Читать книгу "Иной 1941. От границы до Ленинграда - Алексей Валерьевич Исаев"

— с запада. Немцы датируют атаку первой группы 4.30 по берлинскому времени, т. е. 5.30 утра московского времени. Осадчий вспоминал: «Танки двинулись на восточную опушку леса, с ходу развернулись в боевой порядок. С обращенных к нам скатов небольшой возвышенности на удалении 300–350 м вели огонь орудия прямой наводки врага. Поливая противника огнем, танки смяли его орудия и пулеметные огневые точки, стремительно вырвались в открытое поле, заполненное вражескими танками и другой боевой техникой».

С самого начала прорыв приводит к кризису немецкой обороны. В ЖБД 1-й танковой дивизии указывалось: «Находящиеся впереди противотанковые пушки не в состоянии пробить броню танков. Сдержать вражеские танки в этот момент невозможно. Стоящим на главной дороге частям 1-го танкового полка не удается, несмотря на активный оборонительный огонь, остановить вражеские танки»[89]. Кажется, достаточно сделать еще шаг, и советским частям удастся прорваться в дефиле между болотами. Командир танковой группы Крюгера решает контратаковать. Его контрудар начинается при мощной огневой поддержке артиллерии. Также немецкие танки подавляют прорывающуюся вместе с танками мотопехоту 2-й танковой дивизии. Далее разыгрывается танковый бой.

Участник того боя капитан фон Фалькенберг, служивший в 7-й роте 1-го танкового полка, писал:

«Огонь, открытый ротой примерно с 800 метров, ничего не дал. Ближе и ближе подкатывали мы к противнику, но он столь же неколебимо двигался навстречу. Дистанция быстро сократилась до 50–100 метров. Бешеная стрельба не приносила видимого успеха. Русские танки катили дальше, бронебойные снаряды рикошетировали от них. Неоднократно возникала ошеломляющая ситуация: пройдя сквозь ряды 1-го танкового полка, русские танки накатывались на стрелков и пробивались в наш тыл. Танковый полк разворачивался кругом и катил на одном уровне с КВ-1 и КВ-2. При этом с кратчайшего расстояния в 30–60 м удавалось подбивать их специальными снарядами. Контратакой русские силы были отброшены на 3–4 км. Затем у Восилишкиса была организована оборонительная линия, которая устояла»[90].

Под «специальными снарядами», очевидно, подразумеваются бронебойные подкалиберные снаряды. Они были способны пробить броню КВ уже с дистанции 200 м. Согласно записи в ЖБД 1-й танковой дивизии, в ходе контрудара были уничтожены «10 тяжелых русских танков». Однако главным достижением был захват господствующей высоты 139, запирающей выход в дефиле между болотами. Как гласит запись в ЖБД дивизии Кирхнера, «новая крупная танковая атака противника захлебывается в огне нашей артиллерии, которая бьет с открытых позиций на высоте 139»[91]. В истории соединения об этой фазе боя было сказано следующее: «Как только была захвачена высота 139, ее атаковала русская пехота, поддержанная многочисленными танками. 2-й батальон майора Киттеля 113-го стрелкового полка, введенный там в бой, был серьезно потеснен. Высоту удержали только при поддержке батарей 73-го артиллерийского полка полковника Хольста, стрелявших прямой наводкой»[92]. Однако некоторым все же удается прорваться через шквал огня. В их числе был танкист Осадчий, воспоминания которого несколько раз цитировались выше. Его танк был подбит, и он выходил из окружения по лесам пешком.

Тем временем второй группе дивизии Солянкина удается прорваться через Жайгинис на Шаукотас, к штабу 1-й танковой дивизии. Однако здесь они натыкаются на очереди обороняющих штаб соединений зенитных автоматов. 20-мм и 37-мм зенитки были способны без труда поражать легкие танки Т-26 и БТ. Бронебойными снарядами легких зениток оказывается сражено «множество танков». Однако усиление танками КВ получили обе ударных группы 2-й танковой дивизии. Это существенно изменило расклад сил. В ЖБД XXXXI корпуса имеется следующая запись: «13.00 — Мощные попытки прорыва сверхтяжелых танков у Шаукотаса (КП 1-й тд) снова делают ситуацию критической из-за возможности прорыва противника на север, а также дефицита противотанковых средств. После тяжелого боя попытка отражена»[93]. Как уже было сказано выше, Венк еще предыдущим вечером приказал поставить у командного пункта дивизии две 88-мм зенитки. Без этого он был бы наверняка разгромлен. Штовес позднее вспоминал, что «снова генерал [Кирхнер. — А. И.], его начальник штаба, офицеры, унтер-офицеры и большая часть штабных работников были вынуждены браться за свои винтовки и пистолеты-пулеметы и защищать себя от внезапной атаки русской пехоты и средних танков»[94]. Так Венк проходил школу Восточного фронта, которая ему пригодилась в ноябре 1942 г. на Чире под Сталинградом. Тогда он гальванизировал оборону рассеянной по степи 3-й румынской армии. В июне 1941 г. немцы были еще хозяевами положения. В качестве резерва под Шаукотас для противодействия советским атакам выдвигается мотоциклетный батальон. Вскоре сюда же рокируется с левого фланга боевая группа Вестховена. На левом фланге остается лишь слабый заслон, ни о каком замкнутом окружении советской дивизии не может быть и речи.

Разрушенный внутренним взрывом танк Т-28.

Положение отражающей попытки прорыва дивизии Кирхнера могло быть существенно облегчено запланированным наступлением 6-й танковой дивизии. Однако этого не произошло. В ЖБД 6-й дивизии тактично указывается: «Приказ дивизии на 25.6 (не письменный) гласит: оборона». Отметим «не письменный», т. е. устное указание. Называя вещи своими именами, Ландграф проигнорировал указания сверху и решил 25 июня «зализывать раны» после боев предыдущего дня. Советской танковой дивизии были поначалу полностью развязаны руки в попытках прорваться.

Пауза была использована для уничтожения одиночного КВ, перекрывавшего дорогу к группе Рауса. Для отвлечения внимания советских танкистов была предпринята демонстративная атака на него 35(t) танкового полка. Одновременно с другого направления были подтащены зенитки. В журнале боевых действий 6-й бригады Рауса по этому поводу есть запись: «Вражеский танк на дороге Росенье — плацдарм был выведен тем временем из строя тремя зенитными 8,8-см орудиями 3-го зенитного полка, причем только 13-е попадание пробило броню». Скорее всего дело тут было в дистанции стрельбы. Штатно 88-мм зенитки пробивали броню КВ даже с 1000 м. Немцы были потрясены героизмом экипажа советского танка. Раус пишет: «Мы похоронили их со всеми воинскими почестями».

Примерно в 8.30 25 июня Куркин радировал в штаб фронта открытым текстом: «Помогите, окружен». В немецких источниках эта радиограмма приводится в расширенном виде: «Мы полностью окружены, противник накрывает нас огнем гаубиц, прошу помощи». Возможно, командование 3-го мехкорпуса просило о помощи несколько раз, разным текстом. Но, так или иначе, радиограмма Куркина была принята не только в штабе фронта, но и станцией перехвата у штаба 6-й танковой дивизии.

Только после перехвата этого сообщения дивизия Ландграфа приходит в