Читать книгу "Слово силы: Боль - Павел Александрович Зверев"

сеточки вен, что расходились от его глаз, выдавали нехилый такой уровень злости. Но, насторожиться меня заставило не это. Рикс даже не думал заходить внутрь и лишь в бессильной ярости сжимал и разжимал кулаки.

— Ты бы уже определился, — фыркнул я, лениво махнув рукой. — Утром ты пыхал злостью от одной только мысли, что мы с Заной тут развлекались. Сейчас сверкаешь глазюками потому я её и пальцем не тронул. Тебе не кажется, что у тебя раздвоение личности?

— Нельзя отвергать подарки Мастера, — буквально выплюнул парень. — И поверь, это касается не тебя одного.

Наверно, Риксу вполне по силам хлопнуть даже имеющейся дверью, но он не стал. Несколько секунд, буквально пара ударов сердца, и дверной проем пуст. Настроение скатилось в еще большие ебеня, а пугалки Мастером уже не казались простыми «пугалками». Предчувствие больших проблем вспыхнуло с такой силы, что я невольно застонал. Воспоминания о боли въелись в подкорку и повторять тот опты не хотелось вовсе.

Часы растянулись.

Ожидание сводило с ума. От адреналина дрожали руки и даже спустя несколько часов эта дрожь никуда не делась. Появилась сильная моральная усталость и желание скорейшего прихода Мастера. Неизвестность выматывала. Я сидел, прислонившись к стене и ждал. Без движения, без каких-то мыслей. Просто пустым взглядом пялился в дверной проем, ожидая прихода главного ублюдка.

Что ж, дождался.

Три с половиной часа спустя, Мастер появился там буквально после моргания. Легкая улыбка на холеном лице, и белоснежная одежда, состоящая из рубашки с короткими рукавами, и такими же белыми брюками. Они заправлены в высокие черные сапоги, что сильно контрастируют со всем остальным.

— Пойдем, прогуляемся, — качнул головой в сторону, этот садист.

Вроде простая фраза, без приказных ноток и угрозе в голосе, но ослушаться я не посмел. Как всё-таки быстро боль подстегивает к послушанию. С трудом поднялся на ноги, используя стенку, словно упор и так же по ней вышел в коридор. Мастер никуда не делся, хоть мне и хотелось, чтобы это было мороком. Мужчина, казалось бы, пустым взглядом скользил по открытыми дверям, и улыбка на его бледном лице отдавала сумасшествием.

— Не отставай, — всё так же отстраненно бросил он.

Мимо столовой, но дальше не в сторону арены, а направо, к душевым. Там, на очередной развилке в другую сторону, через, привычного уже вида, металлическую дверь, и вновь по коридору.

Когда мы заходили в следующее помещение, девичий крик неприятно резанул по нервам. Не узнать в нем Зану было невозможно. А уж когда мы зашли внутрь и мне посчастливилось увидеть картинку целиком, костлявая ладонь страха буквально вцепилась мне в глотку.

Девушка была распята на вертикальном операционном столе и сейчас представляла собой лишь красный кусок плоти. Кожа аккуратно разрезана и оттянута лохмотьями в сторону, а на веках подпорки, не позволяющие закрыть глаза.

— Суккубы по-настоящему уникальные существа! — вклинился в моё затуманенное сознание, голос Мастера. — Они способны пить саму жизнь! Прекрасные, прекрасные создания! Но, к моему сожалению, полукровки не имеют тех сил и вынуждены перебиваться крошками истинных эмоций. Курт, я правильно произношу? — улыбка Мастера заставила вздрогнуть. — Чудесно, чудесно. Так вот, Курт. С чего ты взял, что можешь здесь что-то решать? Когда понадобиться твоё мнение, поверь ты об этом узнаешь. Как там? Бьют — терпи, дают — бери.

Разряд электричество, что пронзил меня от макушки до пят, не стал неожиданность. К чему-то подобному я был готов и ждал. Только вот толку? Все мышцы свело к херам, мысли выбило из головы, а дыхание перехватило вовсе. И вот вроде бы всё прекратилось через секунду, но боль никуда не делась. Она разрывала клетки тела и металась по нему сразу несколькими очагами. Мир вокруг схлопнулся до небольшой точки, что была квинтэссенцией боли. И это продолжалось долго. Слишком долго, чтобы сохранить разум хоть в каком-то подобии адекватности. Хотелось умереть. Хотелось прекратить весь этот ужас, но вокруг не было ничего, кроме тьмы и боли.

В себя пришёл на песке, при практически полной темноте. Но стоило мне пошевелиться, как раздался хлопок и песок высветился оранжевом светом. Вспыхнувшие по контуру факелы неприятно ожгли глаза, но спустя несколько секунд все неприятные ощущения прошли. Тело слушалось, но с какими-то осечками. Будто повреждены нервные окончания, и оно совсем не понимает, чего от него хотят. Тем не менее, спустя несколько минут возни, принять вертикальное положение у меня получилось. И сразу за этим взгляд устремился поверх стены, на сидячие места, которые сейчас не пустовали. Отметил еле-заметную полупрозрачную пленку, что куполом отделяла арену от всего остального пространства. Ну а там, как это не трудно догадаться, гости и Мастер, что-то им втолковывающий. Его экспрессивные взмахи руками, смотрелись комично. Особенно в свете серьезных физиономий этих холеных уродов.

— Ну, могло быть и хуже, — тихо пробормотал я, осматриваясь.

Ни знакомых лиц, ни оружия, ни предполагаемых противников. То, что это смотрины меня любимого понять не сложно, только вот чем я это заслужил? Догадку относительно Хина гнал из головы всеми силами. Но, если не это, тогда, что?

Тихое шипение резануло по слуху мгновенно, и я успел уловить лишь отголосок последней фразы Мастера.

— … за мной падете и вы, — спокойным ровным тоном, бросил он. — Теперь, что касается химеры. Он еще не готов. Ни тело, ни дух. Сопливый юнец, всё еще умеющий огрызаться.

— Так даже интереснее, — густой, мягкий баритон одного из мужчин. — Признаться, готовые тебе во всем угодить, образцы уже поднаскучили.

— Право слово, Микел, — с легким укором, вклинилась дородная бабища, — бойцами ты нас снабдил на долгие годы вперед. Позволь расслабиться от этой гонки и покажи что-нибудь живое. Твой звереныш интригует. Особенно, зная всю подноготную химер Коодона.

— Не ждите многого, — пожал плечами Мастер, кажется, возвращая себе самообладание.

Взгляды всех собравшихся, скрестились, наконец, на мне. Насчитать удалось шестнадцать разумных, но в памяти их лица почему-то не задерживались надолго. Стоило только перевести взгляд на другого, как лицо первого тут же теряло четкость и ускользало. Оставался лишь темный силуэт и на этом всё.