Читать книгу "Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства - Софья Багдасарова"

Шрамы и утраты

Отдельно стоит поговорить, о том, в каких условиях украденные шедевры хранятся. Поскольку преступники-уголовники, как мы помним, в искусстве разбираются плохо, то с хрупкими старинными картинами они обращаться не умеют. И речи не идет об идеальных климатических условиях. Так, человек, укравший в 1-й пол. XX века полотна из монреальского музея, признался полиции, что завернул их в брезент и закопал в песок на глубину одного метра. Преступник, в 1927 укравший году пять картин из ГМИИ им. А. С. Пушкина, закопал их в бидоне.

Эффектные сцены из кинофильмов, когда воры вырезают полотна из рам грубыми ударами ножей, увы, порой основаны на реальных событиях. Вот упомянутый выше ирландский «вермеер» – его в первый раз украли в 1974 году. Это сделали боевики Ирландской республиканской армии, которые раздирали холсты отвертками. Ничего удивительного, что если найденные шедевры удается вернуть в музей, то обычно им требуется серьезная реставрация – как то произошло с «Криком» и «Мадонной» Мунка. Когда в 2010 году нашли «Поцелуй Иуды» Караваджо (копию), украденный из Одессы, по потрескавшейся поверхности было видно, что его складывали квадратиками, словно одеяло… До сих пор неизвестно, где его же «Рождество», которое сицилийские мафиози похитили из церкви в Палермо полвека назад. Говорят, картину спрятали в сарае, где ее съели мыши и исклевали курицы, и если она будет найдена – то представляете, в каком состоянии.

Нередко украденные картины уничтожают, чтобы они не стали уликами, – и вот это самая большая трагедия. Например, в 2002 году был арестован один из самых успешных арт-преступников Стефан Брейтвизер. Он воровал не ради денег, а для своей собственной коллекции, выбирая лишь то, что ему нравится. Из 172 музеев Европы, в основном провинциальных, этот опасный «турист» вынес около 250 картин и статуэток, включая Кранаха, Брейгеля, Буше и Ватто (на сумму 1,4 млрд долларов). Его заботливая мамочка, узнав, что сын-клептоман арестован, разрезала 60 картин старых мастеров на мелкие кусочки и выкинула в мусор!

Как их находят

Безопасней всего для сохранности картины – это уже упомянутый выше сценарий, когда ее похищают, чтобы вернуть за выкуп. Однако бизнес этот не очень прибыльный, как оказывается при сопоставлении рыночной и страховой стоимости произведения искусства. Например, золотая солонка «Сальера» работы Бенвенуто Челлини, если бы она находилась в коллекции какого-нибудь разорившегося английского герцога, то на аукционе ушла бы минимум за 50 млн евро. Но когда на самом деле неизвестный преступник украл ее в 2003 году из государственного музея – венского Музея истории искусств, за возврат ювелирного шедевра австрийское правительство предложило всего 70 тыс. евро – и вор, смирившись, пошел скупердяям навстречу. «Сальеру» по его подсказке нашли закопанной в лесу в металлической коробке.

Полиция в случае успешно возвращенных шедевров вообще обычно предпочитает не раскрывать детали расследования – и эту политику вполне можно понять. Экспонаты подбрасывают (и безвозмездно, и за выкуп), экспонаты находят при обысках – причем иногда это бывают обыски у подозреваемых (например, из-за частиц ДНК на месте преступления), а иногда и обыски у совершенно посторонних преступников по совершенно другому поводу.

Очень часто в официальных пресс-релизах властей встречается фраза «поступил анонимный звонок»: то есть кого-то сдали конкуренты или теща.

По статистике ФБР, 90 % всех краж в музеях связано с информацией, которую вольно или невольно «слил» кто-либо из персонала музея, строительных работников и т. п. (Вспомним, что и итальянец, укравший «Мону Лизу», работал в компании, которая оборудовала Лувр защитными стеклами для картин.) Поэтому стандартная методика американцев в случае кражи из музея – проверять всех поголовно. Если точнее – поднять все данные по местным ворам-одиночкам и криминальным группировкам и проверить, нет ли у них кузенов среди музейных уборщиков.

Но это актуально, если дело пытаются раскрыть по горячим следам. Некоторые же картины всплывают сами, но много десятилетий спустя – когда очередной владелец, совершенно не подозревая о криминальном прошлом своего имущества, пытается добросовестно его продать легальным методом. Скажем, в 1973 году из французского музея Андре Мальро похитили картину Дега «Прачка с зубной болью». И только в 2010 году один из сотрудников музея углядел ее в каталоге «Сотбис», после чего музей заявил свои права на краденое.

Бенвенуто Челлини. «Сальера». 1543. Музей истории искусств, Вена

Такие чудесные обретения спустя почти полвека обнадеживают. Возможно, и другие картины из огромного «Музея украденных шедевров» когда-нибудь найдут свой путь в родные стены, как это произошло и с «Моной Лизой».

VII. Три кражи «Святого Луки»

Франц Хальс. «Святой Лука». Ок. 1624. Музей западного и восточного искусства, Одесса

В Пушкинском музее никогда ничего не случается. По нашей теме, я имею в виду. Это феномен. В Третьяковке то один сумасшедший объявится, то второй, то третий. В Эрмитаже вообще постоянно что-то происходит: «Даная», «Бассейн в гареме»… В 1994 году эрмитажный электрик украл египетскую чашу, а эрмитажные милиционеры – монеты из Золотой кладовой. В 2006 году там была разоблачена музейная хранительница Л. Завадская, которая вынесла 221 экспонат. Из Русского музея вооруженные налетчики в 1999 году картины Перова забрали, а в 1970-е кто-то подменил рисунки Филонова фальшивками. И так далее.

А в Пушкинском музее ничего не происходит. Тьфу-тьфу-тьфу. Только хорошее. Например, в 1993 году там внезапно нашлось шлимановское золото Трои, которое считалось погибшим в Берлине во Вторую мировую войну. В 2007 году в ГМИИ показали золото Меровингов с той же биографией. Еще в «секретном фонде» музея нашелся Эберсвальдский клад, античные статуэтки, картины и рисунки импрессионистов, скульптура Донателло – все, считавшееся утраченным в войне. Хорошо же, что нашлось такое? Хорошо!

Лично я считаю, что легендарное Копье Судьбы тоже где-то там, на Волхонке. А может, даже и сам Грааль. И фонтан вечной жизни, точно.

Где-то в тайных подвалах наверняка. Вход по номерным спецпропускам. Единственный раз, когда в Пушкинском музее случилось что-то плохое, – когда в его истории появилась Одесса. Точнее – экспонат из Одесского музея западного и восточного искусства.

К середине книги у вас, думаю – как и у меня, уже началась паранойя. Сколько произведений искусства на самом деле – подделки? Но с картиной, которая стала темой данного рассказа, с точки зрения подлинности все было отлично, пусть и куплена она, по легенде, была когда-то на Привозе.