Читать книгу "История нашей еды. Чем отличались продукты советского времени от сегодняшних - Алексей Капустин"

В городе шла война за торговые точки. Они все были под кем-то. Ты продукцию им отгрузил, а они тебе деньги не платят. Ну и с кем разбираться? Понятно, что не с директором магазина. Поэтому приходилось встречаться и как-то регулировать эти вопросы с «контролирующими инстанциями». Мне доводилось вести переговоры даже с такими серьезными людьми, как Малышев, Кумарин (им приписывали руководство соответственно малышевской и тамбовской группировками). И хочу сказать, что у меня было очень мало потерь из-за магазинных долгов.

Уговоры Собчака и «мудрость» Березовского

Очень важно не романтизировать 90-е годы. Для бандитов они, наверное, и были лихими, как и для тех, кто скупал ваучеры на предприятиях. А для всех остальных это просто была катастрофа. Я бы сравнил 90-е годы с войной. По нашей земле будто враг прошел. Сколько народу умерло раньше времени. Кто-то не родился, кто-то убился, спился, недоучился, потерял работу из-за того, что закрылось его предприятие, и потом мыкался. Ленинградская область до сих пор не оправилась от этой войны. Например, не восстановила доперестроечное поголовье крупного рогатого скота. Тут и там еще можно увидеть руины ферм, пионерлагерей, военных городков, бывших жилых поселков.

Я думаю, весь этот кризис был спланирован и подготовлен. Сначала наша власть своими решениями создала внутри страны нетерпимую обстановку для промышленности, сельского хозяйства и вообще для жизни людей. А потом, когда ситуация ухудшилась до предела, когда народ был доведен почти до голода и нищеты, ему, как утопающему, предложили две спасительные соломинки – свободный рынок и помощь Запада. Это была колоссальная ломка сознания. Советский народ был подготовлен к тому, чтобы есть и пить любую гадость, а советские предприятия – к тому, чтобы быть скупленными за бесценок.

Я возглавил молокозавод «Роска» в 1990 году. К тому моменту его только-только сдали в эксплуатацию. С кучей недоделок, как обычно и происходило в позднесоветское время. Перечень недоделок содержался в акте о вводе объекта. Предполагалось, что строители устранят их в течение года. Но после путча августа 1991-го СССР рухнул, и строители больше не объявились. Завод даже не был огорожен забором. Вот уж пришлось побегать, помучиться, чтобы привести предприятие в божеский вид. Только мы все наладили и стали нормально работать, прилетает к нам в 1993 году в гости на своем самолете французский миллиардер Антуан Рибу, владелец группы BSN, в состав которой входила и фирма «Данон». Побывал у нас на заводе и сообщил мэру города Анатолию Собчаку, что хотел бы его купить. Представители мистера Рибу облазили все наше предприятие сверху донизу и предложили цену – один миллион долларов. Оборот группы BSN составлял десятки миллиардов долларов. А нам – за новый завод из нескольких корпусов с сырьевой и клиентской базами, с хорошей инженерией и подъездными путями – всего миллион. Сумма как за средненького футболиста. Я отказался. Тогда раздался звонок мэра Петербурга Анатолия Собчака. Он, как оказалось, был знаком с мистером Рибу через Галину Вишневскую. Собчак пригласил меня в Смольный, стал уговаривать: «Ты чего, Алексеич. Такой партнер, как мистер Рибу, очень выгоден для нашего города. А у твоего завода все равно финансовое положение шаткое. Много проблем, надо кредиты возвращать». Но я уперся: «Ничего, выкарабкаемся». Тогда французы помимо миллиона долларов предложили мне лично сохранить должность на заводе после его продажи, зарплату в 3 тысячи долларов (в то время огромная сумма), французское гражданство и квартиру в Париже. Я отказался. В итоге завод французы купили спустя лет десять за много миллионов, только это уже другая история.

Кстати, в 1993 году мне предлагали гражданство и другой европейской страны. Во время второго путча в Москве (когда сторонники Верховного Совета пытались захватить телецентр «Останкино», а Ельцин потом расстрелял Белый дом, где укрывались депутаты парламента), я находился в командировке в Вене. Тогда-то мне и предложили остаться в Австрии, как члену правления совместного российско-австрийского предприятия. Обещали гражданство. Но я вежливо отказался и поехал домой. Хотя в те же дни 48 пассажиров парома «Анна Каренина», что ходил по маршруту Петербург – Германия, решили не возвращаться в Россию из-за политической обстановки.

Борис Березовский, когда был еще не олигархом, а руководителем небольшого предприятия «ЛогоВАЗ», говорил мне: «Везет тем, кто не только в нужное время оказался в нужном месте, но и готов к этому». Я, как и многие из «красных директоров», не был готов обваливать и продавать предприятия, чтобы потом свалить на Канары. А мог ведь спокойно законсервировать завод на 80 процентов и потихоньку сбывать его площади по частям, по цехам. Мне тогда было 37 лет. Молодой, безбашенный. Идеалы, иллюзии, патриотизм. Ну и кроме того, я раскладов не знал. Не знал, что на самом верху была принята негласная установка продавать предприятия, а не сохранять. И когда мое поведение их, видно, совсем уж достало, были включены другие рычаги.

Я долго держал контрольный пакет акций завода за трудовым коллективом. Ведь в 90-е годы я не сократил ни одного рабочего. Коллектив девять раз почти единогласно меня директором выбирал. Ну я и расслабился. Думал, раз радею за людей, то и они всегда меня поддержат. Недостаточно хорошо в психологии разбирался. Сейчас-то я знаю, сколько людям зарплату ни повышай, все равно однажды можешь получить удар в спину. Ну на 30, ну на 40 процентов поднимешь ее – какое-то время они будут довольны, а потом все равно их настроение изменится. Один решит: могли бы и больше зарплату повысить. Другой начнет сравнивать, сколько получает директор завода, а сколько он. У многих со временем развивается желание новизны: хорошо бы поменять одного директора на другого. Просто потому что тот старый, а этот новый. И, конечно, я не ждал от Сбербанка, что его аффилированная структура «Сбербанк-капитал» начнет скупать акции у наших рабочих и в итоге завладеет контрольным пакетом. Потом этот пакет продали некой «Колибри», дальше еще кому-то, в конце концов он оказался у фирмы «Данон». Никаких претензий, рынок есть рынок.

Глава 11

Запад нам поможет

Нашествие иностранцев

В 90-е годы Россия была доведена до состояния практически полной зависимости от Запада. Какая уж тут продовольственная безопасность? Самостоятельно по-честному не выкарабкалось ни одно отечественное предприятие. Выкарабкаться можно было только за счет иностранцев, которые могли давать технологии и вкладывать деньги. Очень разумным решением по линии внешнеэкономических связей стало создание совместных предприятий. Была такая форма ведения бизнеса. Кстати, очень все было прозрачно, никаких офшоров. Российская инфраструктура, рабочие руки, основное сырье, заграничные технологии и оборудование. Заинтересованность обоюдная. При нормальном сотрудничестве выгодно всем.

Иностранцы слетались в Россию как мухи на мед. Как только были отменены прежние советские законы ведения внешнеэкономической деятельности, Петербург оказался буквально наводнен гостями из-за границы. Мы и Запад по-настоящему открывали друг друга. Иностранцев приезжало так много, что я даже поставил возле проходной завода флагшток, и мы поднимали государственные флаги посещавших нас делегаций. Порой висело сразу несколько флагов, как на какой-нибудь гостинице. Помню, в один год наш молокозавод принял 364 зарубежные делегации.