Читать книгу "Ох, Мороз, Мороз... - Дарья Волкова"

Инга слушала как в тумане. Она из офиса убежала почти в слезах, примчалась в середине дня домой — а тут ее соседка какими-то глупостями донимает. Кое-как отделавшись, Инга открыла дверь своей квартиры. А там обнаружился тот самый молодой человек в костюме. С портфелем. И документы на столе.

Мать выглядела смущенной, тип в деловом костюме резко засуетился, стал срочно убирать бумаги в портфель. И тут в Инге сработал какой-то переключатель. Подскочила к типу и начала его лупить. Попыталась отобрать портфель. Он, вместе с портфелем спешно сбежал из квартиры. А Инга матери устроила допрос.

Картина нарисовалась такая неприглядная, что до тошноты. Вся мелочность Поволяева разом отошла на такой дальний план, что только в бинокль разглядеть. А Инга в течение двух дней с помощью соседей собрала полную картину произошедшего.

Господи, она же в одном шаге была… от потери всего.

Если у тебя уже нет отца, мать в секте, то последнее, что бы можешь потерять — дом.

А мать действительно попала в какую-то секту. Лучи энергии, черные потоки, грязная аура — все это сбивчиво объясняла Инге мама. Ее мама, доцент, кандидат филологических наук — и вот вам пожалуйста! Грязная аура. Инге хотелось выть от бессилия. Она винила себя — упустила, недосмотрела, маме было трудно после смерти отца. А Инга все была по уши в учебе, в подработках, потом и вовсе — полноценная работа. Влюбилась, идиотка. Дома почти не бывала, только спать приходила. А мама одна.

Порванные связи не восстанавливались. Мать все больше и больше замыкалась в себе. Пришлось менять замки, отбирать ключи, договариваться с соседями, чтобы присматривали за мамой и за квартирой. Именно соседка и позвонила Инге.

Маму увезли по «скорой».

В этот раз «скорая» успела, да. И медики даже продлили на два месяца маме жизнь. Все, что смогли.

Так и сказал Инге врач, который лечил ее мать. Хотя как сказать — лечил…

— Знаете, есть такая циничная фраза — если пациент хочет жить, то медицина тут бессильна. Обратное тоже верно. Если человек не хочет жить — мы бессильны.

В диагноз, который поставили патологоанатомы, Инге даже не стала вслушиваться. А лечащий врач к выданным бумагам лишь присовокупил словами свое частное мнение, что, скорее всего, пожар, а точнее, отравление токсичными продуктами горения не прошло бесследно.

Как будто ей от этого легче…

А потом прилетел последний «сюрприз». Оказывается, мама не во всем созналась Инге. Да, дарственную на квартиру она не подписала, Инга вовремя вмешалась. Но квартира все же числилась в залоге по банковскому кредиту. И кредит этот перестали выплачивать. Банк потребовал залог. А Инга все-таки оказалась перед реальной возможностью остаться без дома.

Ингу тогда очень сильно выручил Горовацкий. Не утешал, нет. Но взрослый, умудренный жизненным опытом человек просто взял на себя большую часть житейских бытовых вопросов, связанных с организацией похорон. Возил на своей машине по необходимым организациям, решал вопросы с бумагами. Просто был рядом. А потом — потом он же помог ей с квартирным вопросом. Нет, вернуть квартиру просто так не получилось — это невозможно, так единодушно сказали несколько юристов, к которым Борис Юрьевич возил Ингу на консультацию. Она тогда уже ничего не соображала от горя — потери родителей, возможной потери дома. Горовацкий тащил ее. Ездил с ней по юристам, в банк. В итоге Инге в том же банке выдали ипотеку — на ее же собственную квартиру. Там была какая-то сложная схема, в которую она не вникала, все вопросы за нее решал Борис Юрьевич. И Инга смогла сохранить за собой родительскую квартиру. Тогда это ей казалось чрезвычайно важным, жизненно необходимым. И Борис Юрьевич помог ей. Чуда не сотворил, но реально — помог.

Зачем руководитель компании возится с молодым джуном, Инга не знала. Так для себя потом и не смогла ответить на этот вопрос. Может быть, видел в ней перспективу. Может быть, просто не смог пройти мимо чужого горя, случайным свидетелем которого оказался. Говорят, мир не без добрых людей.

Может и так, Инга не знала. Но за ту поддержку в самые страшные и темные дни Инга была очень благодарна шефу. И стала его самым надежным и безотказным сотрудником. Никогда не спорила, не задавала лишних вопросов, вкалывала, вкалывала, вкалывала. Из бесполезного джуна превратилась в авторитетного сеньора и вполне могла бы претендовать на позиции тимлида, но…

Инга так долго откладывала перемены в своей жизни, словно закапсулировавшись в том безопасном состоянии, которое она себе умудрилась создать после ухода матери, что…

…что в итоге оказалась в полной жопе.

Нет, конечно, прямой связи нет между Морозом и ее страусиной политикой. Но наверно, она все же есть, эта связь.

Инга облокотилась о перила и смотрела на тусклую полосу Яузы. Слез уже не было. Кончились все. Да и толку плакать? Да, над тобой посмеялись. Да, тебя унизили. Да, там где ты видела чувства, была лишь жестокая издевка сильного мира сего. Да, человек, в которого ты практически влюбилась, оказался подлецом, подонком, мерзавцем.

Дальше что? Для варианта «лечь и умереть» ты слишком взрослая, Инга Дубинина. Так что давай нарулим какой-нибудь вариант «для взрослых».

А вариант находился только один. С Горовацким Инга расплатилась сполна. Значит, и в самом деле пришло время уходить. С Морозом пусть что хотят то и делают. Ярик будет счастлив заменить ее. А работу она найдет с полпинка. Может быть даже, взять паузу. Хотя бы небольшую. Съездить куда-нибудь. На море. Желательное холодное. В Копенгаген, например. Или Таллин. Или на море Лаптевых — если туда, конечно, можно попасть простым смертным.

Инга сама себе невесело усмехнулась. Ехать куда-то совершенно не хотелось. Все же вариант «лечь и умереть» — самый соблазнительный. Но реально пока только лечь. Но это ее намерение отложил на время звонок в дверь. Инга поморщилась. Это Лера. Неугомонная, просила терку — свою сломала от усердия, а ужин срочно надо готовить. Наверное, принесла обратно.

За дверью не было ни Леры, ни терки. Инга приросла к полу. Его Морозейшество явился добить ее.

Глава 8. Такой мороз, что звезды пляшут

Такой мороз, что звезды пляшут.

(Пословица)

Она хотела захлопнуть у него перед носом дверь — Павел это сразу понял. И не дал ей такой возможности. С этой девушкой вообще надо держать ухо востро и не щелкать клювом. Поэтому Павел быстро шагнул за порог. И закрыл за собой дверь.

— Здравствуй, Инга.

— Спасибо за оказанную честь визита, Павел Валерьевич. Прошу простить, в горнице не прибрано, не ждали, не чаяли.

Опомниться ему, конечно же, не дали, времени на раздумья — тоже. Впрочем, у него было время подумать. Но не думалось. Совсем.

Паша на секунду зажмурился. Лучше уж по морде, чем это нелепое детское ерничанье.