Читать книгу "Заклинательница бурь - Мира Вольная"

— …что ты боишься щекотки.

— Даже не думай, — а я все-таки опустила руки и легко пробежалась пальцами по ребрам, Алекс дернулся сильнее и тут же крепко прижал руки к бокам.

— Ты боишься щекотки! — я рассмеялась.

— Софи… — он повернул ко мне нахмуренное лицо, взглянул из-под бровей.

— Ладно, извини, просто не ожидала.

Я продолжила смазывать красивую и сильную спину мужчины, а мысли у меня путались все больше и больше. "Голой под луной…" Подумать только… И от кого он это услышал?

А главное, что сделал бы, если бы я сказала "да". Как отреагировал?

Да что ж такое-то?

Я тряхнула головой, сбросив очередное наваждение, и закусила губу, чтобы не застонать от досады. Алекс все это время так и продолжал сидеть абсолютно молча, спина оставалась напряженной.

Через пятнадцать лучей я закончила такую ненавистную для груна процедуру, подцепила мизинцем черный хлопок и подала ему.

— Раздеть умений хватило, а одеваться я, значит, сам должен?

— Само собой, — склонила я голову на бок. — Во-первых, у меня руки в мазях, а во-вторых… — договорить я не успела, Алекс опустил вытянутую руку, наклонился и поцеловал меня в щеку. Теплые губы настолько легко скользнули по коже, что возникло желание попросить его повторить. Вдруг почудилось? Но ничего сказать я не смогла, только вздохнула.

— Спасибо, милая, — в глазах что-то снова неуловимо промелькнуло. Повелитель выпрямился, все-таки взял свою рубашку, накинул на плечи. — Спасибо, что все еще терпишь и лечишь такого засранца, — и направился к двери.

А я осталась стоять ровно на том месте, где и стояла, и, склонив голову на бок, терялась в догадках. Из раздрая вывел звук закрывшейся двери.

— Ты не засранец, Алекс! Ты — идиот! — крикнула не понятно зачем.

Но через двадцать лучей моя голова была занята уже другим. Я сидела в убранном кабинете и листала ту самую книгу по прикладной магии. Пепельный ветер… Что-то странное было в запахе и вкусе, в звуке, в агрессии. Этот серый ветер, словно… словно его кто-то направлял, управлял. И я совсем не была уверена, что рожден ветер был в Колыбели, как бы дико это ни звучало. Перед глазами в воздухе маячил список ветров, а рядом — почти такой же список самых крупных бурь, случившихся за последние пятьсот лет. Зачем просматриваю его, сказать бы не смогла и под пытками, просто так подсказывала ведьмовская суть.

А еще беспокоил интирит. Достаточно древняя магия, достаточно сильная и слишком знакомая, чтобы не начать оглядываться. Наличие за дверью горгульи успокаивало мало — знать бы наверняка. Жаль, что не… А почему, собственно, "не"? Я потянулась к ящику стола, выудила оттуда колоду карт, положила на стол и накрыла ладонями, сосредоточилась.

Когда старая колода стала теплой, и легко закололо самые кончики пальцев, взяла карты в руки, поднесла к губам.

— Я — Софи, сестра ковена Неприкасаемых, землей, огнем, водой и ветром, тьмой и светом, ночью и днем, смертью и рождением, магией слов и мыслей, желанием и волей, силой стихии, ведьмовской сутью заклинаю колоду белую, заклинаю колоду красную.

Тридцать три карты в расклад лягут, тридцать три карты ответом станут, не солгут и не изменят, правду откроют, невидимое покажут, от опасности уберегут, смерть отведут.

Тридцать три карты на четырех дорогах верный путь выбрать помогут. Именем своим, светом луны-покровительницы, заклинаю.

Колода снова вернулась на стол, а я начала снимать по одной карте. И чем больше снимала, тем больше хмурилась. Расклад тринадцати — самый простой, но даже он не получался толком, и вместо ответа на свой вопрос я окончательно запуталась.

А может, вопрос не тот?

— Мне стоит опасаться?

Семь карт легли по спирали, с последней перевернутой на меня взирал ворон — да.

— Кого?

Еще три карты. В центре оказался Белый король. Опасность исходит от мужчины?

— Кто он?

Следующая карта показала четыре Маски — две белые и две красные. Я тряхнула головой и нахмурилась.

— Прошлое или новое?

Еще две карты. Одна — Песочные часы, вторая — Дорога. Ладно, у меня последний вопрос.

— Что ждет в конце?

Я протянула руку, чтобы снять последнюю карту, но стук в дверь заставил дернуться, ладонь задела колоду, и она рассыпалась по полу. На столе остался всего один цветастый прямоугольник, я перевернула его и тупо уставилась на рисунок. Карта Крови. Серьезно?

Сила?

Стук настойчиво повторился.

— Войдите, — крикнула, принимаясь собирать расклад и то, что упало на пол.

— Софи? — в проеме застыл Лерой.

— Слушаю.

— Повелитель прогуливается по саду с принцессой дроу. Госпожа изъявила желание пообщаться и с тобой, — горгулья присел рядом, протянул руку, собираясь помочь.

— Не смей, — остановила я мужчину. — Никогда не прикасайся к колоде ведьмы.

— Почему?

— Нельзя. Она заговорена и проклята. Коснешься — заговор развеется, а проклятье перейдет на тебя.

— Спасибо.

— Не за что. Скажи, Амелия изъявила сильное желание или не очень?

— Хочешь увильнуть?

— Мечтаю. Девчонка — забота Алекса, не моя, — я поднялась на ноги и убрала колоду на место.

— Судя по стрекозе, которая ко мне прилетела, желание огромное.

— Я, в общем-то, особо и не надеялась, — расправив складки платья, я шагнула к двери.

— Ты гадала?

— Да.

— А мне погадаешь?

— Кровью платить готов?

— Чьей? — не растерялся Лерой.

— Своей, естественно.

— Ты это несерьезно, — мужчина даже замер на миг, склонив голову на бок.

— Как знаешь, — пожала плечами, продолжив путь.

— Точно, несерьезно. Между прочим, я еще не поблагодарил тебя за Миранду.

— Пользуйтесь, граф.

— В смысле?

— Моей добротой пользуйтесь, а вы о чем подумали?

— О том, что вас не зря называют… — и замолчал.

— Продолжай, — фыркнула я, — ледяной стервой?

— Да.

— Я знаю, и мне, честно говоря, плевать, — горгулья, видимо, хотел возразить, но в этот момент мы уже подошли к птичнику, возле которого обнаружились несколько эльфов из делегации и Алекс с принцессой.

— Мой Повелитель, принцесса Амелия, господа послы, — присела я в поклоне.

— Госпожа Заклинательница, как здорово, что вы решили все же к нам присоединиться, — защебетала дроу. — Вчера вы так поспешно покинули бал, надеюсь, сегодня ваше самочувствие улучшилось. Добрый день, господин Лерой.