Читать книгу "Огонь и ярость - Лиззи Принс"

могли бы помочь гораздо большему количеству людей.

Кабан отодвигается от стола, встает и снова подходит к окну. Он смотрит на летящий снег, как будто может разглядеть сквозь метель город за его пределами.

— Я здесь вырос. Лето было таким жарким, что нельзя было даже выходить на улицу. Воздух был таким теплым, что трудно было дышать. Это было совсем другое страдание. Забавно, что Гера превратила это место в замерзшую пустошь. По крайней мере, таково было ее намерение. Но в некотором смысле она защитила нас от худших из жрецов. Никому не нравится находиться здесь, потому что здесь ужасно холодно. Конечно, у нас все еще есть изрядная доля жаждущих власти жрецов, не говоря уже о частых визитах Зевса в наш город, которые происходят чаще, чем вы могли бы ожидать. Я знаю, что в некоторых отношениях мы легко отделываемся, и все же мы все еще страдаем.

Кабан склоняет голову, его руки засунуты обратно в карманы толстовки. В этот момент он выглядит старше, измученным и уставшим от долгой борьбы.

— У меня есть связи в других городах. — Неуверенная улыбка приподнимает уголки рта Кабана. — Я распространю слух, что грядет восстание.

Я смотрю на Атласа, мои глаза расширяются от удивления. Мы только что убедили Кабана присоединиться к «Подполью’’? Атлас с огнем в глазах поворачивает голову в мою сторону. Я думаю, мы только что сделали наш первый настоящий ход на доске.

ГЛАВА 14

АТЛАС

После того, как Кабан согласится присоединиться к нашему восстанию, я даю ему одноразовый телефон. Он может использовать его, чтобы связаться с Кэт. У нас пока нет окончательных планов, но когда мы их составим, Кэт или кто — то из ее ближайшего окружения будут координировать усилия с Кабаном. Нам с Рен было поручено установить связь, и теперь Кэт возьмет на себя все остальное.

— Я не уверен, как тебе удастся избежать встречи с другими чемпионами, но, возможно, ты захочешь исчезнуть, — говорю я Кабану, когда мы пожимаем друг другу руки.

— Я что — нибудь придумаю. — Он улыбается и протягивает руку Рен. Я хватаю ее за руку и оттаскиваю, когда рукопожатие продолжается слишком долго. Ладно, это всего лишь несколько секунд, но этого было достаточно.

Черепаха все еще ждет нас в коридоре, когда мы выходим от Кабана. Рен изучает Черепаху с веселым выражением лица. Она фыркает и кашляет, как будто это скрывает ее смех. Черепаха продолжает идти, не удосуживаясь оглянуться на нас. Я смотрю на Рен сверху вниз, приподняв бровь. Она похожа на промокшую крысу. И все же она обезоруживающе сногсшибательна.

Что происходит в ее голове? — Над чем ты там смеешься?

Рен усмехается. — Я не намного ниже тебя.

Я по крайней мере на фут выше нее, но я позволяю ей придерживаться своего заблуждения. Она продолжает объяснять свое веселье, когда мы подходим к ряду лифтов. Черепаха использует свою карточку — ключ, чтобы вызвать его на наш этаж, продолжая игнорировать нас двоих.

— Я подумала, что тебе понадобится прозвище. — В глазах Рен появился огонек, который появляется редко. Большую часть времени она серьезна или раздражена. Приятно видеть, как она улыбается.

— Зачем мне прозвище? — Я наклоняю голову, чтобы прошептать на ухо Рен, когда мы входим в лифт.

У нее перехватывает дыхание. Выдохнув, она говорит достаточно тихо, чтобы Черепаха не услышал: — Потому что у нас есть Кабан, Кэт, Черепаха, Рен. — Она показывает на свою грудь. — Ты здесь лишний.

Рен запрокидывает голову, чтобы улыбнуться мне, но я не двигаю головой. Наши рты всего в дюйме друг от друга. Было бы так легко сократить это расстояние и завладеть ее губами в требовательном поцелуе. Если бы мы не были в лифте с Черепахой, я бы прижал ее спиной к стене и показал бы ей, какую власть она имеет надо мной.

— Ах да? Ты хочешь называть меня волком или, — я щелкаю пальцами, — Жеребцом.

Рен фыркает, расслабляясь и прислоняясь спиной к стенке лифта. — Ты больше похож на щенка. Нет, на светлячка, потому что у тебя начинают светиться глаза.

Ну и черт. — Или потому, что я освещаю твой мир?

Рен ошеломленно моргает. Я выпрямляюсь и отступаю от нее на шаг. Я никогда не забываю, где нахожусь. Никогда не забываю держать все эти части себя при себе. Я могу флиртовать и использовать свое обаяние, когда это необходимо, но все это показуха. Рен заставляет меня забыться.

Остаток пути обратно в «Убежище Аида» мы с Рен молчим. Черепаха выбирает другой маршрут. Есть хороший шанс, что я смогу найти дорогу обратно в комнату, где мы встретились с Кабаном, но я сомневаюсь, что он там будет. Он не избежал бы поимки, оставаясь на одном месте слишком долго.

Погода испортилась после нашей поездки на встречу с Кабаном. Те короткие моменты, когда мы бываем на улице, ужасны. Я едва вижу дальше своего же носа, а ветер дует так сильно, что здания сотрясаются и стонут от его натиска.

Сильви ждет нас у задней двери «Убежища Аида». Черепаха оставляет нас там, громко попрощавшись, прежде чем снова исчезнуть в кружащемся снежном смерче. Рен отряхивает снег с ботинок, прежде чем войти в задний коридор бара. Я делаю то же самое и захлопываю за нами дверь. Как только мы возвращаемся в переднюю часть бара, я замечаю, что здесь больше никого нет. Спящий мужчина, которого я видел раньше, исчез.

Нам нужно придумать план. Мы не можем просто прийти в театр и сказать им, что не будем приводить Кабана. Я не знаю, сдавался ли кто — нибудь когда — нибудь на испытании. Смирятся ли Боги с тем, что мы не смогли найти Кабана. Можем ли мы вообще сказать им, что отказались от наших поисков?

Рен выглядывает в окно и вздрагивает. — Не очень — то весело будет возвращаться в театр в этом. Она выглядит готовой расплакаться. — Я промокла и замерзла, и у меня чешется кожа. Мне надоело носить эти тяжелые ботинки, и мои брюки слишком узкие, и от этого дурацкого пальто воняет, как от псины, валяющейся в грязной луже.

Я приподнимаю бровь. Это была довольно жалобная речь. — С тобой все в порядке?

— Я голодна. И всё такое… мокрое. — Последнее слово Рен произносит с шипением, словно испытывает отвращение.

— Всё? — Моя бровь приподнимается чуть выше.

— Это невозможно. — перебивает Сильви, ставя на стойку две тарелки, каждая из