Читать книгу "Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова"

— Так уж и шакалье, — вступилась за «Антарес»я. — Просто люди занимаются своим делом.

— Значит, Станислава Дремова ты не знаешь.

— Фамилия довольно распространенная… А что с нимслучилось?

— Я же сказал, его убили. Так же, как и Олева Киви. Также, как и жену Олева Киви. Дырка в виске. Прости, что напоминаю.

— Ничего.

— А знаешь, что самое интересное в деле этого Дремова?Ведь это ты его убила.

И снова фраза, произнесенная Сергуней, причудливо измениласмысл. Теперь это было не просто предложением руки и сердца, «Если ты неостанешься со мной, я не смогу жить. Без тебя все теряет смысл. Если ты неостанешься со мной, я повешусь. Я нажрусь таблеток, я вскрою себе вены, явыброшусь из окна с бутылкой уксусной кислоты в руках. Останься со мной,единственная моя, останься, останься, останься-а-а!..»

— Я?! Убила какого-то Станислава Дремова? С какой статимне нужно было его убивать?

Сергуня не отрываясь смотрел на меня: «О, как ты прекрасна,возлюбленная моя, обагренная кровью, как ты прекрасна…»

— Тебя видели, когда ты покидала его квартиру. ВераКонстантиновна, старая сука. Приходится признать, что у меня нет проблем толькосо свидетелями.

— И до этого ты неоднократно бывала у него. Ты работалав его фирме. — Сергуня неторопливо достал из своего потертого рюкзакасложенную вчетверо бумажку и помахал ею перед моим носом. — СулейменоваВарвара Андреевна, помощник менеджера. Думаю, ты была не только помощникомменеджера. Ты выполняла еще и деликатные поручения разного свойства.

Я улыбнулась: свойство всегда было одним и тем же, а насчетделикатности… Еще никому не удавалось деликатно получить оргазм. Я, во всякомслучае, такого не припомню.

— Допустим. Допустим, я знала Стаса Дремова. Работала вего фирме. Но это еще ничего не значит и к тому же уголовно ненаказуемо.

— Ты была в его квартире, когда произошло убийство.

— Я не была в его квартире.

— Ты была в его квартире, а домработнице, которуювстретила у лифта, сказала, что он тебе не открыл.

— А он мне и вправду не открыл.

— Консьержка внизу запомнила примерное время твоего визита.Ты оставалась наверху больше получаса. Вполне достаточно, чтобы убить. Времяубийства установлено с точностью до десяти минут. И ты в эти минуты попадаешь.

Черт, зачем же я ем так много сыра? Кусок за куском…Двадцать один по вертикали: нервное расстройство, характеризующеесяпатологически повышенным чувством голода, семь букв.

БУЛИМИЯ.

Тогда это слово из кроссворда в журнале «Дамский вечерок» ятак и не отгадала. И нервы, оказывается, у меня ни к черту. Странно толькоодно: почему Сергуня пришел домой в гордом одиночестве, почему он не захватил ссобой взвод спецназа? Если на моей совести два трупа, то я вполне подпадаю подопределение «особо опасная преступница».

Или спецназ ждет меня за дверью, у лифта?..

Лифт.

Теперь я вспомнила: этот гнусный лифт ездил в моих извилинахтуда-сюда, как ненормальный, — даже Веру Константиновну я встретила улифта. А к Стасу я поднималась пешком, потому что… Потому что кто-то увел лифтиз-под самого моего носа! И спускался этот «кто-то» с верхнего этажа. И вполнемог оказаться убийцей.

— По-моему, сыр великолепный, — медленнопроизнесла я, не спуская глаз с Сергуни. — Где твои дуболомы?

— Какие дуболомы?

— В бронежилетах. Ты ведь привел «хвост».

Сергуня неожиданно густо покраснел, а на глаза емунавернулись слезы. Я сильно подозревала, что крокодиловы.

— Выпьем? — подбодрила я его. — На посошок?

И тут произошла удивительная вещь: Сергуня приблизился комне и отвесил пощечину. Пощечина была не сильной, но достаточно обидной. Онавозвращала меня к благословенным таллинским временам, когда именно такимспособом Стас Дремов отучал меня утаивать часть денег, полученных от клиентов.Страх, который казался навсегда похороненным в фамильном склепе на задворкахдуши, тотчас же выполз и продемонстрировал хорошо сохранившиеся мощи.

Я по-настоящему испугалась; я втянула голову в плечи ипопыталась заслониться рукой.

Но еще больше испугался сам Сергуня.

— Неужели ты думаешь, что я могу сдать тебя?! —запричитал он фальцетом. — Неужели ты и вправду так думаешь?!

Любой нормальный человек поступил бы именно так. Но Синенконе был нормальным человеком, — он был ненормальным журналистом.Ненормальным журналистом, специализирующимся на криминале. Теперь, глядя емупрямо в глаза, я поняла это окончательно. Моя потенциальная виновность привлекалаего так же, как привлекает кобеля сука в течку. Он находил ее возбуждающей.

— Ты ведь это сделала, скажи мне?!

— Что именно?

Мы по-прежнему разговаривали страстным шепотом.

— Ты замочила этих двоих… А потом пришла ко мне. —Кажется, он даже не верил своему счастью.

— Не боишься? — спросила я.

— Ну, знаешь… Червей бояться — в гроб не сходить…

— А все-таки?

— Бояться? Тебя?

— А если я маньячка?

— На маньячку ты не похожа… Я исследовал маньяков.Написал кучу статей.

— А на кого я похожа?

— Ни на кого, — он говорил совершенноискренне. — Ты ведь расскажешь мне все, правда?

— Возможно… Если ты мне поможешь.

— Все, что угодно, — он клятвенно прижал руки кгруди.

— Материал на книгу я тебе обещаю, — с пафосомсказала я, удивляясь лживости и спокойствию своего голоса. Откуда только чтоберется?..

— Они были как-то связаны — виолончелист и Дремов?Вместе проворачивали темные делишки в международном масштабе?

Теперь я знала, что делать. Я снова была в своей роднойстихии.

Я коснулась губ Сергуни пальцами. Он моментальновоспользовался ситуацией и залепил их поцелуями.

— Я же сказала — все объясню чуть позже.

— На кого ты работаешь?

— На себя… — Это было правдой лишь отчасти. Последнийраз я работала на себя в возрасте семнадцати лет, когда по доброй воле отдаласьСюлеву Хаасу, своему первому парню и однокласснику. Поздним вечером, на верандедетского сада.

— Не страшно было убивать?

— Как два пальца об асфальт.

Вожделение размазало несчастного Сергуню по дивану с такойсилой, что я искренне ему посочувствовала. Сейчас перед ним сидела не простосимпатичная телка, а симпатичная телка, убившая двух здоровых мужиков,потенциальный материал на книгу, не говоря уже о статьях в газете. Эта телкаготова пролить свет на механизмы преступления и предлагает себя в качествеподопытного кролика. Есть от чего прийти в неистовство.