Читать книгу "Волчье солнышко - Александр Бушков"

Он зашел за машину, а когда они бросились следом, никакогодеда там не оказалось.

– Тоже мне – ворон здешних мест… – плюнул смачноХрусталев.

Из леса чинно и торжественно двигалась процессия. Четвероохранников несли на плечах длиннющую оглоблю, на которой болтался привязанныйза задние лапы давешний заяц. Следом гурьбой валили остальные особисты,перемазанные смолой, исцарапанные и гордые.

– А я ему – в затылок!

– Каратэ знал, гад…

– Старшина, ты живой? Как он тебе, а?

– Не свисти, Чижиков, лучше ремень подтяни…

Старшина отрапортовал:

– Неопознанный агент оказал сопротивление и убит припопытке к бегству. Протокол составлен. Компромата не обнаружено.

Хрусталев отмахнулся:

– Зажарьте в сметане, что ли… По деревьям!

У машины стояла Женя с лукошком грибов.

– Синяя смерть, – прошептал Хрусталев, пихаяДаниила под ребра.

– Чего?

– Забыл, что говорил старикашка? Мне причитается синяясмерть, тебе серая.

– Ну и что?

– Болван! У Женьки глаза синие, а у твоей Ирины серые.Дошло? Ну, дед!

Они загоготали так, что притихшие было на деревьях охранникиснова заголосили кукушками и попугаями.

Стараниями Жени хрусталевский загул и на сей раз превратилсяво вполне приличный пикник. Она поджарила грибы, красиво накрыла стол на пне,согнала с деревьев охранников, заставила их похоронить несчастного зайца, потомпостроила в колонну по двое и турнула в столицу. Они послушно затопотали потропинке. Удалялась, стихала знаменитая строевая песня хрусталевцев «Абраша»:

Имел наш Абраша денег миллион,

и был наш Абраша в Ривочку влюблен.

И долго наш Абраша с Ривочкой дружил,

пока проклятый Гитлер войны не объявил.

Пошла пехота наша,

а с нею и Абраша…

Чинно распили последнюю бутылку. В машине потрескивала рация– секретную антенну мимоходом задевали пролетавшие государственные тайны.Бутылка пустела быстро, и Женя, положив гитару на колено, склонившись над ней,пела старинную английскую балладу:

Ну что же, у нас неплохие дела,

так выпей же с нами, красотка!

И с ними была,

и с ними пила

Джейн – Оловянная Глотка…

Она вскидывала голову, чтобы бросить взгляд на Хрусталева, исиние глаза так сияли из-под рассыпавшейся русой челки, что Даниил поневолеиспытывал жгучую тоскливую зависть: у них с Ириной не было и никогда не будеттакого вот пикника…

Женя последний раз ударила по струнам и резко отставилазвякнувшую гитару:

– Собирайтесь, пьянчуги. Хорошее нужно уметь незатягивать, обрывать в подходящий момент…

Она ушла собирать посуду, и Хрусталев насквозь трезвымголосом шепнул Даниилу на ухо:

– Вчера днем в Чертовой Хате побывал первый за всевремя наблюдения посетитель – действительный тайный советник Радомиров.Дипломатическая звезда, мать его так…

* * *

…От смертного духа морозного,

от синих чертей, шевелящих в аду

царя Иоанна Грозного…

З. Луговской

Точная дата прибытия Аспида Сизокрылого на границыгосударства так и осталась неизвестной – частью по причине аполитичной темноты,частью по причине того, что он, очевидно, будучи по природе скромным, неподавал ни световых, ни звуковых сигналов. Вечером его еще не было, а назавтраутром он уже был.

Первым незваного гостя заметил школяр Омельяшка, командирзвездочки юных морлочат. Будучи воспитан в духе повышенной бдительности ковсему импортному, он примчался на ближайшую заставу и сообщил, что аккурат напорубежном холме сидит нечто здоровенное и сизокрылое, антиправительственнойпропагандой и шпионажем вроде бы не занимается, однако кто его знает, вдруг онотакое какое-нибудь? Потрясти бы…

Омельяшке дали пустую гильзу, ласковым пинком под задотправили восвояси и объявили тревогу. Трясти визитера отправили урядникаМамыкина с пятеркой охранников. Они лязгнули затворами, щелкнули каблуками,сели в машину и отбыли. Первым делом объявили Аспиду, что он арестован. К этомусообщению Аспид отнесся наплевательски, то есть попросту его проигнорировал, иМамыкин отдал приказ вязать. Стали Аспида вязать. Вернее, попытались.

Что там у них произошло, в точности не известно. Через часпожарные едва сняли Мамыкина с верхушки абсолютно гладкого фонарного столба вверсте от места происшествия. Урядник всех кусал, никого не узнавал, а говоритьчленораздельно категорически отказывался. Его подчиненных после долгих поисковс вертолетов обнаружили увязшими по шею в болоте возле хибары лешего Федьки.Все они тоже были жутко некоммуникабельны. Леший Федька ничего не видел, ничегоне слышал, ничего не знал. Поэтому был обвинен в пособничестве игосударственной измене и взят. А машину так и не нашли.

Тогда местный воевода на свой страх и риск серьезно взялсяза Аспида. К холму выдвинулась артиллерийская батарея с приказом молотить дополного изничтожения.

Молотила батарея, по ненадежным источникам, секунд околодвадцати. Потом сгинула. Вскоре в кругах, близких к ЮНЕСКО, пронесся слух, чтона одном из островов Микронезии папуасы обнаружили неизвестно откуда взявшегосядетину в обрывках артиллерийского мундира. Первым делом он выдул ведропальмового самогона, затем три часа пугал папуасов черными пророчествами,которых они по своей индустриальной отсталости не поняли, наконец скоропостижноженился на дочке вождя и зажил оседло. Но данные эти сомнительные.

После панических донесений воеводы столица зашевелилась.

Прямо на автостраду приземлились три реактивныхтранспортника, доставившие маршала Морлокова со свитой из психологов, зоологов,ботаников, секретарш и снайперов. Первым делом Морлоков расстрелял воеводу засаботаж, а его семью за недонесение. После чего приказал своей командеопределить, что это за тварь расселась на холме и нагло игнорирует власти.Нужно заметить, что название «Аспид Сизокрылый» впервые употребил кто-то изпограничников, и оно автоматически привилось. Сам Аспид помалкивал. Скореевсего, даже наверняка, его звали абсолютно иначе.

Команда приступила к действиям, но уже через несколько минутвыявилась ее полная несостоятельность. Филолога, попытавшегося было завести сАспидом непринужденный разговор, Аспид молча зашвырнул в канаву. Черезнекоторое время там же оказался ботаник, а потом это стало напоминать беглыйогонь – специалисты один за другим летели в канаву и сидели там тихо, непытаясь выбраться.