Читать книгу "Всегда Ты - Мария Летова"

Я была так счастлива его видеть.

Такого близкого моему глупому сердечку, пережившему фантасмагоричные ужасы в летнем парке.

Он явился нереально классный в белой свободной льняной рубашке, светлых штанах и мокасинах. С этой его загорелой кожей и татухой. Осмотрел меня всю и прижал к себе на глазах у изумлённой публики. Я чуть не растаяла как льдинка на солнце, спрятав лицо на его плече. Вдыхала его свежий запах и жмурилась от удовольствия, пока он целовал мой лоб и гладил меня по голове. Забыла на минуту обо всём. О том, что он обидел меня, о том, что он уезжает. Просто чувствовала его тело каждой частичкой своего. Тёплое и надёжное.

Я как раз давала показания патрульным полицейским.

Услышав мои показания…

Захожусь в новом приступе слёз.

Он распсиховался. Тряхнул меня, назвал ДУРОЙ и с размаху влупил мне по заднице.

Жмурюсь, делая шумный вдох.

Прямо на глазах у моих студентов, полицейских, Благова-младшего, Светы и целой толпы зевак.

Ни один из этих персонажей не вступился за меня.

Наоборот!

Все-все отвели глаза, даже Полиция!

Они все смотрели так, будто он выразил общую мысль этим варварским, хамским и отвратительным поступком, за который я его НИКОГДА НЕ ПРОЩУ.

Ещё горше мне от того, что все они, без сомнения, тоже посчитают меня дурой. А когда Благов спросил, нужна ли я ещё, полицейский ответил: «Нет, забирайте.».

Краем глаза вижу Благова-младшего. Он в очередных потёртых джинсах и баскетбольной майке без рукавов. Несёт, как официант, четыре эко контейнера с едой, из чего я заключаю — всё это заказано за баснословные деньги, потому что в противном случае контейнеры были бы пластиковые.

Наверное, очень вкусно…

Закрываю глаз, игнорируя всё окружающее.

Слышу возню. Видимо, он усаживается на пол перед диваном. Ведь в этой квартире мебели кот наплакал.

— Блин, а классный у них сливочный соус… — продолжает он делиться информацией, что-то жуя (полагаю те самые креветки). — КАтёнок, тебе что положить? Утку или Палтуса?

Хватит с меня.

Поднимаю слегка кружащуюся голову и сажусь на диване. Беру свой короб и встаю.

Голова и правда кружится.

Обхожу диван, не глядя на Егора и иду в коридор. Благов-старший тут же преграждает мне путь, вылетая из кухни. Хватает меня за локоть и грубо спрашивает, развернув к себе:

— Куда ты собралась?

Поднимаю на него заплаканные глаза и хриплю:

— В…туалет.

Я просто посижу там, пока они не наедятся.

Сейчас, когда я босая, еле достаю ему до плеча. Чувствую себя маленькой, как никогда.

Он навис надо мной, как туча. По гладковыбритым скулам гуляют желваки. Карие глаза смотрят на меня с прищуром. Делают круг по моему лицу, подмечая всё. Проступившие от двухдневной голодовки скулы, круги под глазами и чёрт знает что там ещё со мной творится.

Дергаюсь, когда этот палач протягивает руку и убирает прилипшие к щеке волосы.

Так осторожно и нежно, что я хочу топнуть ногой.

Заправляет их мне за ухо и говорит спокойно:

— Сначала поешь, потом пойдёшь в туалет.

Открываю от возмущения рот. Смотрю на Свету, стоящую за его спиной. Она смотрит на меня с жалостью, сложив руки на груди.

Смотрю на Егора. Он делает вид, будто изучает клеточную структуру Палтуса.

Это предательство.

— Благов…ты животное, отпусти меня… — прошу тихо, глядя прямо в его глаза.

— Я животное?! — рычит он, хватая меня за лацканы пиджака и подтягивает к себе так, что я встаю на носочки. — А ты тогда кто?! Я могу извиниться, а ты не хочешь перед нами всеми извиниться?!

Роняю многострадальный короб вместе с челюстью и дрожащими губами спрашиваю, упёршись в его грудь руками:

— За что мне извиняться?

— ЗА ЧТО ТЕБЕ ИЗВИНЯТЬСЯ?! За то, что мы могли щас сидеть на твоих поминках, дура ты набитая! — орёт он. — Из-за сраных десяти тысяч! Чем ты думала?! Если бы у него нож был? Пырнул бы тебя и ВСЁ!

Чувствую, как его лицо плывёт перед глазами.

— Я…хотела как лучше! — кричу ему. — Это ребёнку…на операцию!..

— А ты о наш…бл*ть…своих…детях подумала?! Да неужели я не дал бы тебе эти деньги?! — кричит он, отталкивая меня от себя так, что я делаю шаг назад. — Ты понимаешь, что эти люди зверьё?! Они не соображают ничего! Они за дозу ребёнка прирежут!

Он отворачивается и хватается руками за голову. С рыком выбрасывает их вперёд, пиная кулаками воздух.

Моя грудь опять начинает ходить ходуном. Я не знаю, что сказать в свою защиту. Прижимаю ладони к груди, пытаясь успокоить сердце.

— Извините все, что не успела подумать обо всём этом за те тридцать секунд! — выкрикиваю ему в спину, обращаясь сразу ко всем пострадавшим от моего недостойного поведения. — А как мне теперь смотреть в глаза моим студентам, после того, что ТЫ сделал?!

Он резко разворачивается и, ткнув в меня пальцем, орёт:

— Ты могла вообще больше никому в глаза не смотреть, ты ЭТО ПОНИМАЕШЬ?! Вот о чём подумай лучше! — махнув руклой в сторону коридора он добавляет. — Хочешь уходить, уходи! Я тебя не держу! Я, бл*ть, видеть тебя не могу!

С этим он отворачивается и смотрит в окно, уперев руки в бока.

Скуля, кусаю тыльную сторону ладони.

— Куда я пойду…босиком?! — кричу ему в след.

Он резкими движениями подходит к дивану и плюхается на него, демонстрируя мне свой затылок. Ко мне тут же подбегает Света и обнимает за плечи, прижимая к себе.

— Я тебя отвезу, пойдём… — шепчет она, подбирая короб.

Я и не знала, что так нуждалась в чьих-то объятиях. В простом тёплом прикосновении. Закрываю глаза и киваю. Она бесцеремонно открывает обувную полку гардероба и хватает оттуда первые попавшиеся шлёпки адидас. Кладёт их на пол и помогает мне обуться. Я не возражаю, потому что мне всё равно. Я могла бы пойти и босиком, как какая-нибудь великомученица.

Пока едем, я просто смотрю в окно, не желая разговаривать. Она тормозит в старбаксе и берёт мне кофе с сосиской, которую я съедаю в течение тридцати секунд.

Дома раздеваюсь и аккуратно вешаю костюм на его вешалку. Ту, что с твёрдыми плечиками. Достаю из шкафа тёплое ватное одеяло и забираюсь на кровать, укутавшись в него с ног до головы.

Даже в этом тяжёлом коконе мне холодно.

Проваливаюсь в глубокий тяжёлый сон, несмотря на то, что время на часах шесть вечера.



Глава 17

Вздрагиваю, когда в мой вязкий, затуманенный мир врывается какая-то неправдоподобно-улюлюкающая мелодия. Будто какому-то ненормальному дали в руки бубен, турецкий барабан и косяк травы.