Читать книгу "Убивая Еву: умри ради меня - Люк Дженнингс"

Оксана выбрала те же блюда, что и я, и теперь ест, вперившись в пространство. Настроение у нее явно мерзкое. Когда мы сегодня пробудились в объятиях друг друга, она брезгливо высвободилась из моих рук и оделась с яростной скоростью смерча. Словно я вызываю у нее отвращение, словно ей невыносима сама мысль стоять передо мной обнаженной. Мне оставалось лишь избегать ее взгляда и жалеть, что я – здесь, а не где-нибудь еще.

Я знаю, что происходит. Произнеся слова о любви, Оксана теперь думает, будто зашла слишком далеко, и теперь своей ненавистью пытается вернуть все назад. И это срабатывает. Чарли хотят было заговорить с нами, но, взглянув на наши лица, отворачиваются и принимаются тщательно размазывать абрикосовый джем по квадратным тостам – один за другим. Сидящий рядом с ними Антон истребляет мягкое слоеное печенье.

Когда приходит Ричард, мы уже покончили с завтраком. Игнорируя еду, он наливает себе кофе и занимает свое место за столом.

– У нас десять дней, – объявляет он. – Десять дней на подготовку операции, которая потребует беспримерной отваги и высочайшего технического мастерства. Когда и если мы с ней справимся, изменится ход истории. – Он разводит руками и смотрит на каждого из нас по очереди. – Я хочу, чтобы вы запомнили слова фельдмаршала Суворова, которые наверняка были любимой цитатой в бывшем полку Антона.

– Точно, – подтверждает Антон. – «Тяжело в ученье – легко в бою». Это было написано краской на двери командира.

– Завтра в полдень выезжаем, – продолжает Ричард. – Куда едем – узнаете в свое время. Сегодня надо разобраться с материальным обеспечением и документами. С вас снимут мерки, чтобы подобрать одежду и снаряжение, вас сфотографируют на паспорт, ну и тому подобная карусель. Это довольно напряженный график, но наши люди привыкли работать в авральном режиме. Ваши документы, одежду и ручную кладь доставят в течение суток. Оружие уже ждет вас там, где будут проходить тренировки.

Я слушаю с растущим недоверием. Не знаю, что там задумали Ричард с «Двенадцатью», но я согласилась участвовать в этом ради Оксаны и в силу отсутствия выбора. Я не могла себе вообразить, что Ричард и Антон, которые знают про меня все, проявят столь самоубийственную недальновидность и поручат мне нечто большее, чем роль статистки. Пару дней в баллингтонском тире едва ли можно считать серьезной подготовкой. Я умею разбирать и чистить табельный «глок», умею стрелять, но этим все и ограничивается. Всю свою профессиональную жизнь я просидела за столом. Я очкарик. Какую лепту могу я внести в операцию, требующую «беспримерной отваги и высочайшего технического мастерства»? Я буду лишь обузой, и всякий, кто думает иначе, – псих. Но ведь Ричард, тем не менее, пригласил меня на этот брифинг.

День тянется медленно и тоскливо. Оксана – вне пределов досягаемости, она даже не смотрит на меня. Вместо этого она вяло флиртует с Чарли, прежде убедившись, что я это вижу, или глазеет в окно. Несмотря на климат-контроль, атмосфера здесь спертая и гнетущая. Мы все на нервах. За окном целый день падает снег, но – пусть на улице сейчас и мороз – я бы отдала все, чтобы оказаться там, подышать чистым холодным воздухом. Однако об этом не может быть и речи. Нам нельзя даже открыть форточку.

Ужин, как и вчера, выше всяких похвал, но у меня нет аппетита, а от запаха полусырого мяса и сдобренной кровью подливки просто воротит. Зато я приговариваю чуть не целую бутылку дорогущего «Шато Петрюс» – я даже помыслить не могла, что когда-нибудь его попробую. Ричард снисходительно наблюдает, как я наливаю пятый бокал.

– «Петрюс» – неофициальное брендовое вино «Двенадцати», – отмечает он. – Так что ты идеально вписываешься.

– О, несомненно, мне не терпится продегустировать вагон и маленькую тележку этого дерьма, – произношу я шлюшьим голоском. – В смысле, если выживу.

– Выживешь, – отвечает он. – Тебя очень трудно убить. И это – то, что мне нравится в тебе больше всего.

– Да ничего тебе во мне не нравится, – говорю я и агрессивно наклоняюсь к нему, пошатываясь и слегка проливая красное вино на белую скатерть. – Я нужна тебе только из-за моей девушки. Будем здоровы!

Он улыбается.

– А она – и вправду твоя? В смысле, девушка. Похоже, ей неплохо и с Ларой или как там ее нынче зовут?

Я вижу, о чем он. Через стол от меня Оксана, не отрывая взгляда от Чарли, играет с их рукой, и они обе покусывают друг дружке кончики пальцев.

– Я бы обеспокоился, будь это указательный палец, который на спусковом крючке, – произносит Ричард, но я уже вскочила со стула и нетвердой походкой обхожу стол.

– Надо поговорить, – обращаюсь я к Оксане.

– А она, может, занята.

– Отвянь, Чарли. Оксана, ты меня слышала.

Она смиренно следует за мной. Полагаю, больше из любопытства.

Захлопнув за нами дверь, я отвешиваю ей такую звонкую оплеуху, что она, выпучив глаза, застывает на пару секунд в шоке.

– Кончай, ладно? Кончай с этой мордой утюгом, с этой херней с Чарли, с тем, что ты ведешь себя, как полнейшая, абсолютнейшая сука!

Ладонь теперь горит, а шов на спине – такое ощущение, что он лопнул. Оксана приходит в себя и бросает мне лукавую полуулыбку.

– Ты же знала, во что ввязываешься, если ты со мной. Знала лучше, чем кто-либо другой.

– Иди на хер, Оксана. Это все неубедительно. Нельзя шагать по жизни и постоянно приговаривать: я, мол, такая как есть, и точка. Ты достойна большего. Мы достойны большего.

– Правда? А вдруг мне нравится быть такой, какая я есть. Вдруг я не хочу быть человеком, какого ты себе нафантазировала. Такая мысль закрадывалась к тебе в голову?

– Еще как закрадывалась. Каждый день. Каждый божий день с тех пор…

– С тех пор, как ты отказалась от всего ради того, чтобы быть со мной? Ты что, сейчас снова затянешь эту волынку? И вот что я скажу тебе, Поластри, это ни фига не сексуально!

– Наплевать. Мне уже все равно.

– Бу-га-га! Какая киска!

Я подхожу к окну и смотрю на фигурки внизу, пригибающиеся навстречу ветру со снегом.

– Слушай, – говорю я. – Единственная причина, почему я здесь, единственная причина, почему я вообще до сих пор жива, состоит в том, что Ричарду и Антону кажется, будто я тебе небезразлична. Им нужна ты, и поэтому они держат тут меня. Но знаешь что? Я, пожалуй, скажу им, что они ошибаются, и что тебе на самом деле на меня насрать. Тогда они преспокойно выпустят пулю мне в затылок, и никаких проблем. С меня довольно.

– Ева, я никогда не говорила тебе, что мне на тебя наплевать. Прошлой ночью…

– Что прошлой ночью?

– Ты же слышала, что я сказала.

– Ты сказала, что любишь меня.

– Именно!

– А потом ты запаниковала. Стала думать, будто теперь у меня есть какая-то власть, которую я смогу использовать против тебя. И ты не захотела довериться мне, не захотела взаимности, а решила отвернуться от меня – как обычно.