Сергей Васильевич отправился спать, в то время как дети ещё резвились на улице. Филипповы вообще завалились в кровати прямо в одежде. Ксения даже не удосужилась разуться, улеглась на чистое покрывало прямо в сапогах.

— Разбудите меня весной, — через минуту её храп был слышен даже за закрытой дверью.

Александр Петрович, убедившись, что в доме воцарилась тишина, накинул куртку и вышел из дома. Спрятавшись в дальнем углу двора, он достал